Маскарад (СИ) - Пылаев Валерий Страница 22

— Занятный у тебя улов, — проговорил я. — Хоть и некрупный.

— Под аркой болтался. Со стороны Галерной, — пояснил дед Федор. — Я случайно в окно увидел — дай, думаю, проверю, чего да как. Пока спускался, он уже во двор пролез, зараза такая.

— Мне нужно было срочно увидеть вас, Владимир Петрович! — Коротышка с силой рванулся в мою сторону. — И я непременно пришел бы сам, если бы этот медведь…

— Брешет. — Дед Федор будто бы невзначай тряхнул пленника так, что тот клацнул зубами и тут же перестал трепыхаться. — Приличные люди по дворам не шастают. Не иначе обворовать нас думал.

— Что⁈ Да как вы смеете⁈ — Коротышка возмущенно топнул. — Вы хоть знаете, кто я такой⁈

— Откуда же нам знать, сударь? — усмехнулся я. — Ведь вы так и не потрудились представиться.

— Николай Матвеевич Милютин-Браницкий! — Коротышка снова дернулся в могучих ручищах. — Граф Милютин-Браницкий!

На аристократа он походил немногим больше, чем дед Федор — на выпускницу Смольного института благородных девиц. Да и отчество с двойной фамилией явно намекало на отпрыска какого-нибудь толстосума, который сумел за деньги раздобыть себе титул с родовитой супругой в придачу.

— Добро пожаловать… ваше сиятельство. — Я указал на свободное кресло напротив. — Не могу утверждать, что рад видеть вас, но положение все же обязывает меня выслушать и…

— Только вы можете мне помочь! — завопил коро… то есть, граф Милютин-Браницкий.

Не успел дед Федор усадить его, как он тут же вскочил и мячиком запрыгал к ближайшему окну. На мгновение прижался лбом к стеклу, высматривая что-то — и тут же принялся задергивать шторы по всей стене.

— Ну же, возьмите себя в руки, — поморщился я. — Кого вы так боитесь?

— Кого? Кого⁈ — Милютин отскочил обратно к середине комнаты, как ошпаренный. — Вы и сами прекрасно знаете! Колдун может убить меня одним словом! Если он узнает, что я сюда пришел…

Вот и закончилось мое затишье. И та самая буря пришла в дом в облике смешного, толстенького и до смерти перепуганного человечка. Который, впрочем, принес с собой если не зацепку, то по меньшей мере что-то важное — иначе вряд ли стал бы так дергаться.

— Колдун? — осторожно переспросил я — и тут же повернулся к деду Федору. — Не мог бы ты?..

— Разговаривайте свои разговоры. Я лучше на балкон пока перекурить схожу. — Седая косматая фигура с ворчанием двинулась к двери. — А то как с ума посходили. Колдуна какого-то придумали…

Увы, ничего такого мы не придумывали. И более того, незваный гость наверняка имел в виду именно того, о ком я подумал. Похоже, наш общий знакомый вселял в его сиятельство поистине священный ужас. Бедняга Милютин, наконец, заставил себя усесться обратно в кресло, однако и там не обрел покоя. Он испуганно озирался по сторонам, впиваясь взглядом то в дверь, то во все три окна по очереди, будто в любое из них прямо сейчас мог вломиться страшный чародей, способный убить человека одним лишь усилием воли.

— Отче наш, сущий на небесах, да святится имя твое, — затараторил Милютин, дрожащими пальцами расстегивая верхнюю пуговицу на жилетке, — да придет царствие твое, да будет воля твоя…

Да уж, крепко его приложило. Настолько что, он готов был бежать и просить защиты, уверовать и в Господа, и вообще в кого угодно. Впрочем, человеку вообще свойственно подобное — особенно когда обстоятельства прижимают так, что небо кажется с овчинку, а безносая старуха с косой подбирается все ближе. В окопах мне приходилось встречать совсем немного атеистов, да и в мирной жизни люди нередко обращаются к высшим силам, когда уже нет надежды на обычные земные. Хватаются за соломинку.

Милютин хватался за все соломинки разом: под жилеткой я разглядел не только золотой крестик, но и шестиконечную звезду Давида, и магометанский полумесяц и, кажется, даже криво обломанный медвежий коготь. Вероятнее всего, так называемый оберег, купленный на бегу у хитрой старушки или какого-нибудь цыгана. Фальшивка без единой крупицы истинной силы — как и все, чем торгуют из-под полы жулики всех мастей.

— Боюсь, все это не поможет, — вздохнул я. — Едва ли ваше сиятельство успели искренне уверовать в Господа или начать следовать заветам Моисея или пророка Магомета.

— А что тогда поможет⁈ — Голос Милютина едва не сорвался на визг. — Господь милосердный, я пропал… Мне вообще не стоило сюда приходить!

— Да, пожалуй, не стоит исключать и такое. — Я пожал плечами. — Однако вы уже здесь, не так ли? И до сих пор живы. А значит, колдун или не имеет намерения от вас избавиться, или не знает, где и зачем вы находитесь.

Беднягу определенно стоило успокоить, хотя бы самую малость. Я пока мог только догадываться, какие именно причины привели его в мой дом на ночь глядя, однако он наверняка знал что-то полезное… Иначе не стал бы так бояться колдуна.

Видимо, у того были вполне осязаемые поводы гневаться на моего незваного гостя.

— О-о-о, я не был бы так уверен! — зловеще прошипел Милютин. — Ему известно многое. И если он хотя бы заподозрит, что я решил прийти сюда — я погиб… Но вы ведь не откажете мне в помощи⁈

— Смотря что для этого потребуется. — Я развел руками. — И что вы сможете предложить мне взамен.

Последнее я ввернул исключительно для того, чтобы добавить разговору хоть немного конкретики. Как известно, подобное не только позволяет перейти к делу, но и изрядно остужает голову. Даже самый озлобленный или перепуганный человек в таких случаях скорее переключится на детали и начнет торговаться, чем продолжит бултыхаться в собственных чувствах.

Так и случилось: глаза его сиятельства все еще бегали из стороны в сторону, но теперь уже заметно медленнее, а руки перестали теребить крестик, опустились на колени и, кажется, даже почти перестали дрожать.

— Уверен, они следили… так или иначе, — тихо проговорил Милютин. — И если вам будет угодно выставить меня вон — можете не сомневаться, утром на набережной найдут мой холодный труп.

— У меня и в мыслях нет подобного. — Я огляделся по сторонам и подцепил с круглого столика графин. — Вот, выпейте воды. И расскажите, наконец, кто именно и почему вам угрожает.

Милютин не стал отказываться и лязгая зубами о стекло залпом опрокинул стакан. Снова наполнил, и второй пил уже медленнее, оставив примерно половину.

— Теперь я могу надеяться только на вас, Владимир Петрович, — вздохнул он. — Если хотя бы половина слухов о вас — правда, вам под силу защитить меня от смертельного колдовства. И, возможно, даже отыскать самого колдуна.

— Возможно… — повторил я. — Но откуда такая уверенность, что вас хотят убить?

— Можете не сомневаться, Владимир Петрович. — Милютин опустил голову. — Ему неведомы ни милосердие, ни прощение. И если я скажу вам хоть слово…

— Вы уже сказали. И не одно слово, а куда больше, — проворчал я. — Так что прекратите причитать и объясните, какой именно защиты вы от меня ждете.

— Просто сохраните мне жизнь!

Милютин прижал руки к груди и подался вперед так сильно, что на мгновение даже показалось, что он сейчас рухнет передо мной на колени. Но, к счастью, его сиятельство вернул себе хотя бы крупицу самообладания — и остался сидеть.

— Моя вина слишком велика, и я не смею даже надеяться, что такой человек, как вы, станет укрывать преступника или поможет мне бежать, — прошептал он. — Я прошу лишь справедливости, Владимир Петрович. Самый строгий суд не может быть страшнее того, что ждет меня, если вы откажетесь помочь.

— Государ, без сомнения, справедлив, — осторожно отозвался я. — Однако рассчитывать на его милость следует не каждому… Итак, в чем же заключается ваша вина?

— Полагаю, вам уже многое известно о заговоре против его величества. — Милютин едва слышно всхлипнул и снова с опаской покосился в сторону двери. Будто вдруг засомневался, что стоит говорить дальше, что еще не поздно… Но потом все-таки продолжил: — Не далее, как полтора года назад, я имел глупость стать его частью.

Глава 18

— Вы? — Я на мгновение почувствовал что-то отдаленно похожее на искреннее удивление. — Не слишком-то вы похожи на заговорщика.