Джек Вэнс - Князья тьмы. Пенталогия. (Звездный король - Машина смерти - Дворец любви - Лицо - Дневник мечтателя.) Страница 20

Оллифейн может сам себя прокормить. Здесь производятся почти исключительно натуральные продукты, причем, в расчете на душу населения, на Оллифейне потребляется больше таких продуктов, нежели на любой другой планете Кортежа. По этому показателю Оллифейн занимает третье место среди важнейших обитаемых миров Ойкумены. В альпийских долинах, окружающих Светлое озеро, развиты молочное хозяйство и огородничество.

Первоначально ольфы происходили от колонистов, называвших себя «гиперборейскими скакерами», однако впоследствии скакеры смешались со многими другими переселенцами. У типичного ольфа русые или каштановые волосы и светлая кожа (ольфы не пользуются кожными пигментами); ему свойственны коренастое телосложение и, нередко, склонность к полноте. Ольфы отдают дань древним традициям и предпочитают спокойный, оседлый образ жизни, но знамениты своим энтузиазмом в периоды общественных празднеств и гуляний, служащих средством высвобождения эмоций для этих консервативных и сдержанных в других отношениях людей.

Кастовая система, не запечатленная в законодательстве, оказывает влияние на всех уровнях социальной иерархии Оллифейна. Прерогативы тщательно определяются и ревниво защищаются; в языке ольфов закрепились по меньшей мере двенадцать различных форм обращения к представителям тех или иных каст».

Из статьи «Анализ межклассовых компромиссов» Фрерба Хэнкберта, опубликованной в томе MCXIII «Антропоценологического журнала»:

«Когда встречаются два незнакомых друг с другом ольфа, посетитель с другой планеты может наблюдать достопримечательную сцену взаимной кастовой оценки. Процесс этот занимает всего лишь какую-то долю секунды и, по-видимому, носит почти интуитивный характер, так как оба его участника могут носить общепринятую повседневную одежду.

Я расспрашивал по этому поводу многих ольфов, но все еще не могу сделать никаких определенных выводов. Прежде всего, ольфы, как правило, вежливо отрицают существование на их планете какой-либо кастовой системы, утверждая, что во всех слоях их общества соблюдается принцип полного равноправия. Во-вторых, сами ольфы не совсем уверены в том, каким образом они угадывают кастовую принадлежность незнакомца. Они поясняют, что каждому ольфу в той или иной степени свойственно качество, которое они называют «выправкой», и, когда они знакомятся, сразу становится ясно, у кого из них больше или меньше «выправки».

Позволю себе предположить, что оценка «выправки» основана на взаимном наблюдении за быстрыми бессознательными и почти неуловимыми движениями глаз, причем различным кастам свойственна характерная только для них способность в той или иной степени сдерживать такие движения. Сходную функцию могут выполнять мельчайшие бессознательные движения рук.

Так же, как практически в любом другом обществе, на Оллифейне должностными лицами, занимающими самые влиятельные посты в бюрократической структуре, становятся представители высшей касты; в частности, к высшей касте относятся практически все «хранители гражданского равноправия» (так ольфы называют свою полицию)».

Приземлившись в космопорте Киндьюна и положив монитор Тихальта в небольшой чемодан, Герсен занял место в вагоне скоростного подземного поезда, отправлявшегося в Сансонтиану. Насколько он мог судить, никто не уделил особого внимания его прибытию, и никто не спустился вслед за ним на платформу подземки.

Теперь, однако, у него оставалось все меньше времени. Малагейт мог в любой момент обнаружить, что его обвели вокруг пальца, и приказать срочно возобновить слежку. В данный момент Герсен считал, что все еще находится в безопасности; тем не менее, он не преминул применить несколько классических приемов, позволявших избавиться от робохвостов[5] и микропередатчиков. Не обнаружив ничего, что вызывало бы у него беспокойство, Герсен оставил монитор в сейфе платной камеры хранения на пересадочной станции под отелем «Рапунцель», сохранив при себе только бронзовую табличку с серийным номером. Затем он снова занял место в вагоне экспресса и через пятнадцать минут прибыл в Сансонтиану, в ста тридцати километрах к югу от Киндьюна. Сверившись со схемой транспортных путей, он воспользовался пригородным поездом, направлявшимся в округ Ферристоун, и через некоторое время вышел на платформу станции, находившейся в двух кварталах от управления компании «Прецизионные приборы Феритце».

Ферристоун оказался унылым районом фабрик и складов, изредка перемежавшихся тавернами; вопреки окружающим беспардонно утилитарным сооружениям, небольшие уютные таверны радовали глаз изобретательными орнаментами, разноцветными витражами и резными деревянными панелями, имитируя роскошные развлекательные аркады, тянувшиеся по берегам Светлого озера.

Дело шло к полудню, но моросящий дождь сделал булыжные мостовые черными и блестящими. Тяжелые шестиколесные подводы непрерывной чередой переваливались по улицам — казалось, и воздух, и мостовые, и стены зданий дрожали, проникнутые приглушенным гулом двигателей. Когда Герсену удалось перейти улицу и вступить на тротуар, короткая резкая трель парового свистка оповестила о конце смены; тротуары тут же заполнились толпой бледных рабочих с неподвижными мрачноватыми лицами. На них были теплые, добротно сшитые комбинезоны трех цветов — серые, темно-синие или горчично-желтые, контрастирующие черные или белые широкие пояса и черные накидки с капюшонами. Здесь все носили только стандартную одежду; местное правительство — нечто вроде руководства разветвленного промышленного синдиката — отличалось, подобно своим избирателям, предусмотрительностью, тщательным вниманием к деталям и подавляющей неспособностью к легкомыслию.

Прозвучали еще две короткие трели свистка — как по волшебству, улицы мигом опустели; рабочие второй смены нырнули в здания, как тараканы, спасающиеся от включенного света.

Герсен уже приближался к покрытому грязными потеками бетонному фасаду, из которого большими бронзовыми буквами выступало наименование «ФЕРИТЦЕ», дополненное ниже готическим ольфским курсивом: «Прецизионные приборы». Здесь Герсен снова становился легкой мишенью для врагов; риск казался неоправданным. Но что еще оставалось делать? Входом в здание служила единственная небольшая дверь. Герсен вошел и очутился в длинном полутемном вестибюле; прошагав метров тридцать по этому бетонному туннелю, он добрался наконец до административных помещений. Когда он встал перед прилавком, его встретила пожилая женщина добродушной наружности, с приятными манерами. Как того требовали местные традиции, на работе она носила ту же одежду, что и мужчины — темно-синий комбинезон с широким белым поясом. Распознав в Герсене инопланетянина — то есть лицо неизвестной кастовой принадлежности — она поклонилась с нарочитой вежливостью и с таким же напускным почтением тихо спросила: «Чем я могу быть полезна?»