Остатки - Никита Владимирович Чирков Страница 20

– Все хорошо, – сухо ответил Конор, видя в глазах Эхо недовольство таким ответом. – После пережитого даже такая жизнь уже дорого стоит. А одиночество позволяет многое переосмыслить.

– Придет время, и ты вернешь себе все утерянное. Я это знаю, и я горжусь тобой и равняюсь на тебя, когда вижу жертву, которую ты принес, но обрел истинную цель, о чем большинство лишь мечтает.

– Спасибо. Хотел спросить, как поживает Алина?

Эхо скромно улыбнулся.

– Непросто.

Быстро осознав тупиковость этой темы, Конор заговорил более серьезно:

– С «Нитью» есть свои проблемы, но я справляюсь. Такого еще никто не делал, разве что ЦРТ мог иметь прототипы.

– К сожалению, весь их труд был стерт.

– Я вот думаю, а не мог генерал обмануть нас? ЦРТ много десятилетий оборонялся ото всех, пряча свою работу и заботясь о ней на зависть всем. Я с трудом верю, что все вот так просто.

– А я как раз верю. Главные лица ЦРТ всегда отличались фанатизмом и выдумкой невероятного уровня. Итан и Бенджамин привели ЦРТ к немыслимому величию, всегда балансируя на грани, таковы уж истинные ремесленники. Уничтожить свое дитя для таких людей – это лучший исход для таких собственников.

– Думаю, мы оба согласимся, что нас могли ввести в заблуждение.

Эхо задумался.

– Что предлагаешь?

– Отправить туда людей, но без шума.

– Идея заманчивая, но я бы хотел, чтобы ты сосредоточился на «Нити».

– При всем уважении, но в ЦРТ может храниться ценная информация.

– Я услышал тебя и понимаю тебя. Услышь и ты меня. Каждая минута на счету, даже сейчас мы откладываем наше спасение перед последней угрозой. Отправить людей в ЦРТ – это мудро, но лишь не зная контекста. Там все опечатано, а любое волнение вызовет излишний интерес, что лишь подтолкнет генерала к всецелому захвату, где первыми познаем его тиранию именно мы с тобой, как самая главная угроза его власти.

– Он очень рискует, люди…

– Будут делать то, что дозволит им он, единолично владея Железной армией.

– Меня не покидает чувство, что если у нас не получится, то пропажа наша будет миру неизвестна. – Эхо впервые за эту встречу смотрел на оппонента с интригой. – Во всем мире введена жесткая цензура, комендантский час, талоны на питание, никакой свободной прессы или доступной сети. Если сейчас ты пропадешь, то достаточно установить прозрачный экран, оправдав это твоей безопасностью. А на деле внутри будет контактная голограмма благодаря объемным проекторам. Метров пять – и никто не догадается, а голос тут будет самым легким.

Эхо не нравились ни тема, ни ее подношение, словно заинтригованный открытием гений утопает в мечтах скорейшей реализации.

– Не бойся, я за созидание во всех смыслах, а замену тебе за всю жизнь не найти.

– В этом мы едины.

– «Нить» – это не созидательный проект.

– У тебя большое сердце, но чуть-чуть не хватает фантазии. Когда мы – нет, ты сможешь совершить невозможное, то применение не будет знать границ. Да, Коллектив пока развивается медленно, но он уже приносил невероятный результат. Только представь, какую свободу мы предоставим людям для познания Вселенной, когда объединим проекты! Друг мой, разве факт нашего выживания не доказывает верность наших посылов? Я спас тебя, потому что так велел сам Космос. И прежде чем ты в своей манере, которую я ценю, сопоставишь этому наличие наших недоброжелателей, я напомню, что лишь преодоление делает нас сильнее. Отчего и прошу оставить сомнения и переживания мне, направив силы на последний рывок.

– А что будет потом?

– Если ты переживаешь за свое будущее, то я вновь напомню, как важно сохранить твой труд в тайне, а твое существование в безопасности, ведь сейчас на игральной доске остались только самые крупные фигуры. А знаешь, какое у нас преимущество? Уметь вводить новые правила, и – Эхо указал на Конора, – новые фигуры. Когда придет время, я дам тебе возможность проявить себя в новом амплуа.

14

Пока Рамзи шел пешком до одного из центральных районов Мегаполиса, его не покидало ощущение слежки. Но если со стороны Алана такое было ожидаемо, пусть ранее тот и отрицал подобное, а Данакт, скорее всего, занят другими делами, то вставал серьезный вопрос: кто? Вся эта огромная территория пострадала больше всего не только из-за Отказа, произошедшего в самый час пик, когда большинство людей было в центре, а еще и по причине столь естественной, что впору предполагать искусственность трагедии: когда Кесслер был сбит военными из-за диверсии, большая часть обломков располосовала целые кварталы. Тут обитает настоящий мрак, заставляя ощутить на себе ту безысходность и отчаяние всех несчастных, погребенных посмертно под развалинами. Ужасный запах мертвых тел в это летнее время с помесью осадков от дальних крематориев – лишь часть мучений для любого смельчака, ступившего в эту карантинную зону. Ее впопыхах оградили высочайшим забором в десяток этажей от более-менее сохранившихся районов, создав неофициальный символ кровоточащего сердца Мегаполиса. Развалины преодолевались с трудом, много мест попросту непроходимы, а звенящая тишина пугала значительно больше, чем любой мало-мальский шанс встретить мародеров или разный сброд, находивший способы проникнуть сюда ради наживы или же, что волновало генерала больше всего, создания базы сопротивления. Думая об этом, Рамзи невольно взглянул наверх, где с самого начала летали военные дроны для выявления ненужной активности, уничтожая любую угрозу без разрешения командования. Его тронуть не должны – во всяком случае, так было сказано Аланом. Вроде бы как это место последнее, где был замечен Данакт, но Рамзи помнил, как тот сам ему указал место поиска, о чем было скрыто на допросе. Так откуда тогда Алану знать это место? А если есть контакт с Данактом, то зачем пацан просил никому не говорить о месте встречи? Слишком много вопросов, ответы на которые он не хочет знать по самой простой причине: это не его дело. Военных хватает, да есть еще и роботы, а он лишь мечтает о простой мирной жизни с любимой женщиной, которая, в отличие от него, постоянно лезет не в самые безопасные истории.

Пробравшись сквозь упавшее здание, Рамзи оказался не небольшой площади, открывшей самый страшный вид за всю его жизнь. Когда-то сотни тел свезли сюда с ближайших мест и, предав их огню, разом устроили прощание, освободив от участи незаслуженного гниения. Когда все это происходило, он был в коме, а узнав о том, сколько таких вот прощальных костров было устроено людьми по всему миру, долго не