Сергей Тепляков - Флешка Страница 2

Филипп набрал номер магазина Каменевых, и спросил Семена, младшего, который, однако, всем в каменевском бизнесе заправлял.

– Филя! – закричал в трубку Семен. – Ты где ходишь?

– Ну… – ответил Филипп. – По складам, по цехам…

– По каким цехам? Ты мне-то вашу просроченную лапшу на уши не вешай! – закричал Семен (он всегда кричал) и захохотал. Филипп поморщился – даже в пустячном разговоре Каменеву обязательно надо было дать собеседнику словесный щелбан. Филипп давно, почти с самого начала знакомства (они с Каменевым учились вместе с первого класса) знал про эту особенность Каменева и хоть числились они товарищами, почти друзьями, сам его товарищем считал с большой натяжкой. Общение с Каменевым всегда было тягостным упражнением для самолюбия Филиппа. Когда Семена унесло волнами взрослой жизни из их городка – вслед за старшим братом Андреем он поступил в военное училище – Филипп узнал об этом с некоторым облегчением. Но потом, ближе к концу 90-х, оба Каменева вернулись в родной город – говорили, что навоевались в Чечне до изжоги. (К тому же и война зачлась им день за три – так что оба теперь были военные пенсионеры).

– Ты чего хотел, говори, Семен, а то мне некогда… – проговорил Филипп нетерпеливо.

– О, дела у него! – воскликнул Семен.

– А поговорить со старым школьным товарищем времени нет! Вот ты всегда такой – ходишь, ото всех морду воротишь!

Хоть и со смешком говорил это Каменев, однако было обидно. Но Филипп подумал – надо перетерпеть – и промолчал. Да и у Семена, видать, имелись дела – монолог его был нынче краток. Пояснив, что их магазину нужны кое-какие рыбные деликатесы («ну или что у вас там называется деликатесами?» – не удержался Каменев), Семен сделал заказ и распрощался, предварительно, правда, напомнив, что послезавтра, в воскресенье – футбол.

– Не забыл? Не сачканешь?! – подначивал Каменев. – А то мы ведь такой командой собираемся, что надерем вам задницы и в переносном, и в прямом смысле!

Зимой по воскресеньям, когда получалось, они играли в мини-футбол четыре на четыре. Команду Каменевых Филипп знал – они всегда играли вместе с братьями Алферовыми. Алферовы, Яков и Матвей, были моложе почти всех в компании (первому тридцать, второму – тридцать два), однако ни Филипп, ни кто другой не удивлялись тому, что Каменевы их привечают: Алферовы работали в налоговом управлении, Каменевы ходили к ним со своими декларациями (а также с коньяком и икрой), через это и познакомились, и подружились. Впрочем, насчет дружбы у всех, в том числе и Каменевых, были сомнения: сами Каменевы со смехом называли свои взаимоотношения с Алферовыми «стокгольмским синдромом» – когда заложники начинают питать симпатию к террористам. Алферовы, видать, догадывались об этом и «снисходили» до общения с остальными – особенно старший, Матвей.

В команду к Филиппу Каменевы сплавляли своего сродного брата Льва Фадеева (отец Каменевых ушел из семьи и Фадеев был его сыном от другой женщины), а также Игоря Фомина, партнера по бизнесу, возившего к ним в магазин красную икру. Икра обходилась так дешево, что все считали Фомина контрабандистом и вообще непростой личностью. Фомин был одного возраста с Филиппом и Семеном, но казался старше из-за скрытности характера, наложившей отпечаток и на внешность: цепкие глаза, плотно сжатые губы, разжимавшиеся лишь иногда, в основном для какого-нибудь скептического едкого замечания.

Потаенный смысл выражения «надерем задницы» состоял в том, что игра велась «на распин жопы»: – проигравшая команда выстраивалась вдоль забора, отставив зады, по которым победители с хохотом били с одиннадцати метров «пенальти». Это было мало того, что унизительно, но еще и больно – Каменевы (а выигрывали почти всегда они) били от души, не жалея сил, как по бетонной стене, и почти всегда попадали. От этого Филипп и правда время от времени от субботних матчей уклонялся.

2

Положив трубку, Филипп заварил себе чаю и откинулся в кресле. В стеклянной стене напротив он видел себя – блондинчик с простыми неброскими мелкими чертами лица. Глядя в стекло, он попробовал взбить чубчик, но это ничего не поменяло. Он вздохнул – уж слишком напоминал себе манекен, а манекены напоминали ему себя. Манекены, как известно, имеют внешность «в общем». Вот такую же «в общем», типовую, внешность, без характерных черт – разве что почти сросшиеся брови и небольшой пухлогубый рот – имел и Филипп. Знакомые нередко говорили ему – мы тебя видели, махали тебе, а ты не оглянулся. Филипп понимал, что видели они не его, перепутали с кем-то, но даже не обижался, привык. Отдельным горем – ну, может, не горем, а так, расстройством – был рост, ниже среднего, так, что он всем был по плечо.

Из-за роста он, когда был помоложе, иногда грустил, хотя и говорил себе, что есть огромное количество девушек, вполне подходящих ему по росту. Однако то ли в росте все же была проблема, то ли еще в чем, но Филипп был с юности робок с девушками. Вполне ожидаемо ему не сильно с ними везло. Сначала он комплексовал, а потом решил, что не больно-то и надо. Мать, заметив что-то, сказала ему однажды: «Если ты из-за девушек, то не грусти. Все наладится». Он тогда удивился – как она поняла? Но ответил, что с девушками у него все хорошо.

Потом, в двадцать восемь, он женился, и с виду все и правда было хорошо. Маргариту он увидел на показе мод – она ходила по подиуму, сильная, длинноногая, красивая, с густыми шикарными волосами. Он подошел к ней словно завороженный. Для Филиппа с его воспитанием девушка из модельного агентства была почти девушка из эскорта, но он – может, именно поэтому – вдруг познакомился с ней. Она была еще и выше него, даже без каблуков – это выяснилось довольно скоро, так скоро, что он долго удивлялся, но потом удивляться перестал: понял, что Маргарита сделала на него ставку. Он в то время уже имел неплохую работу, ездил на своей машине, что среди его сверстников было нечасто. Когда в первый вечер он предложил ее подвезти и она в первый раз села на переднее сиденье его машины, его поразило выражение ее лица. Он уже потом, намного позже, через несколько месяцев или даже лет, понял это выражение – она уже знала, что все это будет ее! Они поехали в кафе, а потом он, осмелев, предложил ей заехать к нему. Он был готов к отказу, но она согласилась (потом он тоже понял – она хотела посмотреть весь товар сразу). У него и квартира уже была – правда, тогда еще не своя, съемная, но с теплым полом, зеркалом во всю стену, большой ванной – с первого взгляда на квартиру было ясно, что ее хозяин при деньгах. Наверняка Маргарита видела квартиры и получше, но, думал теперь Филипп, с теми хозяевами у нее что-то не срослось, а возраст – двадцать шесть – поджимал. Поэтому тут она решила не терять времени.