Выкуп - Виктор Иванович Калитвянский Страница 20

Я машу рукой в сторону мрачной громадины, которая нависает над Садовым кольцом, как хмурая бровь над прищуренным глазом.

– Вижу, – говорит Аня, но прочно стоит на месте.

Тогда я подхватываю её на руки и начинаю спускаться по ступеням подземного перехода.

– Что ты делаешь? – кричит Аня и пытается вырваться.

Надо сказать, она делает это так здорово, что у меня внутри всё сладко замирает. Она ёрзает попкой и ногами по моей правой руке, а грудью прижимается к моей левой и при этом дышит мне в щёку. Тогда я хватаю её губы своими и целую их, обе сразу и потом каждую из губ по отдельности. Причём, заметьте, без помощи рук!

Это кончается тем, что мы упираемся в стену, и Аня шепчет мне:

– Отпусти меня… А то ещё кто-нибудь увидит из банковских…

– Они давно уже разъехались, – шепчу я.

– Отпусти меня, Дима, – говорит Аня и смешно так взбрыкивает у меня в руках. – Я сама пойду…

Я отпускаю её на землю и снова целую её, и теперь уже она обнимает меня снизу за спину и слегка прижимается ко мне. Мы обнимаемся так до тех пор, пока в нас не утыкается какая-то старушка. Она выходит из-за угла и таранит нас, так что мы едва не опрокидываемся. Мы хохочем, я хватаю Аню за руку, и мы бежим по переходу. Переход пустой, гулкий, мы пробегаем его в мгновение ока, и вот уже наш двор – суровый, как дно колодца.

Едва мы подбегаем к подъездной двери, как она распахивается – сама.

За дверью стоит какая-то восточная девушка с платком на глазах, из подвальной двери выглядывает Нурали и кланяется нам.

В лифте мы снова принимаемся целоваться-обжиматься и так, сплетённые, вываливаемся на лестничную площадку.

– Гришка, отвернись! – кричу я и пробую открыть дверь. Ключи не лезут, не поворачиваются, Аня смеётся, а я целую её прямо в глаза.

Наконец дверь щёлкает, отворяется, мы входим, а дальше – дальше я ничего не помню.

Когда я прихожу в себя, мы лежим на тахте.

Я – на спине, Аня – на животе. И головку рукой подпирает.

– Интересно… – говорит она тихо.

– Что? – спрашиваю я.

– Ты заснул… такая глубокая реакция.

Она целует меня – в губы, в нос, в глаза, в ухо. Прикосновения легки, но я ощущаю их так остро, словно тело совершенно моё, а не чужое.

– Долго я спал? – спрашиваю я.

– Минут двадцать. – Аня ложится рядом и кладёт голову мне на руку.

Целых двадцать минут я был в бессознательном состоянии. Моя душа и Димкино тело были беззащитны перед чужой силой.

– Ты знаешь, – говорит Аня и снова приподнимается на локте. – Странное дело… Ты похож на одного человека. Вернее… нет, ты не похож, но…

Я пожимаю плечами.

– Не обижайся. Это глупо, но пару раз я его вспомнила.

– Вы были любовниками? – спрашиваю я.

– Нет, – отвечает Аня. – Он хороший человек, но… Знаешь, как бывает… Вдруг что-то мелькнёт, думаешь, вот оно… Но нет, дальше хуже.

– Понимаю, – говорю я.

– Я больше не буду о нём, – обещает Аня. – Просто… он был последний мужчина, с которым у меня был душевный контакт… Это пройдёт. Если ты об этом позаботишься.

Я притягиваю её к себе, прижимаю, зарываюсь лицом в её волосы. Целую ямочки на её щеках, каждую – по два раза… И чувствую, как тело – моё или чужое – начинает наливаться силой, внутренним жаром.

– О, господи! – шепчет Аня.

Я опрокидываю её навзничь, нависаю над нею, смотрю в её сияющие глаза.

Я не знаю, что будет завтра. Я не знаю, что будет через час. У меня есть только этот миг и мой кареглазый ангел.

– О, господи… – шепчет Аня.

Журналист. Любовь – кольцо

Вечером на редакционной стоянке полно мест. Я закрываю «Тойоту» и делаю ручкой охраннику, который выглядывает из окна. Это, конечно, напрасное пижонство, потому что охранник моргает, не может сообразить: машина знакомая, а водитель – нет.

И тут из редакционной двери выходит Катя.

– Катька! – кричу я и кидаюсь к ней.

Охранник пожимает плечами, скрывается в глубине окна.

– Саня? – удивляется Катя. – Что ты здесь делаешь?

Я машу в сторону машины и говорю, что выполнял важное задание. Катя сдержанно кивает и не задаёт больше вопросов. Я смотрю на неё и улыбаюсь.

– Ты сияешь, как медный пятак, – говорит Катя. – Что случилось?

– Ничего, – говорю я. – Просто давно тебя не видел.

– Да, – кивает Катя. – Уж и не знаю, когда в последний раз. Ты куда?

– А ты домой? – спрашиваю я.

Да, – кивает Катя, и от того, как она это делает, у меня почему-то щемит сердце. Она стоит передо мной, такая тоненькая и беззащитная, что мне кажется невозможным отпустить её одну в таком опасном городе, как Москва.

– Ты знаешь, – говорю я. – Мне к отцу надо заехать… Давай, вместе?

– Давай, – отвечает Катя, и я с радостью подставляю ей свой локоть.

Она берёт мой локоть своей ладошкой, и мы идём по переулку к Садовому кольцу.

Мы идём шаг в шаг, и до меня доходит, что я никогда так вот не ходил с нею. Мои отношения с Катей – отношения старшего брата. Старший брат снисходит иногда до мелочей жизни младших, но ему, по большому счёту, нет до них дела. У него своя интересная насыщенная жизнь.

И вот Катя идёт рядом со мной, – очень молоденькая женщина, лёгкий запах каких-то незнакомых духов. Походка расслабленная и в то же время пружинистая. Спина прямая, головка сидит гордо, а на шею выбились две белокурые пряди.

Мы выходим на Садовое. Напротив – «Арбат-престиж» и автомобильное коловращение перед ним.

– Зайдём? – спрашиваю я.

Катя удивляется: что мы там будем делать?

– Купишь себе какой-нибудь крем, – говорю я.

– А ты будешь ходить за мной и вздыхать? – отвечает она и на секунду задумывается. – Нет уж, мы лучше выпьем по кофе…

– Мы можем выпить даже по два кофе, – отважно заявляю я.

Однако в таком популярном месте и кофе-то выпить непросто. Все столики заняты, я остаюсь сторожить первый свободный. А Катя пускается в ознакомительный вояж по бутикам.

Я стою в центре огромного холла.

Смешанный гул тысяч голосов, шагов, непонятных звуков, обрывков мелодий возносится к огромному куполу над моей головой.

Толпа медленно обтекает по кругу стоящие столики. Женщины – молодые, бальзаковского возраста – на первом плане, они словно на подиуме, – дефилируют, демонстрируя себя и свои наряды; мужчины на этом ярком фоне теряются, их – не видно.

Когда-то люди гуляли по улицам, чтобы других посмотреть, себя показать. Теперь улицы отданы во власть автомобилю, зато у нас есть торговые центры – они заменили нам бульвары и модные магазины. Такой вот прогресс.

Возле одного из столиков поднимается со стула мужчина. Ба, да это наш главный редактор. Он пропускает даму вперёд и пробирается к выходу. А дама-то – Экономичка. Очень интересно.

Я коршуном подлетаю