Переворот.ru (СИ) - Маркеев Олег Георгиевич Страница 2

— Очень даже может быть, — вяло пробормотал Борис.

Облизнул шершавые губы. В горле тоже словно поработали наждаком.

Тихо застонав, он переполз к краю кровати. Свалил себя на пол. Отдышался и стал, опираясь на кровать, медленно поднимать тело в вертикальное положение. Голова закружилась, перед глазами зароились яркие мушки.

— Boris, are you OK? — гнусавым сопрано протянул кто-то за дверью.

— Yes! — машинально ответил он на английском.

Покачнувшись, Борис сделал первый шаг. Последующие дались легче. Умудрившись вписаться в проем двери, он внёс себя в гостиную.

Жалюзи на окнах плотно задёрнуты. Полумрак цвета молока с чаем. Из динамиков кисельно капал микст камлания Вуду с заумной техно-чепухой.

На диванах и в креслах в позах изломанных манекенов валялись какие-то личности. Судя по виду, собратья по нирване. Все как один парили душами в ирреальном мире, сбросив на время бренные тела. Китаец, обесцвеченный до нордической белизны, спал в обнимку с белёсым конопатым потомком Ницше. Пол и раса остальных идентификации не поддавалась. Слишком темно, слишком вязко в голове, да и, в сущности, наплевать. Главное — явно свои люди. Нормальный обыватель давно бы свалил из такого гадюшника или вызвал полицию.

В гостиной густо пахло анашой. Дым висел такой плотный, что даже не понадобилось искать заныканную с вечера «пяточку»[4], чтобы унять похмельный колотун.

Борис просто втянул носом до полных лёгких терпкий травяной запашок. В голове немного посветлело, в глазах пропали серебристые блёстки, настроение заметно улучшилось.

Походкой Джона Траволты из «Криминального чтива»[5], в такт булькающим ритмам из динамиков, он протанцевал на кухню.

Здесь, похоже, побывала стая шимпанзе, неделю голодавшая в клетках. Повсюду валялись пивные банки и растерзанные цветастые коробки. В раковине из мутной воды торчал слоёный айсберг грязных тарелок. Семейство огромных калифорнийских тараканов, рассевшись на крае раковины, уже приступило к завтраку.

Борис едва сдержал приступ рвоты.

Отвернулся. Чуть не потерял равновесие. Пришлось упереться руками в кухонный стол. Тошнота отхлынула, и вновь отчаянно захотелось жрать. Он попытался найти что-то съедобное на длинном кухонном столе. Объедки годились только в пищу бомжам. Свежего, целого и не загаженного не наблюдалось, хоть плачь. На самом краю стола он с удивлением обнаружил высокий стакан, полный оранжевой густой жидкости. Сразу же отчаянно захотелось пить.

Он схватил стакан, понюхал содержимое и чуть не взвыл от восторга.

В свежевыжатом апельсиновом соке плавали острые искорки льда.

Борис одним махом отхлебнул половину.

— No, it’s mine! — с неповторимой жлобской интонацией, с которой американцы говорят, когда дело касается священного права собственности, взвизгнуло то же сопрано.

Борис, не отрывая стакана от губ, развернул себя на звук.

У посудомоечной машины стояла типичная калифорнийская девчонка в безразмерной майке с лейблом «Dell». Такие тишортки пачками раздают на компьютерных тусовках.

Борис, допивая сок, косясь, осмотрел девушку с головы до ног. Потом от узких ступней до ярко голубых глаз, смотрящих в упор сквозь упавшую русую чёлку.

«Если с ней, то ещё ничего», — решил Борис.

Осторожно поставил стакан на стол. Поймал равновесие и качнул себя по направлению к двери. Идти пришлось, загребая босыми ногами пустые картонки на полу.

Дверь, оказалось, открывается вовнутрь, а не наружу, как сначала решил Борис.

В незащищённые очками глаза хлынул солнечный свет. Сквозь выступившие слезы Борис с трудом разглядел небо. Разглядывать, в принципе, было нечего. Сплошная синь. Ни пёрышка, ни облачка.

Воздух ещё хранил утреннюю прохладу. Поёживаясь, Борис обхватил себя за плечи. Мелкими прыжками преодолел короткую дорожку, на ходу едва не свернув кадку с сочными листьями-лопухами, и боком рухнул в бассейн. Он успел помахать на прощанье девчонке, наблюдавшей за ним с порога.

Раньше, чем голова погрузилась в воду, до него долетел вскрик:

— You, crazy russian!

Воду никто не удосужился подогреть. Показалось, что попал в жидкий лёд. Мышцы вмиг сделались резиновыми. Борясь с удушьем, отчаянно барахтаясь, Борис едва дотолкал себе до бортика. Выскочил, ошпаренный холодом

Великий и могучий русский мат оглушил окрестности.

Спохватившись, Борис сбавил громкость до нуля.

— Всех вас и ваших бабушек, — шёпотом закончил он.

Вода вернула силы и память. Он даже вспомнил, как зовут девчонку — Джессика. И вспомнил, кто он, где и зачем оказался на другой стороне земного шара.

Джессика уже бежала к нему, распахнув пляжное полотенце.

Франция, Антиб

«Д» — 7

20:22 (по Парижу)

Сырой ветер с моря загнал Бориса в гостиную. Здесь было гораздо теплее, но уже достаточно людно, чтобы опасаться ненужного общения. А ему вдруг захотелось одиночества. Большинство гостей продолжало топтаться на лужайке.

Он холодным глазом следил за броуновским движением тел, перемещающихся от стайки к стайке. В их перемещениях не было никакой системы. Но, как он знал по себе, импульс был один у всех. Боязнь остаться в одиночестве.

Одиночество — это обречённость сильного. Его ещё надо выдюжить, переварить слабость в силу, зарядиться от полной, космической пустоты, что разверзлась внутри, впитать потусторонние живительные силы, кипящие в этой бездне, чтобы вновь материализоваться в мире людей. Сильным, холодно расчётливым, способным мечом разума проложить себе путь через скопище мелкоты, трясущихся от страха и мышиной алчности. Проложить путь к своей цели.

А там, на лужайке, несмотря на пафос и выставленные напоказ знаки успеха, тусовались крысоподобная шваль. Способная жить и быть только в стае. Женщины с прошлым, мужчины, спалившие за собой мосты, барышни без мозгов и их бой-френды без комплексов, мутные личности свободных профессии и проедатели грантов. Подчищенные биографии, купленные гражданства, свежеприобретённый светский лоск. Разное прошлое, общее настоящее и непредсказуемое будущее, где каждому умирать в одиночку.

Объединяло их только одно — все они выиграли в казино перестройки. Кто больше, кто меньше, но выиграли. Как рекламировал своё шоу «Что, где, когда» его бессменный безликий ведущий: «Это единственное интеллектуальное казино, где вы своим умом можете заработать реальные деньги». Что, где, когда? Ха-ха! Ответ: миллиарды долларов, в России, здесь и сейчас. Но для этого требовался интеллект, а не брикет догм вместо мозгов.

Большинство, тех, в промозглой и неуютной стране, проиграло. Впрочем, это удел большинства, посредственностей, берущих массой. Единственное их неоспоримое качество — серость и покорность власти, как судьбе, как климату их неприкаянной родины. Они так и не поняли, как их ограбили. Не на деньги кинули, не развели на собственность, ни первого, ни второго в серьёзных размерах у них никогда и не было. У них отняли государство и «распилили» между избранными, своими. А им, убогим, не пришло в голову, что это не только возможно, а очень даже просто. Главное — решиться и разрешить себе хапнуть.

Выигравшие, между прочим, в большинстве своём тоже оказались людишками, интеллектуально убогими. Их не хватило ума сообразить, что фишки в их руках скопились исключительно из-за благосклонности крупье. Он был в доле, таким же избранным, и тоже играл вместе с ними против нищей толпы.

Рулетка крутилась, как маховик компрессора, выкачивая деньги, силы и жизни ста пятидесяти миллионов обречённых. Выигрыш пилили «по понятиям», со ссорами, мордобоем и заказными убийствами. Но исключительно между своими.

А потом старый крупье отвалил от стола, доверив процесс молодому преемнику. И всё пошло наперекосяк. Быстро выяснилось, что новый крупье теперь играет на себя и на своих, кого поставил у стола. Очевидно, что рано или поздно обчистит тебя до нитки, и он даже этого не скрывает. Но от стола отойти нельзя. Единственный способ сохраниться — играть. Потому что деньги, как быстро выяснилось, отнимают на выходе. Просто за то, что ты вышел из игры. Такие правила установил новый крупье.