Владимир Скачков - Дикарь Страница 2

— Так, понятно, и что произошло?

— Ты появилась в нужное время в нужном месте. Я сделал то, что должен был, и получил от тебя часть твоей души.

— Как! — вскрикнула Марика, поражённая и напуганная его словами. — Ты отнял мою душу?

— Нет, я не отнимал её! — горячо возразил дикарь. — Ты сама передала мне маленькую, совсем незаметную частичку, и я стал почти самим собой.

— Загадками говоришь, — девушка немного успокоилась и села, чтоб удобнее разговаривать.

— Это звучит несколько глупо, и всё же, ты стала моей второй половиной.

— Женой, что ли?

— Называй, как тебе вздумается. В каком-то смысле я теперь завишу от тебя, ну, а ты, в свою очередь, от меня.

— Путано, но мне понятно. А как звать-то тебя?

— У меня нет имени, можешь сама его придумать.

— Хорошо, сейчас я что-нибудь подберу, — Марика задумалась, какое имя дать этому дикарю?

Она перекатывала в уме имена и клички, которые знала, но ни одно прозвище не подходило этому сильному человеку. Он ей начинал нравиться, и то, что случилось недавно между ними, вдруг стало казаться естественным ходом событий, так сказать — приятной необходимостью.

— Нет, — наконец прервала она молчание, — на пустой желудок ничего не приходит в голову.

— Так что ты молчишь? Я сейчас что-нибудь придумаю, — он окинул окрестности взглядом и предложил: — Как насчёт свежей рыбки?

— Не возражаю, — согласилась девушка, а от мысли о жареной рыбе, у неё наполнился рот слюной, она вдруг вспомнила, что с утра ничего не ела.

Другого сигнала и не потребовалось. Дикарь почти без звука и брызг вогнал тело в воду. Прошла минута, истекла другая, на гладкой поверхности озера ничего не происходило. «Уж не утоп ли он?» — подумала Марика с беспокойством. Но в этот же миг у берега вода разошлась, и вышел, нет, лучше сказать вылетел дикарь, в обеих руках он держал по огромной рыбине! Они уже не дёргались — со сломанным хребтом хвостом не помашешь.

Он руками разорвал рыбинам животы и выпотрошил, ополоснул в озере, туда же полетели и внутренности, и протянул одну Марике.

— Ты, что думаешь, я смогу есть сырую рыбу? — возмутилась она.

— Э? — единственное, что он нашёл в ответ.

— Мудро подмечено, — ей вдруг стало весело и легко. — Костерок надо развести.

Ответом был недоумённый взгляд.

— Нужно добыть огонь, — терпеливо объяснила Марика. — Будь у меня кремень, проблемы бы и не возникло, но его нет. Я убежала из деревни, ничего не взяв с собой. И мне не отдадут даже того скудного, что я имела.

— Давай сходим и отберём, — предложил дикарь, вода продолжала стекать с его косматой гривы опускающейся ниже пояса.

— Там больше здоровенных мужиков, чем у меня пальцев на обеих руках! Отобрать? Нет, не получиться, — Марика грустно покачала головой, ей было жаль некоторых безделушек, о которых она вдруг вспомнила.

— Всего-то! Набью им рожи, хоть по одному, хоть группе, — весело заявил дикарь.

Голубая луна, первая из трёх лун, выплыла на небо, и стало гораздо светлее. Марика внимательней присмотрелась к человеку, так легко говорившему, что изобьёт всех этих ненавистных селян. Вроде и нет в нём ничего особенного, рост, конечно, громадный, она намного его ниже, хотя и была самой высокой девушкой в селении, даже мужчины у них помельче, сложен он, спору нет, хорошо, ни капли жира, сплошное переплетение мускулов и сухожилий. И всё-таки она сразу поверила, что этот дикарь в состоянии победить даже очень хорошо вооружённого человека голыми руками, возможно и не одного.

— Если ты такой смелый, завтра сходим в деревню, по утренней прохладе, а сейчас я хочу огонь, — Марика осмотрелась, пытаясь найти что-нибудь для разведения костра. — Ты мне всю одежду испортил, холодно так сидеть.

— Огонь я добуду, нет проблем. Кажется, ещё не совсем забыл, что да как, точнее, вспомнил.

Марика с любопытством посмотрела на него, но ничего больше не сказала.

Человек, положив рыбу на траву, принялся собирать хворост. Сложил часть дров горкой и на пять минут отошёл в дебри леса. Вернулся с длинной палкой из сухой сосны и небольшим чурбанчиком из сухой же берёзы. Девушка ни единым звуком не выказывала удивления, она знала этот способ добычи огня, но только в теории, на самом деле ей не доводилось видеть, как трением добывают огонь. А дикарь, сел рядом с приготовленными дровами, положил между ног чурку и упёр в неё палку. Скорость, с которой он вращал деревяшку, поразила Марику. Не прошло много времени, сухая берёза вспыхнула, и язычки пламени весело побежали по бересте. Костёр запылал.

Девушка вспомнила, что у очага хозяйкой должна быть она и, нанизав рыб на прутья, стала обжаривать над огнём. Дикарь с интересом следил за её действиями. Что-то смутно знакомое промелькнуло в этих простых вещах, что-то неясно вырисовывалось в памяти, но до конца так и не показалось. Человек мотнул головой, отгоняя непонятные картинки и спросил:

— Ты имя мне не придумала?

— Нет, пока.

— А тебя как звать?

— Марика.

— Марика, — с каким-то сладким привкусом в голосе произнёс дикарь её имя и смакуя добавил: — Марика, звучит красиво.

— Ничего особенного, меня всегда так звали, — девушка протянула подрумянившуюся рыбину дикарю. — Попробуй, жареная гораздо вкусней чем сырая.

Он вонзил белоснежные зубы в горячую, ещё не отдавшую жар костра плоть, и словно жерновами перемолол всю рыбину, вместе с головой и костями, поглотив целиком, без остатка, даже хвоста не оставил. Марика ела осторожно, чтоб не обжечься, выплёвывая кости с небольшими кусочками мяса в костёр — дар богам, позволившим ей остаться живой.

Дикарь вымыл от жира руки в водах озера, и улёгся рядом с ней, глядя на огонь костра. В его чёрных, бездонных глазах мелькали блики, как мотыльки вокруг света, плясали, отражаясь, языки пламени. Вдруг, Марика, как в зеркале, в его глазах увидела отражение жестокой и беспощадной сечи, отблески пожаров, кружащих над грудами тел чёрных ворон, жаждущих своей добычи, в её ушах зазвенели и заскрежетали бьющиеся друг об друга мечи, запели несущие смерть стрелы…

Дикарь закрыл глаза, точнее только моргнул, и видение исчезло, оставив противоречивые чувства в душе девушки. Возникшее ощущение Марика не смогла определить, как не пыталась, и боль и услада присутствовали в равной мере.

Тепло костра, приятная тяжесть в желудке, уверенность в безопасности, всё это убаюкало Марику, она и не заметила, как уснула, уставшая за такой длинный, и беспокойный день.

Ей снилось море, небесно-синее, которого она никогда не видела, но знала о его существовании, какие-то небольшие белые птички клевали с её ладони хлебные крошки, без страха порхая над ней, ярко-красное солнце согревало её голые плечи…