Нулевой пациент. Книга Первая (СИ) - Эльто Эра Страница 29

Он наклонился, держа ее за плечи и заглянул в глаза.

— Нет, — неожиданно жестко сказал он.

— Нет?

Он покачал головой, прикоснулся к ее губам с быстрым поцелуем и резко отстранился.

— Шанси будет ждать столько, сколько потребуется. Пойдем к лошадям?

Офелия замерла, недоверчиво глядя на него. Ей казалось, или внутри него бушует такая же борьба, как внутри нее самой? Ей казалось, или его действительно тянет к ней также, как ее к нему? Что он дает ей последний шанс уйти, потому что понимает, еще несколько минут, и дороги назад не будет? Неужели для него это действительно не очередная интрижка? Ободренная этой мыслью, женщина сделала шаг вперед, и робко коснулась его руки. Рамон посмотрел на нее с высоты своего роста. Без улыбки. Но в его синих глазах мгновенно разлился жидкий металл.

— Я приготовил для тебя подходящий костюм. Чтобы ты могла сесть в седло, — сказал он.

— Я с удовольствием переоденусь.

Он на мгновение закрыл глаза. Офелия воспользовалась моментом, чтобы приблизиться и положить вторую ладонь на его сложенные на груди руки. Рамон чуть заметно вздрогнул, но не отстранился.

— Это означает?

— Я принимаю правила игры.

Рамон тонко улыбнулся. Он освободился, подал ей локоть и зашагал в сторону выхода, когда она взяла его под руку. Офелии было странно и одновременно естественно находиться рядом с ним вот так. После этой недели, после эмоциональных ссор и примирений, после танца ей казалось, что она прожила целую жизнь. Жизнь длиною в вечность. Для того, чтобы сейчас идти с ним, целомудренно и учтиво держа его под руку и наслаждаясь этим простым прикосновением. Ощущения обострились. Она чувствовала его напряжение, подавляемые эмоции. Даже борьбу. Мужчина на нее не смотрел. Он то и дело касался свободной рукой ее пальчиков, лежащих на его локте, будто проверял, что она действительно рядом. Размышления о природе любви поглотили ее настолько, что Лоусон вынырнула из себя только в маленькой комнате, куда он ее привел. По стеллажам лежала свернутая форма. Пара деревянных скамей, куча крючков на стенах, чтобы можно было повесить упряжь или трость.

— Нам обоим нужно переодеться, — просто сказал он с несмелой улыбкой.

Офелия отстранилась. Села на скамью и сбросила туфли с ног. Он тихо рассмеялся и молча вышел, прикрыв за собой дверь. Видимо, сам он переодеваться собрался в другом месте. Так даже лучше.

Так даже лучше.

Он подобрал для нее великолепную черную форму с серебряным шитьем. Лосины и рубашка, плотная куртка и шлем. Сапоги, плотно облегающие голень. Никаких шпор. Офелии понравилось это, она не любила насилия над лошадьми. Она любила этих благородных животных и тосковала по ним. После войны ни разу не сидела в седле. Он не мог об этом знать. О ее тайной страсти. Просто угадал?

Полностью переодевшись, она в последний раз оглянулась на аккуратно сложенный костюм на скамейке и подумала о том, как это символично. За этой дверью начиналась новая жизнь.

Час спустя

Лошади оказались великолепными. Высокие, ухоженные, разных цветов и характеров. Рамон предложил Офелии молодую вороную кобылку с необычным для данной породы добрым нравом, а сам выбрал золотого жеребца. Ахал-Теке, метр шестьдесят в холке, гордый и своенравный, встретил гостей протяжным ржанием, но присмирел при виде Рамона. Между этими двумя определенно была связь. Было приятно и волнительно видеть, как мужчина разбирается с упряжью. Конюх испарился, стоило им переступить порог конюшни. Рамон велел ему прийти через час. И вот сейчас они сами возвращались после длинной прогулки по весеннему лесу. Они говорили ни о чем. Вернее, обо всем. Обсуждали свои светлые жизни. Играли. Или примерялись, а можно ли снять маску. Рамон то и дело говорил что-то такое, что выдавало его тысячелетний возраст, и тогда Офелии становилось не по себе. Но через мгновение он задавал вопрос про больницу или образование, и беседа снова возвращалась на круги своя.

— А ты знакома с темной медициной? — неожиданно спросил он, когда лошади вышли на прямую тропинку, ведущую обратно к резиденции.

— Отдельно ее не изучала. Но смогу оказать первую помощь любому.

— А операцию?

Она удивилась.

— Не слышала, чтобы кто-то из вампиров или темных эльфов жаловался на больное сердце. Или чтобы операция была способна что-то исправить. Да и как оперировать без наркоза? Это пытка.

Он тихонько рассмеялся и наклонился вперед, чтобы огладить изящную шею жеребца рукой, затянутой в тонкую черную кожу перчатки ручной работы.

— Больное сердце вряд ли. А вот огнестрел… Темные существа также могут погибнуть от потери крови, как обычный человек.

— Знаю, — кивнула женщина, придерживая кобылку, имя которой не запомнила. — И, в отличие от людей, им можно вливать любую группу крови. Но повышаются требования к донору. Никакой химии.

— Надо ввести закон, по которому переливать в темных существ можно будет кровь только от психологически устойчивых доноров.

Офелия рассмеялась.

— Эмоциональный шлейф минимальный побочный эффект за возможность сохранить бессмертную жизнь.

Он кивнул, бросив на нее заинтересованный взгляд.

— Среди твоих коллег есть те, кто разбираются в темной медицине?

— А почему тебя это интересует?

Он пожал плечами.

— В наше время приятно знать, что в случае чего тебе самому или кому-то из твоих друзей спасут жизнь.

— Твоя работа настолько опасна?

В темно-синих глазах скользнула молния.

— Ты даже не представляешь, — ответил он и направил жеребца вперед. Далеко впереди уже показалась резиденция, освещенная десятками фонарей. Окончательно стемнело, и Офелия могла следовать лишь за его силуэтом, полагаясь на чутье лошади.

Немолодой конюх ждал их у конюшни. Он с учтивым поклоном принял обоих лошадей и увел их в денник, где собирался снять амуницию и хорошенько почистить. А потом укрыть весенними попонами и оставить на ночь в тишине и покое. Животные переговаривались тихим бормотанием, а Офелия с Рамоном остались одни. Она чувствовала себя так, будто ее лишили не лошади, а одежды. Он смотрел, не отводя глаз, ей в лицо, кажется, затаив дыхание. Одна рука свободно лежит на невысокой калитке. Ноги скрещены, спина прямая, а выражение лица сложно трактовать. Офелия медленно сняла перчатки и сжала их, чтобы хоть что-то держать.

— В гостиной приготовили чай. Если ты хочешь согреться.

— Я хочу переодеться.

— Могу я предложить тебе другой наряд на вечер?

Он протянул ей руку, и она осторожно ответила, позволив сократить расстояние между ними. Волнение разбежалось по телу ледяными иглами, дыхание перехватило. Все чувства вытолкнули разом, она будто получила удар в солнечное сплетение, когда Рамон поднял руку и поправил выбившуюся из наспех собранного хвоста прядку.

— Ты останешься?

Она хотела сказать, что это слишком для первого ужина. Что ей надо домой и лучше они встретятся вновь. Что ей нужно выспаться, восстановиться после потери пациента, принять решение об интернах и понять, как дальше работать с Дональдом. Что она должна побыть одна и выкинуть всю романтическую чушь из головы. Но вместо этого она сделала то, что не ожидала сама от себя. Она шагнула вперед, поднялась на цыпочки и прикоснулась к его губам. Он отреагировал мгновенно, притянув ее к себе. И снова руки на ее талии, терпкий, полный горечи и огня поцелуй. И ощущение, будто они летят в пропасть. Вместе.

— Откуда ты взялась, — чуть слышно проговорил Эверетт, оторвавшись от ее губ. Он выглядел почти злым. Он явно хотел сказать что-то еще, но передумал.

— Покажи наряд, — прошептала она.

— Я отпускаю Анри? — неожиданно повелительным тоном спросил мужчина.

— Да, — после мучительно длительной паузы произнесла она. — Так это происходит в твоем мире? Незнакомцам не нужно длительных прелюдий? Ухаживаний? Вы просто сходитесь и … и все?

Рамон, который уже повернулся, чтобы сообщить водителю, что тот может ехать, остановился. Медленно развернулся к ней.