Королевство ангелов - Мария Кущиди Страница 21

Солия давилась ароматным, горячим завтраком, слыша добрый, непринужденный тон голоса Дориана. Все было в этой комнате как обычно, но вот душа девушки была истерзана, избита и брошена под ноги громиле, сидящему напротив нее.

Как было принять ей то, что оказалось правдой? Она не верила в то, что ей довелось увидеть, но голос изувеченного рассудка твердил: все так, все именно так, как говорил Вальям там, в своем холодном, темном подвальчике. Но принять было мало. Необходимо было здраво посмотреть на ситуацию, но этот здоровый взгляд требовал невозможного от нее – рассудительности. А сейчас Солия не была такой. Ей хотелось и кричать, и плакать одновременно.

После завтрака девушка поднялась к себе и уткнулась носом в подушку. Слезы душили ее, и она свободно позволяла им это сделать.

Она бы и не заметила присутствие нежданного гостя в своих покоях, если он не коснулся ее плеча. Нежная рука легка проскользила к ее щеке, оторвала заплаканное лицо от подушки.

− Солия, что случилось? Вы плакали. – В глазах графа была жгучая досада; он воспринимал несчастье любой девушки очень тяжело и не мог спокойно смотреть на плачущую возлюбленную. – Вас кто-то обидел? Скажите мне. Я достану его из-под земли!

Но девушка лишь еще сильнее утонула в своих соленых слезах. Как стоило сказать ему об этом? Кто же обидчик? Ее отец? Как же глупо и жестоко это могло бы прозвучать, и Солия это прекрасно понимала. Она впервые ощутила себя маленькой, слабой девочкой, которая неожиданно для себя разочаровалась в своих ожиданиях о лучшем друге, который когда-то очень давно пообещал стать ее кумиром.

− Солия, прошу Вас, не надо плакать, − сжалился над ней Шейден, не находя себе места от ее страданий; он был готов прыгнуть в окно, лишь бы девушка прекратила плакать. – Вы же знаете, слезы… Я не могу смотреть, как кто-то плачет. Пожалуйста, не терзайте ни меня, ни саму себя. Солия!

Но девушка продолжала рыдать, сама не зная, как остановиться. Казалось, она могла проплакать весь день, неделю, а возможно, и целую вечность, если бы граф не подал ей во тьму свою руку спасения.

Он обнял ее, прижал к себе, как маленькую девочку, которую необходимо было успокоить. И его план сработал, удивив его самого. Прижавшись лицом к спине девушке, он дышал, замирая лишь тогда, когда Солия делала легкие вдох и выдох. Граф был утомлен ее страданиями и сейчас возмещал свою усталость близким расположением к своей невесте.

Затейливые кружева ее платья щекотали его лицо, но впервые для Шейдена это было незначительное, практические незнакомое ему ощущение, которое его никогда не беспокоило.

Зарывшись носом в ее распавшуюся черную косу, мужчина старался не дышать, чтобы ненароком не спугнуть такой замечательный, хоть и навеянный тревогой, момент.

Солия впервые была так близка к нему, и близость эта ее успокаивала, не пугала. Она могла бы вечность наслаждаться его таким донельзя близким присутствием, могла бы стать его особенной частичкой жизни, к которой он бы он цеплялся каждый раз, когда безвозвратно, казалось бы, терял земную связь с этим миром.

Стоило ли говорить о мире, о его грехах и уродствах, когда чистая любовь творила чудеса с нашей парочкой? Ни один мир, ни одна история, существующая на земле, не могла бы сравниться с чувствами Шейдена и Солии, для которых любовь значила иное, чем для нас с вами, банальных и немного сумасшедших реалистов.

Они оба были романтиками и упивались этим при малейшей мысли друг о друге. Правда, Солия не всегда считала себя одной из таких иллюзий графа, считала, что не может разделять его романтические взгляды на жизнь. Но все было не так, как она все себе представляла. Возможно, она хотела быть выше этого мира, выше Вильен-Трегги, выше даже своей семьи. Но стоило ей оказаться рядом с графом, как ее фантазии и неловкие мечты, которые ее родители посчитали бы порочными, сразу отступали, и перед нами появлялась та самая Солия, которую граф Шейден любил нежно называть «моя милая». Казалось, он действовал на нее каким-то невероятным способом, гипнотизировал, уводил или же, если пожелаете, крал у всего мира и приводил в новый, чистый и искренний мир любви и дружбы, который он создал специально для нее.

Если бы Солия могла об этом догадываться, узнать о жертвах, которые граф сделал ради нее одной, то она, вероятно, никогда бы не отходила от него больше ни на шаг, желая защитить такое крошечное, слабое существо, как он.

Но Солия об этом не думала. Она не могла об том подумать в силу своей тяги к реализму, который заменял ей сказочные истории. Он убивал ее, лишал свободы, настоящей жизни, которая была приготовлена именно для нее. Девушкам непривычно было не верить во что фантастическое, нереальное, сказочное, но вот наша с вами героиня была другой. Для нее не существовал выдуманный мир, хоть она и любила частенько читать наивные, иногда даже немного глупенькие, девичьи романы. Ей хотелось верить в твердость земли под ногами, в правдивость ясного неба над головой и искренность произносимых ее родными людьми слов.

Мир из сказок был не для нее. Жаль. Мне очень жаль ее, как и вам, наверное, тоже, ведь в том мире сказок и дивных снов всегда жил ее любимый граф Шейден. Но суждено ли было им встретиться? Мужчина верил: две дороги обязательно пересекутся и сольются в одну ровную, красивую линию на горизонте восходящего солнца.

Когда слезы высохли на бледном личике девушки, она с легкой улыбкой заглянула в синие глаза графа, которые тоже улыбались ей, манили, как старые матушкины рассказы в мир сказочный, нереальный. Ей хватило этой молчащей улыбки, чтобы понять, как она дорога Шейдену, как она желанна для него. Но желание это было светлое, наивное, подобное ребенку, выросшему под крылом доброй, заботливой матери.

Вновь начав собирать свои густые волосы в тугую косу, девушка быстро приходила в себя, и все ее тревожные мысли вмиг раскладывались по полочкам. Так она делала всегда – находила всему свое место в этой маленькой головке, полной непредсказуемых событий и впечатлений. Реализм снова укутывал ее в невидимую для графа шаль, которую он бы с радостью сорвал и растоптал в этой же комнате, прямо сейчас.

− Ваши волосы так прекрасны. Никогда не видел Вас с распущенными волосами. Почему же Вы