Выкуп - Виктор Иванович Калитвянский Страница 25

– Ну да, – киваю я. – Муравьиный…

– Вот-вот, – улыбается Нюхалков. – По зёрнышку. По мыслишке. По идейке. Прошу!

У меня в голове – пустота. Выдумывать ещё одну историю, подобную тем, что уже наплели длинный с толстым, – просто тянуть время. Лучше уж признать себя импотентом, творческим, и согласиться на свою вторую роль, вернее, роль пятого колеса в этой телеге коллективного разума.

Я сижу и подбираю слова, которыми можно как-то замаскировать своё безусловное поражение, как вдруг мне приходит в голову дерзкая идея.

А что если я сделаю фабулой свою собственную историю?

Эта мысль озаряет меня каким-то захватывающим светом.

Вот уже второй месяц, как я живу этой новой жизнью, и никто на белом свете не знает об этом. Санька не в счёт, мы с ним одно целое. И в прямом, и в переносном смысле.

Конечно, кое-какой риск есть, такой риск всегда существует, но…

Никто и никогда не сможет связать реальность и вымысел воедино.

Как связать деятельность реального журналиста и героя ненаписанного ещё романа, фабулу которого рассказывает литературный раб на квартире прохвоста-продюсера?

Эта связь – только в моей голове.

Нюхалков. Отчётный день

Сказать по правде, на Сашку в части креатива я не рассчитывал. Он человек из классической культуры, ему подавай Вергилия, Гёте и Пушкина. На крайний случай Булгакова с Томасом Манном. Или с Генрихом – я их вечно путаю.

Путаник ты, Нюхалков.

Но каков!

Я его, Сашку, держу на своих проектах не для того, чтобы генерировать технологические сквозные идеи, для этого есть совсем другие люди. Эти люди живут вне классической традиции, для них классика – дела давно минувших дней, прошедший этап, смешная седая древность. Зато они представляют себе, как написать современный роман, который обыватель глотает на одном дыхании и готов платить за него бабки. Они знают, как выстроить фабулу, как компоновать структуру романа, чтобы в этой главе была динамика, в той любовная сцена, чтобы здесь – слеза, а там – наоборот, обхохотаться до усрачки.

В жизни ведь нет совершенства. Как у Гоголя: вот бы нос одной да приставить ко лбу другой и так далее.

Вот бы умение моего юного креативщика строить романные структуры да соединить с чувством языка у Сашки, – вышел бы романист мирового уровня. А так получается, что пишем коллективную лабуду.

Несправедливо? А это как посмотреть. Вопрос: гением быть хорошо? Но давайте вспомним: все ли гении добивались успеха при жизни? Сколько гениальных людей – голодали? Моцарта похоронили в общей могиле. Моцарта! Нам это надо?

Нет, уж лучше я буду Нюхалковым. Пусть будет коллективная лабуда, так хоть при жизни взять всё от этой жизни.

Так вот, Сашка у меня эдакая последняя рука. Рука несбывшегося гения. Пройдёт последней правочкой по тексту – и можно в редакцию сдавать, не стыдно. В рамках, конечно, заложенного креативщиками.

Когда он предложил идею насчёт душ, покидающих тела и путешествующих в пространстве, мне поначалу она показалась перспективной. Я даже удивился немного, как такая тонкая штука могла прийти в голову Александру с его тривиальными художественными вкусами.

Однако, поразмыслив, я пришёл к выводу, что всё это на сегодня не актуально. То есть это можно разрабатывать, но – на свой страх и риск, за свои денежки.

А у нас иная ситуация, у нас государственный проект, хоть и частично, но – это нынче модно. Частно-государственное партнёрство, во! Деньги ваши, идеи наши, а пипл всё схавает.

В общем, я дал заключение, что идейка недурна, да сейчас не пойдёт, нас церковь не поймёт, она такие завиральные сюжеты не одобряет. А с церковью, детушки мои, ссориться себе дороже. Пусть она и отделена от государства.

Сашка, надо ему отдать должное, совсем не обиделся, губами поёрзал – и всё. Он за последнее время как-то изменился. Что-то в нём появилось, какая-то твёрдость. С чего бы это?

Как бы то ни было, шёл четвёртый час ночи, пора было подводить итоги.

Я выпустил на арену нашего молодого лидера, и он, блестя голым черепом, разложил всё по надлежащим местам, расставил все точки над «i».

Мы начинаем, – объявил он, – проект под названием «Добрая сила».

Представим себе, в самом недалёком будущем, ну, скажем, лет через десять, талантливейшие русские учёные изобретут машину времени.

При этих словах на лицах остальных появились кислые улыбочки. Мол, всё это – было, было, было…

Но самый молодой и самый деловой из них не дал сбить себя с панталыку.

Наша машина времени, – отрезал он, – всего лишь технологический литературный приём, который позволяет скрепить одной сквозною скрепой нашу патриотическую серию.

Итак. Изобретена машина времени. В это время Россия возродилась настолько, что может разговаривать с остальным миром ну совершенно на равных. И вот у отдельных представителей элиты зарождается мысль подправить кое-что в прошлом, добавить позитива, нейтрализовать негатив. Инициатива исходит от главного идеолога возрождения России, к тому времени уже состарившегося. И проектом руководит его сын…

Представьте себе, друзья мои, десять-двадцать романов о ключевых событиях русской истории, где появляется новый сквозной мотив. Этот мотив: «добрая сила», исходящая из будущего! Представьте себе, что в окружении каждого из русских лидеров, царей есть персонажи, с одной стороны, вполне исторические, а с другой – что-то в них такое… из «доброй силы», которая направляется мудрой рукой из будущего.

И тогда может оказаться, что наша победа на Куликовом поле совершилась не только в соответствие с привходящими историческими случайностями, а – была отчасти предопределена добросильной помощью из будущего.

И чудесное возрождение русской земли в Смуту – тоже, знаете ли, не без «доброй силы», которая щедро пришла на помощь из двадцать первого века.

– Так что, читайте, детушки мои, Соловьёва, Карамзина и прочих Ключевских, – заключил я наши бдения. – Высматривайте там среди персонажей второго плана наших будущих агентов «доброй силы» и… Как говорится, и засеем, и вспашем! То есть, сначала вспашем, а потом засеем. В добрый путь!

Я назначил нашего младого таланта руководителем проекта, дал все инструкции, и мои ребятушки отправились по домам, причём Сашка при прощании крепко пожал мне руку и посмотрел так пристально-иронически, что я немного удивился. Что это с ним?

Но – всё это в прошлом, потому что ведь – что главное в нашей жизни?

Верно: чувственные удовольствия.

Вот когда ты лежишь, раскинувшись, а милая женщина ласкает твое тело – нежно, умело, неторопливо – как требуется мужчине моего возраста, чтобы прийти в готовность для завершающего процесс наслаждения….

Это я вам замечу, ни в сказке сказать, ни пером описать. Во всяком случае, не мне, Нюхалкову, этим заниматься, что-то там описывать. Для этого есть совсем другие люди.

Просыпаюсь я чуть заполдень.

Завтрак (по моему графику) – дело святое и неторопливое, им надо