Дэниел Худ - Дракон Фануил Страница 20

«Ну и зачем же такой женщине, как Поппи Неквер, привечать меня и отказываться от общества такого красавца?» — подумал Лайам.

— Ларс, — сказал он, — леди просила передать, что ей нездоровится.

Слуга и незнакомец дружно, как по команде, повернулись к Лайаму.

— Слушаюсь, сэр Лайам, — с признательностью произнес слуга. А вот взгляд молодого человека был не столь дружелюбен. Точнее, в нем вспыхнула неприкрытая ненависть. Лайам в ответ окинул красавца бесстрастным взглядом, и тот, громко хлопнув дверью, покинул дом.

На миг в прихожей воцарилось молчание. Потом Лайам и слуга переглянулись. Взгляд Лайама выражал легкое удивление, взгляд слуги — явственное облегчение. Первым молчание нарушил Лайам:

— Ларс, не найдется ли у вас куска промасленной ткани? Боюсь, дождь не пойдет на пользу моим бумагам.

Слегка улыбнувшись, он указал на карты и книги, и пожилой слуга тут же ринулся разыскивать требуемое.

5

Лайам, невзирая на дождь, слякоть и темноту, довольно быстро добрался до своего жилья и там обнаружил, что госпожа Доркас поджидает его, обеспокоено ломая пухлые руки. Лайам промок до нитки и потому попытался проскользнуть мимо почтенной матроны. Ему сейчас хотелось лишь одного, подняться к себе в мансарду и переодеться в сухое.

— Ах, мастер Лайам, — воскликнула госпожа Доркас, преграждая ему дорогу, — здесь час назад был эдил! Он искал вас!

— В самом деле? — вежливо отозвался Лайам и, протиснувшись к лестнице, стал подниматься по шатким ступеням.

— Как вы думаете, это никак не связано со смертью старого колдуна?

Ее слова насторожили Лайама. Он остановился и медленно обернулся.

— Что?

— Ну… я подумала… вы ведь часто навещали этого старика, так что у эдила могут возникнуть насчет вас подозрения.

Почтенная дама произносила слово «эдил» с ударением на первом слоге, но Лайам не стал ее поправлять.

— А вы, собственно, откуда знаете, что Тарквин умер? Кто вам это сказал? Эдил?

Прорезавшаяся в голосе постояльца сталь сильно перепугала госпожу Доркас.

— Нет, ничего такого он не говорил. Насколько мне помнится, нет. Он просто сказал, что ему надо с вами поговорить, но я-то знаю, что вы бывали у колдуна и…

Лайам перебил ее:

— Тогда откуда же вам знать, что Тарквин умер?

— Ну, — домохозяйка совсем растерялась, — по слухам, конечно. В городе об этом известно кое-кому. Я, видите ли, знакома с одной особой, а та, в свою очередь, знакома со стражником из патруля, ну и…

Лайам мрачно усмехнулся и двинулся вверх по лестнице.

— Но, мастер Лайам, что же мне делать, если эдил придет снова? — крикнула ему вслед госпожа Доркас. Ее перепуганное квохтание рассмешило Лайама.

— Проведите его наверх, — крикнул он в ответ. — И научитесь правильно произносить его титул!

Добравшись до мансарды, Лайам развернул кусок промасленной ткани, которой снабдил его Ларс, и внимательно проверил, не пострадали ли карты. Удостоверившись, что с ними все в порядке, Лайам переоделся в сухое — в свободную домашнюю блузу и длинные брюки из серой фланели. Мокрую тунику он повесил на спинку стула, потом с отвращением изучил свою обувь. Через отверстия, оставленные зубами Фануила, в правый сапог затекала вода. Лайам отставил его в сторону. Авось эти дырки все-таки можно будет как-нибудь залатать. Он надел легкие войлочные туфли и прилег на тюфяк — подумать.

Кессиас ищет его. Что это значит? Возможно, эдил просто хочет кое-что уточнить. Возможно также — и наиболее вероятно, — что он в силу каких-то причин снова начал подозревать его, невзирая на вердикт матушки Джеф. Лайам нахмурился.

Нет сомнения, что о смерти Тарквина в ближайшем будущем будут судачить на каждом углу, и, следовательно, проводить расследование станет намного труднее. Несомненно также, что леди Неквер ему в том плохой помощник.

С супругой торговца явно творилось что-то неладное. Женщина находилась в таком смятении, что даже не очень трудилась его скрывать. Очевидно, все проблемы ее так или иначе связаны с тем молодым красавцем. И она, скорее всего, так настойчиво зазывает Лайама в гости именно потому, что хочет отвлечься от этих проблем. А возможно, вдруг сообразил Лайам, — и в поисках защиты.

Но чем бы ни объяснялось поведение молоденькой леди, она явно находится не в том состоянии духа, чтобы стать союзницей какого-то чужака в его сомнительных изысканиях. Однако все-таки любопытно, что же так беспокоит ее? Ну какую опасность может для нее представлять этот смазливый повеса? Даже если он — любовник леди Неквер, все равно ей нечего особенно опасаться. Шантажировать ее этот тип не может, поскольку торговец и без того что-то подозревает — его поведение на вечеринке говорило само за себя.

Так в чем же проблема?

Лайам сознавал, что эти мысли уводят его в сторону от насущных задач, но думать о леди Неквер ему было приятно.

Через какое-то время размышления Лайама были прерваны звуком тяжелых шагов и голосом госпожи Доркас. Почтенная домохозяйка говорила намеренно громко и несколько раз повторила «эдил Кессиас». Она явно старалась предупредить своего постояльца. Лайам поспешно вскочил с тюфяка и отворил дверь прежде, чем посетитель успел постучать.

— Ренфорд! — произнес Кессиас, удивленно моргнув. — Это прекрасно, что я вас застал. Я к вам.

— Я так и понял, эдил Кессиас. Пожалуйста, заходите.

Лайам улыбнулся хозяйке дома, которая обеспокоено топталась на лестнице и делала ему большие глаза.

— Спасибо, что показали эдилу дорогу, госпожа Доркас.

Он намеренно подчеркнул правильное произношение слова.

— Боюсь, эдил, вы изрядно перепугали мою хозяйку, — продолжил Лайам, решительно затворив дверь. — Она думает, что вы собираетесь арестовать меня за убийство мастера Танаквиля.

Кессиас пригладил аккуратно подстриженную бороду и со спокойным любопытством оглядел мансарду.

— По правде говоря, Ренфорд, я могу это сделать. Я сегодня ознакомился с неким любопытным пергаментом.

Эдил остановился у стола, лениво поворошил лежащие там бумаги и мимоходом глянул в окно. Лайам прислонился к дверному косяку, стараясь принять непринужденную позу.

— И? — произнес он как можно небрежнее.

— И? Что — и? Ах, да. Я говорю — очень любопытный пергамент. Любопытнее самых любопытных. Это завещание мастера Танаквиля, написанное непосредственно в канцелярии герцога и заверенное личной печатью его высочества. Очень любопытное завещание.

— И что же в нем любопытного, эдил Кессиас?

Эдила явно интересовало что-то, лежащее на столе.