Смерть найдёт каждого - Григорий Андреевич Неделько Страница 23

Завершив разговор, он убрал смартфон в карман и вернулся в ломбард, где его дожидался стороживший владельца Вольский.

Евгений сразу понял: что-то случилось.

- В чём дело, Толя?

Герер не знал, смеяться или плакать.

- Женя, наше тело сбежало из морга.

Глава 12

Среда

Он очнулся внезапно, словно вынырнув из болота небытия. Впрочем, он уже не ощущал себя мужчиной, и даже больше – человеком. Он не чувствовал ничего. Только страх.

Но это вначале. Потом, очень скоро, не на смену, но в дополнение к страху пришёл голод: ужасный, неизбывный, отчаянный.

А я ещё был холод. Настоящий мороз. Но он ощущал его будто бы не телом, не кожей и плотью, не нервными рецепторами, а голыми костями. Всё было какое-то не такое, всё было по-другому. И что такое кожа и плоть? Что такое холод и голод? Едва вспомнив эти понятия, он тут же их забыл – как сон. Как кошмар.

Всё перевернулось: то, что он раньше бы счёл ужасающей галлюцинацией, налетело и навалилось на него, подчинило себе и стало реальностью, а действительность потухла, угасла и ушла прочь, навсегда, насовсем. Он… оно… нечто погрузилось в пучину жути и первобытных инстинктов. Стало чем-то совершенно иным.

Инстинкты… Они вели его куда-то. Искажённые, изменившиеся, усилившиеся инстинкты. Ощущения родом из запредельной древности, или из неведомого будущего, или вообще откуда-то из другого, непознанного мира…

Нечто, когда-то бывшее человеком, вскочило с металлического стола, на котором лежало. Голое, голодное, страшное.

Тот, кто и сейчас был человеком, живым, настоящим, глядел на него во все глаза и не мог пошевелиться от нахлынувшего ужаса. Он точно бы попал в волну цунами, в центр урагана – и не в силах был сопротивляться.

Нечто ощерило зубы; не зубы даже – клыки. И среди них не было золотого… Нечто зарычало, сначала приглушённо, но постепенно звук становился всё громче и громче. Пока не перешёл в рёв.

Патологоанатом Владлен зажал уши руками и сделал шаг назад. Что же ему делать?

А потом нечто кинулось на него, и он оказался погребён под телом, что было мертво больше суток. Когда врач наконец пришёл в себя настолько, что смог дать отпор, было уже поздно: клыки сомкнулись на его шее, прокусили её… брызнула кровь… И тьма объяла его…

Утолив голод – ненамного, на какое-то время, - нечто поднялось с обезображенного трупа и стало осматривать помещение. Насколько могло. Мёртвые глаза плохо видели – по сравнению с тем, как видят живые люди, - однако нечто чувствовало исходящие от предметов эманации. Ощущало это какими-то новыми способностями, надсилами. Распознавало и их, и теплоту, испускаемую живыми существами неподалёку.

Люди… Живые… Мясо и кровь… Пища…

Нечто знало: они там. И рвалось к ним.

Сперва нечто билось о закрытую дверь, пытаясь выбить её. Будто имело на это право; словно то, что оно умело передвигаться и чувствовать, делало его живым существом, а значит, наделяло неотменяемой возможностью находиться среди прочих. И питаться… жрать!..

Голод возвращался.

Руки нечто, изрезанные, истерзанные, зашарили по двери. Нащупали ручку, попытались повернуть. Не получилось. Тогда надавили…

Дверь открылась.

Нечто выскочило в коридор, оглушаемое эманациями живых, стремящимися к нему отовсюду. Оно хотело разорвать людей на части, пожрать, не оставив от них ни кусочка, однако эманаций было столь много, и некоторые – до такой степени сильные, что нечто начало сходить с ума. В том смысле, в котором это вообще возможно в его случае.

Перестав окончательно контролировать свои действия, нечто понеслось по коридору. Вначале никто не попадался навстречу. Затем стали появляться какие-то фигуры. Послышались крики. Натыкаясь на кого-то или что-то, нечто скалило клыки, пыталось укусить, подрать, убить…

Кто-то чересчур смелый преградил ему дорогу; в руках у смельчака была зажата дубинка. Нечто попросту оттолкнуло его, и безрассудный малый врезался в стену и, ударившись головой, сполз по ней.

Поверженный человек пока не пришёл в сознание, а остальные оторопели ещё больше. Это было на руку нечто; это-то и было ему нужно.

Бесконтрольные чувства гнали нечто вперёд, и оно продолжило движение, быстрое, стремительное.

Вот впереди замаячила ещё одна дверь. Поворот ручки, дверь открылась, и нечто выскочило на улицы города…

Приказ от перезвонившего ему Константина Вильсона прозвучал более чем однозначно:

- Делай что хочешь, но останови его, пока не поздно! Пока оно не натворило дел! Избавься от тела, кому бы оно ни принадлежало!

Если начальник перезванивает, значит, дело