Борис Мишарин - Заколдованный остров Страница 28

   - Каждый человек имеет право на защиту, и я не собираюсь здесь формально протирать юбку.

   - Не имею право вам отказать, если вы настаиваете.

   Арестованного привели, следователь вышла, оставив адвоката наедине с подозреваемым.

   - Я ваш адвокат, Андрей Дмитриевич, Дедушкина Эльвира Анатольевна. Расскажите мне подробно что произошло?

   Подозреваемый выглядел помятым, подавленным, но она видела, что в нем кипит злость, он постоянно сжимал и разжимал кулаки.

   - Задавил бы эту сучку своими руками - я ей говорю, что невиновен, а она меня в суд и в СИЗО.

   - Я понимаю вас, Андрей Дмитриевич...

   - Что вы можете понимать, - криком перебил он ее, - я не виновен и тысячу раз себя проклял, что позвонил в полицию. Вот они и взяли меня, нашли убийцу сразу, отчитались, как любят говорить, по горячим следам.

   - Андрей Дмитриевич, давайте без эмоций, у нас не так много времени. Рассказывайте подробно, начиная с того момента, как вошли в подъезд, в котором часу это было?

   - Ровно в двенадцать дня десятого октября этого года, я на часы посмотрел, как раз, когда входил. Поднялся до второго этажа, вижу, что дверь открыта и черт меня дернул позвонить и крикнуть: "Эй, хозяин, дверь забыли закрыть". Никто не ответил, я голову сунул и вижу, что там мужик лежит с ножом в груди. Я вошел, в кровь, естественно, наступил со страху, потрогал пульс на шее. Какой там пульс, он уже холодный был, как ледышка, в коридоре телефон был, я позвонил 02. Приехали и меня же повязали. Вот... больше мне рассказывать нечего. Сутки меня в тигрятнике отдела продержали, опера кололи, тыкали на ботинок в крови и говорили, что перстень у меня дома нашли убитого. Выходит, что я убил, сбегал домой, спрятал перстень, потом вернулся к трупу. Бред какой-то.

   - Труп точно холодный был, когда вы его трогали? Это очень важно.

   - Конечно, я даже руку отдернул, мертвяков же никогда раньше не трогал.

   - Во сколько вы позвонили в полицию, представились?

   - Двенадцать было, когда я входил, поднялся на второй этаж... через минуту, максимум две. Дежурному назвал свое имя и фамилию.

   - Зачем вы к убитому шли?

   - Я не к нему шел, вообще его не знаю, у меня девчонка этажом выше живет, к ней и шел, но не дошел.

   - Кто-то может подтвердить, что вы в двенадцать часов в подъезд вошли?

   - Конечно, мы на даче гуляли. Я, два моих друга и две их подруги. Уехали туда вечером, часов в пять, всю ночь там были, а на следующий день поехали за моей девушкой, к которой я так и не дошел. Ребята видели, как я входил, они меня в машине внизу ждали, они видели, как меня в наручниках вывели обратно.

   - Где дача находится?

   - Километров тридцать от города.

   - Вы хотите сказать, Андрей Дмитриевич, что еще накануне убийства уехали на дачу с друзьями, провели там всю ночь и к полдню следующего дня поехали за своей девушкой.

   - Да, это так.

   - Вы следователю об этом говорили или оперативным работникам?

   - Следователь меня еще не допрашивал, а опера не слушали. Они одно твердили - кровь на ботинке, перстень нашли у меня дома при обыске. Я убийца и точка.

   - Когда вы нашли труп - перстень на его руке был?

   - Честно скажу - не обратил внимания. Но полицейские мне его показывали - золотая печатка с вензелем, буквы "Я" и "С".

   - Вам не говорили, когда наступила смерть убитого?

   - Понятия не имею.

   - Хорошо, тогда мы на этом наш разговор сегодня закончим, сейчас вас допросит следователь в моем присутствии.

   Вошла следователь.

   - Вы закончили?

   - Да, мы к допросу готовы, - ответила Эльвира, - небольшой вопрос к вам, Анастасия Павловна. Что говорят судебные медики, когда наступила смерть потерпевшего?

   - В заключении сказано, - ответила она, - что смерть наступила между 22 и 23 часами девятого октября.

   - Прелестно, Андрей Дмитриевич, прелестно! - радостно произнесла Дедушкина.

   - Чего же прелестного в тюрьме? - удивился он.

   - То, что вы невиновны, что у вас железное алиби, что на момент убийства вас вообще не был в городе, - ответила адвокат.

   После допроса она задала вопрос следователю:

   - Когда освободят моего подзащитного?

   - Вы хорошо понимаете, что показания подозреваемого необходимо проверить, найти и допросить указанных свидетелей. Если все подтвердиться - конечно отпустим, - ответила следователь.

   - Я обеспечу явку свидетелей в течение часа. Могу я рассчитывать, что моего подзащитного освободят сегодня к вечеру, в крайнем случае завтра.

   - Сегодня у меня весь день уже спланирован, завтра и послезавтра тоже. Через недельку я займусь этим вопросом.

   - Так, значит, вы решаете судьбы людей. Для вас неделя ничего не значит, а для невиновного в СИЗО - это целая вечность.

   - Еще не доказано, что он невиновен, - усмехнулась следователь, - и потом вы не с того начинаете, госпожа адвокатесса, в следственном комитете не уважают таких рьяных девочек. Подумайте об этом.

   - Спасибо, я подумаю. Да, я, конечно, молодая адвокат, но не переживаю, а горжусь этим. Возможно по молодости, но все же считаю, что сегодняшнего и завтрашнего дня вам предостаточно. Завтра вечером я собираю пресс-конференцию для журналистов, на которой официально заявлю, что следственный комитет представил в суд заведомо ложную информацию. И суд, исходя из этого, арестовал заведомо невиновного человека, которого следственный комитет освобождать не торопится. Будете вы осуждены или нет - я не знаю, но из следствия вас точно выгонят. И вы подумайте. До свидания.

   Эльвире не пришлось собирать пресс-конференцию. Следователь прикинула все за и против, поняла, что адвокат может насолить ей крепко, вплоть до реального увольнения. Она понимала, что единственный козырь у адвокатши - это то, что подозреваемого взяли не по горячим следам, а на холодном трупе. И этот проклятый перстень еще... ясно, что его подкинули. К вечеру следующего дня довольный Рукавишников вышел на свободу.

   Об адвокате Дедушкиной в следственном комитете заговорили. Молодая, а дело за один день развалила, достойная пассия своего муженька.

ХI

   Дед получил СМС-ку и ехал к Давиду. В зале, который можно было условно наименовать приемной, его встретил Смола ненавидяще-презрительным взглядом. Смола всегда относился к нему с необоснованным подозрением, и он понимал почему. Давид постепенно приближал его, а Смола удалялся. Сегодня он доложил шефу, что Дед мошенник и пытался украсть у него сто тысяч, но он, Смола, предотвратил хищение. Он собирался поведать придуманную версию и даже нашел свидетелей, но Давид даже слушать не захотел, обозвал Смолу идиотом и выгнал. Наверное, надо было говорить о двухстах тысячах рублей, а не о сотне, решил Смола, сто тысяч: это действительно мало.