Труфальдино (СИ) - Путилов Роман Феликсович Страница 26

Глава 13

Глава тринадцатая. Стандарты евроремонта.

Сентябрь одна тысяча девятьсот девяносто второго года.

Как я и предполагал, грузчик –убийца, привыкший за последний год сладко спать и вкусно жрать, не придумал ничего умнее, чем добираться через половину страны, товарными эшелонами, до Города. Он считал, что в квартире Аллы, он обнаружит такое количество денег, что ему хватит до безбедной старости.

Пачки купюр, которые он видел в шкафу, в старой сумке, засунутой в дальний угол, что Никита заметил перед отъездом на Черное море, он не смог увязать с необходимостью внести крупную сумму за купленный на аукционе магазин.

Наличие постороннего человека, проживающего в квартире Аллы, Никиту очень сильно озадачило, и он начал следить за мной и Кристиной с крыши соседнего дома, а ночью несколько раз подходил к нам под дверь, слушая, что творится в квартире. Выяснив, что по утрам, в течении длительного времени, в квартире отсутствуют, и я и пес, Никита решил, по –быстрому, вломится в квартиру, пока там присутствовал один ребенок, схватить шкатулку и сумку из шкафа и убежать, после чего наслаждаться жизнью. Убедившись, что мы с Демоном ушли на прогулку, этот нехороший человек выломал дверь, перевернул все вещи в шкафу, но, естественно, там денег не нашел, поэтому, спрятав под куртку палехскую шкатулку, Никита попытался скрыться, но ему не повезло — мы встретились. Недоумок особо не запирался, на первом же допросе рассказал, что вспылил после того, как Алла в очередной раз потребовала от него не пить. Как избивал женщину не помнил, о том, что Алла умерла, якобы, не знал, считал, что она до сих пор находится в больнице. И можно было бы считать эту историю законченной, но появились нюансы.

— Громов, прокурором района мне поручено провести ваш дополнительный допрос. — с лицом «ничего личного, только бизнес» следователь прокуратуры заполнял бланк допроса.

— Сколько выстрелов вы произвели в убегающего человека?

— Какого человека?

— Дурака не изображайте! В подозреваемого вы сколько выстрелов произвели?

— Один.

— Если вы произвели в него один выстрел, откуда на одежде подозреваемого, в частности, в поле плаща, отверстие еще от одной пули? И вообще, вы процедуру выполнили? Вы предупредили человека, что собираетесь применить оружие? Вы произвели выстрел в воздух?

— Конечно, предупредил. И выстрел в воздух произвел, все как положено…

— А вот пострадавший…

— Вы уж определитесь, кем этот выродок является — пострадавшим или подозреваемым? И вообще, товарищ следователь, мне тон ваших вопросов не нравится, какой-то он тревожно-тенденциозный. — я откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди, что в психологии, как всем известно, означает, что человек хочет закрыться от собеседника, установив дистанцию.

— Я вам громов уже объяснил, что только выполняю указание прокурора — «умыл руки» следователь: — Подробно расскажите, как вы выполнили всю процедуру, предписанную…

— Я предупредил подозреваемого, что буду применять оружие, после чего произвел предупредительный выстрел в воздух, а потом прицельный выстрел в ногу подозреваемого, с целью причинения ему минимально-возможного ущерба.

— Гражданин утверждает, что вы не представились, не предъявили служебного удостоверения, и он не знал, что вы милиционер. Он встретил вас у подъезда, вы с нецензурной бранью, напали на него, ударили, после чего натравили на него собаку, а после того, как он спасаясь от вашей собаки, попытался спастись на крыше гаража, дважды выстрелили в него. Что скажите?

— Я этого гражданина знаю не первый год, и он прекрасно меня знает, так как я неоднократно появлялся у покойной гражданки Клюевой на работе, по вопросу воспитания нашего общего ребенка, где и познакомился с подозреваемым, который с Клюевой сожительствовал. Кстати, он меня и в форме видел (это я конечно соврал для красного словца, у меня и формы то не было в полном комплекте, но кто докажет иное). Вы пишите, товарищ следователь, пишите…

Дождавшись, когда следователь закончит водить шариковой ручкой по строкам бланка, я продолжил:

— Поэтому, я не представлялся и, уж тем более, служебное удостоверение не предъявлял, так как в это время подозреваемый пытался убить меня металлической монтировкой, которая впоследствии была изъята на месте происшествия…

— Вот прям и убить? — ухмыльнулся следователь.

— То есть, если бы я не отскочил, и Никита моего ребенка круглым сиротой оставил, вы бы были довольны и таких вопросов не задавали?

— Вы не передергивайте, я такого не говорил… Продолжайте, Громов.

— Так вот, когда Никита побежал по лестнице наверх, я крикнул, что буду стрелять. Потом, когда он убегал по крышам гаражей я произвел предупредительный выстрел…

— То есть пуля, пробившая плащ — это была предупредительная? Громов, без протокола, признайтесь — вы первой пулей просто промазали, а в воздух вы вообще не стреляли…

— Вы если на место выедете, то увидите, что с трех сторон это место высотные дома окружают, то есть, в ту сторону стрелять нельзя. Можно стрелять только в сторону, где убегал подозреваемый, потому что там лог и людей нет однозначно. А то, что у Никитки его драный плащ без пуговиц на метр позади его развевался, я не виноват, я стрелял снизу-вверх, исключительно в воздух и исключительно предупредительно. Я ответил на все ваши вопросы?

— Да, на все. Подписывайте. — в мою сторону толкнули двойной бланк допроса, на котором я расписался, одновременно перечеркивая все свободные строки, после чего покинул гостеприимный кабинет районной прокуратуры.

На следующий день

— Знаете, я почитал про цены на ремонтные работы…

— Я не знаю, что вы там и где читали, у меня цены абсолютно обоснованы! — мгновенно окрысилась тетка- «прораб»: — Мои бригады работают с исключительным качеством, за десяток лет ни одного нарекания.

— Нет, у вас слишком дорого получается. И еще. Вы, когда стены меряли, что-то напутали. У меня таких размеров не выходит, хотя я дважды перемерял…

— Я так понимаю, что разговор у нас не получится. — женщина круто развернулась и двинулась к выходу: — Зарекалась работать с жлобами и нищебродами. Пошли, Батыр!

Покорно следовавшему за монументальной дамой Батыру я успел сунуть в карман свою визитную карточку.

Позвонил он мне этим же вечером. Оказалось, что бригада отделочников есть у него, а не у мадам- «прораба», но, так как клиенты опасаются иметь дело с непонятным азиатом, плохо говорящем на русском языке, то все переговоры с клиентами взяла в свои загребущие руки, забирая себе ровно половину от выручки, а иногда и больше, приписывая помещениям лишние метры или «зимние поправочные коэффициенты». Да и сам Батыр опасался иметь дела с русскими, так как пару раз, до того, как он познакомился с «прорабом», его оставляли без денег по окончанию работ.

— Давай поступим следующим образом…- мне надо было, кровь из носу, уговорить этого смуглого, мрачного мужика срочно приступить к работам: — Ты мне говоришь, сколько и чего надо купить, я за пару дней это привожу в магазин, и твоя бригада приступает к работе. Выполняете поэтапно…

Я достал смету, составленную предприимчивой женщиной: — Этап выполнили, я рассчитался, цена в два раза ниже, чем здесь написано. Я рассчитался — вы дальше работаете. Жить можете здесь, в магазине. Если что — вот мои телефоны. Договорились?

На долгую минуту в помещении, где мы стояли, повисла тишина.

— Хоп, якши. Договорились. — мы хлопнули по рукам, и я облегченно вздохнул — тяжкий камень спал с моей души. Состояние эйфории длилось до тех пор, пока мы с Батыром не стали составлять, с трудом пробираясь через мешанину русско-узбекских слов, список материалов, которые я обязался доставить в магазин до начала работ. Центнеры штукатурки и шпаклевки, сотни литров краски, десятки метров проводов — никто, кроме меня, этим заниматься не будет, нет еще ни служб доставки, не крупных строительных супермаркетов, а материалы для ремонта торгуются в сотне маленьких магазинчиков и отделов, цены в которых могут отличатся в разы.