Илья Некрасов - Град на холме Страница 23

«И было так на другой день: напал злой дух на Суула, и он сидел мрачный в доме своём. И сказали слуги Сууловы: вот, злой дух возмущает тебя; пусть господин наш прикажет слугам своим, которые пред тобою, поискать человека, искусного в музыке, и когда придёт на тебя злой дух, то он, играя рукою своей, будет успокаивать тебя. И отвечал Суул слугам своим: найдите такого человека и представьте ко мне… И когда дух бывал на Сууле, то Давид играл руками своими, и лучше становилось Суулу, и дух злой отступал от него…»

Суул опустился на ложе. Он посмотрел на медный светильник, слабо горевший на стене. Затем в окно, в опустившиеся на дворец сумерки.

Внутри него происходила борьба. Ахиноа успела наговорить многое. Суулу не понравилось то, что сказала жена. Однако у неё нельзя было отнять главного. Она пыталась заботиться о будущем детей. Как могла. Испорченный женский ум оставался умом. Пускай в её доводах сквозило коварство, они всё равно били в цель.

Давид стоял совсем рядом. Безоружный. Без доспехов. Со своей необычной флейтой. Одно слово Суула, и голова приговорённого слетит с плеч. Одной проблемой меньше. Останется Самаэл. Но Ахиноа уже подсказала, что делать.

Однако сейчас Суул медлил…

Давид не подозревал о том, почему ему приказали явиться во дворец без оружия. Ведь он уже много раз играл для Суула.

Изогнутая в трёх местах большая флейта немного напоминала застывшую перед броском кобру. Красивый инструмент. Его деревянный корпус блестел в вечернем свете так, будто был отделан медью. Звучание было совершенно непохожим на то, что Суул слышал раньше. Не флейта. Не труба. Нечто иное.

Первые же звуки останавливали мысль и освобождали от суеты. Необычная музыка погружала в другую, более глубокую реальность, сотканную из звуков и красивой приятной грусти.

Сквозь опустившуюся на глаза пелену Суул следил за Давидом, а тот продолжал играть. Пальцы скользили по корпусу, а губы почти целовали небольшой заострённый срез трубы.

Инструмент давал поразительное звучание – словно звук исходит от окружающего воздуха, от каждого деревянного предмета, а не со стороны Давида.

Музыка будто вытесняла отсюда воздух и создавала свою атмосферу. Которой можно дышать. Жить. Даже тишина, вплетавшаяся в мелодию, по-своему звучала.

Веки постепенно тяжелели, то и дело смыкаясь вместе. Казалось, это происходит в такт медленной мелодии, похожей на чьё-то дыхание. Не человека. Какого-то потустороннего нереального существа… Может, и ангела. Или самого Господа. Растянутые звуки завораживали и уводили далеко отсюда. В особый мир.

Суул совсем закрыл глаза. И в то же время будто открыл их. И проснулся в другом месте. На берегу моря. Возможно, это его волны проникали в сознание, притворившись чьим-то дыханием.

Вдали алел красивый закат. Волшебство? Кто знает.

Музыка продолжала вести его. То мягкая и нежная, почти исчезающая, сливающаяся с тишиной. То выразительная и яркая – будто тебя позвала птица. Красивая свободная птица, парящая высоко в нездешнем небе.

Временами звуки напоминали голос человека, который тихо поёт или шепчет что-то, находясь в тени за спиной и тайно наклоняясь к тебе.

Суул открыл глаза. Он понял, что может просидеть так целую вечность. И это не устранит ни одной проблемы. Он решился. Запустил руку за край ложа и осторожно извлёк оттуда копьё. Движения опытного воина были предельно отточены. Давид не видел, как остриё направляется в его грудь, как вздуваются мышцы сильных рук и плеч Суула…

Внезапно Давид очнулся. Он будто увидел нечто в окне. Что-то невозможное. Невероятное.

От неожиданности Суул сам покосился туда. Но смог увидеть только отблеск странного серебряного света. Должно быть, луны.

– Что ты делаешь, царь? – опустившимся голосом спросил Давид. Он, наконец, заметил опасность.

Суул метнул копьё, однако Давиду удалось защититься флейтой. Остриё раскололо её и изменило направление полёта. Давид попятился назад.

– Царь! Отец наш! Что ты делаешь?!

Суул достал ещё одно копьё и метнул его. В последний момент Давид увернулся от блеснувшего острия. Оно лишь порезало кожу на плече.

– Стража! – вспомнив о ней, закричал Суул. – Ко мне!

В дверь вломился один охранник, а затем другой. Неумолимо приближаясь, они потянулись к мечам. Стало ясно, что у Давида есть лишь мгновение. Он бросился на пол в сторону двери и перекатился по нему. Лезвия мечей просвистели чуть выше, поскольку темнота укрыла беглеца.

Инерция его тела помогла сбить телохранителей Суула с ног. Те повалились на пол, а Давид успел выхватить их мечи.

Он захлопнул ногой дверь и побежал. Не к выходу, а вглубь дворца, чтобы запутать преследующих.

– Охрана! – ревел позади Суул.

Со всех сторон доносился топот стражников и звон оружия. У Давида не оставалось выбора. Единственным свободным путём казался коридор, что вёл в покои.

Попавшихся по дороге охранников он не убил, а направил по ложному следу: заорал на них, приказав бежать к саду. Так беглец купил себе немного времени. Однако он понимал: когда те узнают, что Суул ищет именно Давида, то сообщат, где видели беглеца.

Уже плохо соображая, он метнулся к знакомой двери. Вломился в тёмный проём, и остановился перед наполненной сумраком комнатой. Он пытался понять, почему очутился именно здесь. Давид задыхался.

– Ты?! – раздался сдавленный испуганный полукрик.

В тёмном углу мерцали глаза Мельхолы. Она вскочила с кровати и подбежала к Давиду.

– Отец прогнал тебя? – и обняла его.

– Он пытался… убить меня! – выдохнул он, глядя в огромные испуганные глаза девушки.

– Как?! Не верю!

Она заметила, что по её руке струится нечто тёплое… Быстро поднесла руку к лицу и увидела… Кровь.

– Господи! Он сошёл с ума?!

Со стороны коридора донёсся топот многочисленных ног. Погоня.

– Надо бежать! – Она вцепилась в руку любимого и потащила его к окну. Затем извлекла из-под кровати длинную верёвку. Той длины, чтобы спуститься с высоты третьего этажа. Девушка иногда использовала её, когда хотела незаметно покинуть дворец.

Она прикрепила один конец верёвки к кровати, а другой перекинула через окно. Наружу.

– Я задержу их, – сказала она и оттолкнула от себя Давида.

Что-то подсказывало ей – медлить нельзя.

– Пусть Бог хранит тебя, – прошептала она, провожая взглядом исчезающий в темноте силуэт.

С громким ударом распахнулись двери. В покои царевны вломился Суул с мечом в руке. Мельхола бросилась ему в ноги, а отец не посмел оттолкнуть дочь.

– Он не враг тебе! – плакала царевна. – Мы хотели… хотели просить твоего разрешения!

Солдаты обыскали комнату и обнаружили верёвку. Молча показали её Суулу. Его младшая дочь совсем разрыдалась: