Светлана Сухомизская - Ночь оборотня Страница 2

От всей души надеюсь, что вы не читаете эти строки, стоя в вагоне метро, и не свалились прямо на сидящих перед вами пассажиров, когда до вашего сознания дошел смысл последнего абзаца.

Если же мои худшие опасения все-таки сбылись, то мой вам совет: поднимитесь (нельзя же оставаться лежать в такой неудобной позе, к тому же придавленные вами люди наверняка протестуют), извинитесь (перед теми, на кого вас угораздило упасть), отряхнитесь (в том случае, если вам совсем уж не повезло и вы приземлились на пол) и выходите из вагона на первой же станции. Выйдя, присядьте на скамеечку (если таковые есть на этой станции) или на худой конец прислонитесь к какой-нибудь колонне с лепниной или без оной, подойдет и бронзовый рабочий с револьвером или партизан с автоматом (из того же материала). Переведите дух и поставьте себя на мое место. Только не слишком живо, а то опять упадете.

Вообразите, каково это – узнать, что окружающий тебя мир кишмя кишит потусторонними силами, причем, вместо того чтобы мирно существовать по ту сторону, как им и положено, они вовсю шастают по эту! Мало того, человек, от которого ты без ума, причем это не фигура речи, а очевидный факт, оказывается, страшно вымолвить, посланцем небес – как и его лучший друг. Ужас, ужас и еще раз ужас! Для полноты картины вообразите, что бы вы почувствовали, обнаружив, что ваша любимая бабушка, пекущая для вас пирожки с капустой и вяжущая для вас носки и шарфы, летает по ночам, причем не самолетами «Аэрофлота», а на метле! Вообразили? Ну тогда вам ясно, каково было мне.

Сомневаться в том, что мои друзья-сыщики действительно ангелы, не приходилось. И не только потому, что они сами после долгих препирательств признались мне в этом. В конце концов, чего ни наврешь девице, достающей тебя бесконечными расспросами. Даже умение жечь бумагу, плавить шариковые ручки и при желании читать мысли (все это – на расстоянии) в счет не идет. Но прыжки с огромной высоты без вреда для здоровья! Но ловля пуль руками! Но визит к знакомому, являвшемуся ни больше ни меньше архангелом Михаилом!..

Когда сомнений не осталось, пришлось просто смириться. Но поверить в то, что я – я, самая обыкновенная девушка, вдруг оказалась феей? Нет, на это я пойти не могла.

Ну, допустим, не такая уж я обыкновенная. И даже очень талантливая. И весьма симпатичная. Хотя, возможно, не слишком скромная, когда дело касается самооценки. Но достаточно к себе справедливая! И может быть, это кольцо, которое, как выяснилось, принадлежало царице фей Сиванму (что, впрочем, не доказано), стимулировало какие-то внутренние, неведомые даже мне самой ресурсы. Но я – фея?! Это уж слишком.

С целью проверки собственных способностей в качестве феи в супермаркете мною была приобретена внушительных размеров тыква, с которой я уединилась на безлюдном берегу реки, неподалеку от шлюзов. В результате моего часового напряженного созерцания тыквы, сопровождавшегося мысленными приказами превратиться ей в карету, в «Линкольн», в «Мерседес», в «Ауди», в «Сааб», в «Фольксваген» и так далее, вплоть до «Оки», мотоцикла «Урал» и роликовых коньков, тыква осталась тыквой. Выяснилось также, чего я не умею: летать (без помощи самолетов «Аэрофлота» и других компаний, а также вертолетов, парашютов, дирижаблей и дельтапланов), погружать людей в сон – как обычный, так и летаргический, – преобразовывать никудышные вещи в ценные без приложения ручного труда и много чего другого, в том числе и того, что умеют многие вполне обычные люди, на принадлежность к феям не претендующие, – например, варить кашу из так ни во что и не превратившейся тыквы. Короче, стало ясно, что никакая я не фея и что ангелы по каким-то причинам, недоступным пониманию простых смертных, пудрят мне мозги. Убедив себя в этом, я успокоилась. Врать самой себе и делать вид, что вранья не замечаешь, – очень успокаивающее занятие. До поры до времени.

Покончив с пылью на подоконнике, полках, книгах, сувенирах, всяческой аудиовидеотехнике и прочем, я подумала, не стоит ли сделать небольшой перерыв, но здраво рассудила, что если я прервусь, то уж больше не продолжу, и перешла к главной части своей Программы, а именно – к полу.

Первое, что я сделала, – взялась за подлокотники кресла, стоящего в маминой комнате возле двери, ведущей в прихожую, и с силой потянула его на себя. Отодвинув кресло от стены, с замиранием сердца я заглянула за его спинку.

И тихонько присвистнула.

Там лежали: антикварной древности зонтик, голубой в беленький цветочек, потерянный и оплаканный мной месяц назад; тетрадь с набросками романа (об этой утрате я, впрочем, намертво забыла, потом поймете почему); губная помада, загадочная пропажа которой изводила меня вот уж две недели; купленный пару дней назад журнал о кино, поиски которого едва не свели меня с ума, и монета достоинством в пять рублей.

И как это мне раньше ни приходило в голову, что половина из того, что кладешь на спинку кресла (дурная привычка, укоренившаяся во мне с детства), оказывается в результате под ним? И почему мне не хватало мозгов искать потерянное там, куда оно скорее всего и должно было попасть? Впрочем, детективные романы учат нас как раз обратному, а именно тому, что искать следует там, где, по законам логики, искать не нужно.

Врут детективные романы. Особенно врут про работу сыщиков. Я выключила пылесос и, злобно вздыхая, потащила его в другой угол комнаты. Когда я поступила на работу в «Гарду» (так называется детективное агентство, если кто не знает), у меня сложилось впечатление, что трудиться на благо начальства и обратившихся за помощью граждан я буду от силы пару часиков в день, а все оставшееся время посвящу приятному досугу, и не исключено, что в компании все того же начальства. Дудки! То есть недолго музыка играла! Работы становилось все больше, удовольствия она мне приносила все меньше, а любимое начальство появлялось в непосредственной близости от меня все реже, чего ни одно любящее сердце выдержать не в силах! Словом, я потеряла покой и сон, бегая по всему городу и перебирая без конца разнообразные бумажки, забросила дом, хозяйство и новый роман, а начальство не вело ни ухом, ни бровью и на мои страдания, моральные и физические, никак не реагировало.

К тому моменту, когда я, покончив с уборкой, очутилась на кухне перед шумно закипающим чайником и ждущими своего смертного часа бутербродами с «Докторской» колбасой, физические силы мои были на грани полного истощения, а настроение упало ниже отметки абсолютного нуля, что составляет, если память мне не изменяет, -273 градуса по Цельсию. Виной этому были мысли о любимом.

Было от чего пригорюниться. Со времени первого поцелуя с любимым прошло уже почти два месяца. И столько же прошло со времени последнего. Нежные отношения, на продолжение и развитие которых я рассчитывала всей душой, то ли замерзли, то ли закисли, короче, приказали долго жить. Любимый при каждой нашей встрече был весел, ласков и мил, однако общался со мной хотя и не как с подчиненной, но как с другом, товарищем и братом, то есть сестрой. Разницы нет, потому что роль сестры, как и все остальное, меня совершенно не устраивала.