Ошибка комиссара (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич Страница 23

Откровенно-то говоря, лекцию по истории города я провел бы и безо всякой библиотеки, но кое-что освежить в памяти нужно. Да и зачем отказываться, если тебе дают почти реальные отгулы? Сколько у меня времени на библиотеку уйдет? Час, может два.

Так что, через десять минут я уже сидел в читальном зале, почти ставшим родным, в компании с двумя книгами по истории города. Это в моей реальности книги по «черепановедению» занимают целый стеллаж, даже учебник по истории города имеется, а в семьдесят седьмом году их почти не было.

Итак, с чего бы начать? А начну я с того, что расскажу моим коллегам о том, что название Череповец происходит не от черепа несчастной овцы, о который, как гласит местная легенда, споткнулась императрица Екатерина II, а от слова «череп», означающую не только верхнюю часть скелета, а еще и возвышенность. Именно так называли русские (еще даже и не русские, а славянские) первопоселенцы холм, именуемый ныне Соборной горкой, что плыли к нам по реке Шексне. Соборной горкой холм стали называть лишь тогда, когда там появился храм.

Но люди стали селиться у нас еще в каменном веке. Жаль, что наши будущие археологи, которые станут производить раскопки пока еще учатся в институтах, поэтому подробности указывать не стану. Скажу, что по реке Ягорба у нас имеются стоянки древнего человека, которым уже пять тысяч лет, то могут спросить — откуда я это взял? Не стану же говорить, что открыта стоянка, именуемая «Октябрьский мост», потому что у нас еще и мост-то через Шексну не запущен. Но вроде бы, скоро должны запустить? Как раз к годовщине революции. Забегая вперед скажу, что стоянки, которые не смогли занести в реестр памятников истории и культуры, в двадцать первом столетии закатаны под асфальт, потому что вдоль реки устроили набережную. Городские власти понять можно. История историей, но народу где-то гулять надо. Авось археологи будущего, где-нибудь в двадцать пятом веке вооружатся приборами, способными восстановить реалии каменного века.

Первыми людьми, о которых что-то известно науке, стали финно-угорские племена, переместившиеся в Европу из Сибири во время Великого переселения народов. Финно-угры, словно река, растеклись на десятки ручейков, дав начало многим народам, а потом и государствам, вроде Финляндии, Эстонии и Венгрии. И первые поселения в Вологодской области основывали финно-угры. В наших краях до сих пор живут вепсы — их потомки.

А потом, как появилось древнерусское государство, пошли к нам славянские колонисты. Из Новгродчины шли новгородские словене, а из Владимирщины кривичи. Вначале приходили купцы, менявшие у местного населения пушнину на железные издели и соль, потом появились охотники, сами желающие добыть ценные меха, а следом потянулись уже и земледельцы. Эти шли либо со своими семьями, либо брали в жены местных барышень из числа веси. Словене и кривичи перемешивались между собой, а еще ассимилировали финно-угров.

Итак, плыли себе по Шексне славянские колонисты, увидели возвышенность и порешили там жить. Как они сами звали свое поселение никто не знает, но местность получила название «Череповесь». К племени весь окончание тоже никакого отношения не имеет, просто, так называть удобнее.

Место, где нынче стоит наш город, очень удобное. В Шексну впадает река Ягорба, а по самой Шексне можно попасть хоть в Белое озеро, а хоть и на Волгу. Понятно, что и рыбы водится множество, а в лесах немеряно дичи. С землей, правда, не очень хорошо и поэтому прокормиться только с земли невозможно. А еще в болотах залегала железная руда. Качество скверное, но лучше, чем ничего. А если учесть, что до открытия Уральских месторождений иной руды в России не было — так это вообще клад!

Жили себе и поживали первые поселенцы, сеяли и пахали, рыбу ловили, зверя били, железо плавили, а потом пришла чума — страшная болезнь, от которой не было спасения. Чума появилась в XIV веке на Востоке, не то в Китае, не то еще где-то, прошла вместе с купцами по «великому шелковому пути», дошла до Европы, а оттуда, сделав крюк, заявилась к нам. От страшной болезни вымерло несколько городов, включая древний Белозерск (уцелевшие жители перенесли город на другое место), обезлюдела Москва. Да что там — умер даже великий князь Московский Симеон со своей семьей. Ладно, что уцелел его младший брат Иван и сумел спасти собственных детей, включая Дмитрия, которого впоследствии нарекут Донским.

Не минула чаша сия и Череповец. Поселение, которое могло бы считаться городом, вымерло и стояло заброшенным много лет. А вот в конце XIV века сюда пришли иноки Афанасий и Феодосий — ученики самого Сергия Радонежского и основали здесь Череповский Воскресенский монастырь.

С появлением монастыря стала возрождаться жизнь. Сюда подтянулись крестьяне, бежавшие из центральных княжеств, опять-таки стали ловить рыбу рыбаки, потому что река Шексна давала жизнь и пахарю, и рыболову. А ловили рыбу очень хитрым способом — с помощью ёзов — деревянных клетей, в которые рыба заплывает, но выплыть не может. А рыбаки сидят сверху и вычерпывают рыбу большими сачками. И водилась в Шексне и стерлядь, и белорыбица, и осетр. Шекснинская стерлядь отправлялась в Москву. Царь Иван Грозный очень любил копченую рыбу и даже жаловал иноземных дипломатов шекснинской стерлядью, которая считалась чем-то вроде ордена.

Вокруг монастыря появился посад — основа будущего города.

Кстати, на забыть упомянуть строки поэта про «шекснинсу стерлядь золотую» и пояснить, что «золотой» ее считали из-за янтарного цвета мяса, а такой цвет достигался благодаря насекомым, которыми оная стерлядь и питалась. Увы, с появление Волго-Балта, частью которого стала река Шексна, исчезла и стерлядь, да и осетр уже не водится. Ладно, если судак заплывает к нам из Белого озера, но не часто.

Так вот и жил себе монастырь. Монахи и землю сами пахали, и рыбу ловили. Разумеется, угнетали окрестных крестьян, которые считались «монастырскими». Как же без угнетения-то? Правда, крестьяне тоже монахам спуску не давали, а иной раз даже и убивали иноков, если им казалось, что монахи зарятся на их землю. Одного бедолагу, с которым мужики не поделили покос, даже на кол посадили.

А потом на Руси случилась Смута. В Угличе, при странных обстоятельствах погиб законный наследник династии царевич Дмитрий, на престол сел Борис Годунов, при котором три года случались неурожаи — суровая зима, из-за которой гибла озимая рожь, дождливое лето, пагубно воздействующее на пшеницу, привело к страшному голоду. А вот «виновником» всего этого было извержение вулкана в Перу, который выбросил в атмосферу кучу пепла и создал «малый ледниковый период» во всей Европе.

Но объяснить крестьянам взаимосвязь природных факторов и голода было некому, да и никто тогда не смог бы это понять, поэтому они стали искать виновника поближе. А кто виноват, если не царь? Ежели Господь бог на царя сердит, то наказывает народ. А вот, был бы настоящий, «природный царь», то все бы стало на свои места. Как водится — спрос рождает предложение. Из Польши к нам прибыл Лжедмитрий I, потом его дружненько свергли и убили, выбрали нового царя, но и того скинули. А дальше историки запутались — сколько самозванцев имелось на Руси? Кто-то называет пятнадцать, а кто семнадцать. В общем, много. И, как следствие, гражданская война, интервенция. Польские отряды, что рыскали по всей Руси, грабившие и сжигавшие и города, и монастыри. Череповецкий Воскресенский монастырь грабили не меньше десяти раз, да еще раза три сжигали.

Но все-таки, появляется народное ополчение, избирают нового царя Михаила, воцаряется династия Романовых.

А Череповецкому монастырю постоянно не везет. Монахи его отстраивают, но постоянно возникают какие-то проблемы. То молния попадет в храм и все сгорит, то настоятель, собравший деньги на восстановление церкви сбежит вместе с деньгами. Или другой настоятель тоже сбежит, пусть и без денег. Какое-то время монастырь походил на бандитский притон — новоприбывшие из других обителей иноки начнут проводить настоящий террор в стенах святой обители — стрелять по своим братьям из пистолетов, колоть их шпагами.Дело дошло до того, что один из настоятелей слезно молил патриарха, чтобы тот отправил его в другую обитель, поспокойнее.