Гарри Тертлдав - В Низине Страница 2

— Теперь, научившись садиться на ослов, научимся с них слезать. — Туристы застонали, но Рэднал был неумо лим. — Вам все равно еще надо забрать свои вещи из омнибуса и уложить их в седельные сумки. Я ваш гид, а не слуга.

Я вам ровня, а не раб, прозвучали слова тартешца.

Большинство туристов спешились, но Эвилия осталась сидеть на осле. Рэднал подошел к ней; даже его терпение начинало истощаться.

Вот так. — Он помог девушке проделать все необходимые движения.

Благодарю вас, свободный, — сказала Эвилия на неожиданно хорошем тартешском. Она повернулась к подруге: — Ты права, Лофоса, он действительно сильный.

Рэднал почувствовал, как уши под кепочкой налились жаром.

Смуглый узкоголовый с юга покачал взад-вперед бедрами и воскликнул:

— Эй, я ревную!

Кое-кто из туристов рассмеялся.

— Продолжим, — сказал Рэднал. — Чем скорее мы яавьючим ослов, тем скорее отправимся в путь и больше увидим.

Обычно это действовало безотказно; ты просто не становишься туристом, если не хочешь увидеть как можно больше.

Словно по сигналу шофер подвел омнибус к загону. Зашипел сжатый воздух, распахнулись дверцы багажного отделения, и водитель начал доставать вещи.

Вся поклажа была обмерена и взвешена заранее, чтобы ослам не пришлось нести ничего слишком крупногабаритного или тяжелого. Большинство туристов легко уложили свое имущество в седельные сумки. Лишь, разумеется, обе узко головые, раскрасневшись будто от дыхания ночного демона, тщетно пытались все рассовать. Рэднал хотел было помочь им, но потом передумал: сами виноваты, пускай платят штраф за использование грузовых ослов.

Девушки, однако, сумели уложить вещи, хотя их седельные сумки раздулись словно питон, только что проглотивший детеныша безгорбого верблюда. Зато несколько других туристов беспомощно копошились возле переполненных сумок, не зная, куда деть невлезшие вещи. Надеясь, что улыбка на его лице выглядит не очень хищной, Рэднал отвел несчастных к весам и взял по одной десятой единицы серебра за каждую единицу лишнего веса.

— Грабеж! — возмутился смуглый узкоголовый. — Да известно ли вам, кто я такой? Я — Мобли, сын Сопсирка, приближенный принца Лиссонленда!

Он выпрямился во весь свой немалый рост — почти на тартешский кьюбит выше Рэднала.

— Значит, вы тем более можете себе позволить истратить четыре и три четверти, — ответил Рэднал. — Серебро ведь идет не мне лично, а на содержание Парка.

Не прекращая ворчать, Мобли расплатился, подошел к ослу и с изяществом, которого Рэднал от него не ожидал, вскочил в седло. В Лиссонленде, припомнил биолог, важные персоны имеют обыкновение кататься верхом на полосатых лошадях. Сам он понять этого не мог. Ему бы и в голову не пришло седлать осла вне пределов Котлован-Парка Зачем, когда есть гораздо более удобные средства передвижения?

Виновной в превышении веса поклажи оказалась и пожилая тартешская чета. Они и сами-то были излишне полноваты, но тут уж Рэднал ничего поделать не мог. Супруг Эльтзак вез Мартос, пытался возражать:

— Судя по домашним весам, мы в норме!

— Ты, должно быть, не так смотрел, — сказала мужу Носко зев Мартос.

— Да на чьей ты, в конце концов, стороне?! — набросился он на жену. Она ответила ему криком.

Рэднал подождал, пока супруги поостынут, и взял положенную плату.

Когда туристы вновь сели на своих ослов, биолог подошел к воротам у дальнего конца загона, распахнул их и убрал ключ в сумочку, которую носил на поясе под мантией.

— Отсюда начинается территория Парка и вступают в силу подписанные вами обязательства. По тартешскому закону гид в пределах Парка обладает правами офицера действующей армии. Я не собираюсь пользоваться этим больше, чем требуется; достаточно, если мы будем следовать обычному здравому смыслу. Но я обязан вас предупредить, что располагаю необходимой властью. — Кроме того, в одной из его седельных сумок лежала ручная пушка, однако об этом Рэднал умолчал. — Пожалуйста, держитесь за мной и старайтесь не сходить с тропы. Путь нам сегодня предстоит несложный, заночуем там, где раньше был край континентального шельфа. Завтра мы уже пойдем по дну древнего моря, местность будет более пересеченная.

— К тому же там жарко, гораздо жарче, чем сейчас, — добавила широкобровая женщина. — Я была в Парке три или четыре года назад и вынесла впечатление, что там просто пекло. Имейте это в виду.

— Вы совершенно правы, свободная… э-э…

— Тогло зев Памдал, — представилась она и торопливо добавила: — Лишь самая отдаленная родственница, по боковой линии, уверяю вас.

— Как скажете, свободная. — Рэднал с трудом сохранил спокойный голос.

Наследственным Тираном Тартеша был Бортав вез Памдал. В отношениях даже с отдаленными его родственниками требовалась величайшая деликатность. Надо еще радоваться, что у Тогло хватило такта предупредить, кто она такая — вернее, кто ее родственник. По крайней мере девушка не похожа на человека, который сует повсюду свой нос, а потом жалуется в самых высоких кругах, где наверняка имеет друзей.

Местность, по которой брели ослы, была лишь немного ниже уровня моря и практически не отличалась от унылой окружающей Парк равнины — сухая, с низкорослыми колючими кустами и редкими пальмами, торчащими наподобие метелочек для пыли на длинных рукоятках.

Ландшафт говорил сам за себя, и Рэднал только заметил:

— Начните под ногами рыть яму, и через несколько сотен кьюбитов наткнетесь на соляной слой — как и по всюду в Низине. Море здесь высохло быстро, и слой довольно тонкий, но он есть. Именно так геологи очерчи вают границы древнего моря, занимавшего территорию нынешней Низины.

Мобли, сын Сопсирка, вытер рукой вспотевшее лицо. Если Рэднал, как все тартешцы, укрывался 6т зноя одеждой, на Мобли были лишь ботинки, кепочка и пояс с кармашками — для серебра, может быть, для маленького ножа или зубочистки или какой-то иной ерунды, которую он считал совершенно для себя необходимой. Мобли был достаточно смуглым, чтобы не тревожиться о раке кожи, но и ему жара не давала покоя.

А сохранись в Низине немного воды, Рэднал, — сказал он, — Тартеш был бы куда более приятным местом!

Вы правы, — ответил биолог. Он давно смирился с тем, что иностранцы используют его семейное имя с ничем не обоснованной фамильярностью. — Зимой было бы теплее, а летом прохладнее. Но если Барьерные горы снова рухнут, мы вообще потеряем всю огромную территорию Низины и несметные богатства, которые здесь скрыты: соль другие минералы, оставленные высохшим морем, и месторождения нефти, недоступные через толщу воды. За многие столетия тартешцы привыкли к жаре.