Младший ветер - Надежда Храмушина Страница 22

спальню. Картина при заходящем солнце выглядела ещё мрачнее, чем в первый раз, когда я её видела. Я протянула к ней руки и закрыла глаза. Кончики пальцев ощутили привычное покалывание. Я сосредоточилась. Покалывание прекратилось, и мои руки стали холодеть. Вот мне уже кажется, будто я положила их в снег, холодный и колючий. Держать руки возле картины становилось всё тяжелее и тяжелее. И вот уже холодные пальцы стали подрагивать, как от судороги, я их отдёрнула от картины и пошевелила ими. Странно, картина будто сама не хочет, чтобы я к ней приближалась. Заглянула Валентина:

— Не пускает? — Она подошла ко мне.

— Таким холодом от неё веет!

— Вот и я так же, подойду, протяну к ней руки, а она сразу от меня холодом отгораживается. Надо подход к ней знать.

— Ничего, — ответила я — найдём мы к ней подход. А бахлаватку вы так после этого и не видели?

— Какую бахлаватку? — Удивилась она.

— Ну, дудочку, которую от вас ветром унесло?

— А, понятно. Нет, больше её не видела. Я думаю, Сиверко и сам её больше не видел. Он тогда ещё молодой был, и не смог бы удержать её. Далеко не удуло, может в посёлке она где-то упала. Столько лет прошло! Если кто и подобрал её, так вряд ли до сих пор сохранил. Да и зачем она? Для того чтобы Сиверку развеять, её и не нужно. Мне же сосед тогда сказал, что слова надо знать.

— Может и не нужно. Но он мог иметь в виду, что бахлаватка в картине лежит, или в руках её держат, когда слова говорят.

Валентина задумалась.

— Надо бумаги найти Понина, тогда всё будет ясно. А там дальше будем думать. — Успокоила я её.

— Ольга, — она тяжело на меня посмотрела — я ведь, когда сюда поехала, думала, что сделаю ритуал на Павла, как и просит Сиверко. Так мне надоело всю жизнь бояться его, скрываться от него. И когда он прилетел за мной, я ему сказала, что как только удобный момент настанет, выполню его приказ. Тем более и Павел ко мне отнёсся настороженно, с подозрением. Я мысли его прочитала, услышала, как он про себя меня ведьмой называет. А ещё и монета моя рядом с Мишкой активизировалась, как только я снова здесь очутилась. Сначала просто голову кружило, то в жар, то в холод бросало, болела голова очень. Потом всё отпустило, и вдруг я слышу в голове Ларины мысли. Я решила и на других проверить, пошли в магазин, а там уж я всего наслушалась, просто как на базаре. Ну и Павла мысли, как я тебе говорила, я тоже услышала. А голос внутри меня стал мне диктовать: «Ты можешь управлять ими, приказывай!». Я даже мысленно несколько раз Ларе приказала что-то по мелочам, а потом поняла, что эта монета пытается из меня свою куклу Вуду сделать. Начала я ей сопротивляться. Потом опять голова так заболела, будто в голове кто-то ворочается, мысли я перестала слышать. Покоя он мне не даёт. Особенно ночью.

— Алексей Александрович обязательно поможет Вам, он будет искать способ избавить Вас от этой проклятой монеты. — Постаралась успокоить я Валентину — А сейчас Вы уже не хотите Сиверке помогать?

— Нет. Боюсь его, не скрою. Но что будет, то и будет. Мишке вон сейчас уже всё равно, связали мы Сиверку, или нет. И я устала так, что у меня нет сил больше, ни бороться, ни помогать ему. Одна я осталась. Что мне терять?

— Так у Вас же племянница есть, Вы к ней в гости собирались, столько лет не виделись.

Она усмехнулась:

— Я Ларе наврала, что мы десять лет не виделись. На самом деле мы с ней никогда не виделись. Чужая я ей. Она просто из приличия меня пригласила. Или из жалости.

Мы с ней помолчали, я ещё раз посмотрела на картину. Сегодня не получилось, но это не значит, что никогда не получится. Заглянул Илья:

— Ну что? Не получилось?

— Нет, — ответила я — в следующий раз получится.

— Надежды юношей питают! Поздно уже, мы с Алексеем Александровичем поедем. Ты идёшь?

— Да, действительно уже поздно. Отдыхайте. И не теряйте надежду. — Сказала я Валентине.

Мы простились с хозяевами, и я вышла во двор проводить Илью и Сакатова. Вышел Дениска с Бобиком, тот начал с лаем носиться по двору. Когда он пробегал мимо соседнего подъезда, его, словно воздушный шарик, подняло над землёй, прокрутило пару раз в воздухе, и бросило на землю. Он с жалобным визгом кинулся ко мне. Мы потрясённо смотрели на то место, где только что крутило Бобика.

— Всё, поехали мы. — Илья пошёл к машине — А то унесёт к чёрту. Без бензина. Идите домой. Бобик, наверное, уже успел во время полёта все дела свои сделать.

Глава 4. Анна

С утра моросил дождь. Я стояла под козырьком и смотрела, как Бобик бегает по двору, старательно избегая место своего неожиданного полёта. Вот ведь псина, всё помнит, видать очень крепко врезался ему в память вчерашний инцидент. Хорошо, что ещё не высоко его Сиверко поднял. Проку от этого Сиверке никакого, просто он нам показал ещё раз, чтобы не забывали, с кем имеем дело. Оставив Бобика на попечение Дениски, я уныло побрела на электричку.

Павел стоял под зонтиком на перроне.

— Опять ночь не спал? — Спросила я его.

— Нет, не спал. Думал, как мне повезло с отцом. Нет, не с биологическим, а с настоящим, который меня воспитывал. Они хоть и развелись, но у нас с ним отношения лучше, чем у меня с матерью.

— Маме не звонил?

— А что ей звонить? Не буду даже её расстраивать разговорами. И я её ни в чём не виню. Она в то время была младше меня, когда ещё ошибки совершать? Хорошо, что хоть хватило ума отцу про это не рассказать. Я этого Мишу плохо даже помню, никогда он ко мне не подходил и не интересовался мной, проходил мимо меня, как мимо пустого места. Нет на него у меня обиды. Я когда прочитал его дневник, сначала, не скрою, в себя не мог сразу прийти. А потом откинул дневник в сторону, словно в газете про незнакомого мне человека прочитал. Прочитал и забыл. Не судья я ему, да и нет его больше, как будто никогда и не было.

— Какой ты молодец! Что было, то было.

Я ему рассказала про вчерашний наш разговор