Мгновение - Яна Левская Страница 29

тем же самым стеклом оказывался круглый аквариум, в котором плавали скелеты рыб, а Рун смотрел на них из искажённой водной линзой реальности. Он попытался пошевелиться – и не смог, потому что в один миг стал частью трёхмерного слепка, такого же, какие он изучал на работе. Разница состояла только в том, что слепок этот не имел пределов – он заковал в кандалы безвременья всю вселенную. Пустота словно превратилась в прозрачный камень, а Этингер застрял в ней, как насекомое в янтаре. Если движение – жизнь, то историк был на сто процентов мёртв.

Потом из ниоткуда возникла полутёмная комнатка, без окон, пустая, с одним только стулом и столом, и на первом Рун сидел, а ко второму был прикован. Шумела невидимая вентиляция, хотя холодный воздух и так пробирал до дрожи. Лампа над столом то и дело меняла яркость, словно под перепадами напряжения; её мерцание действовало на нервы. Историку это место не понравилось, поэтому он попытался выскользнуть из него усилием воли. Но не смог. Прошло немало времени, прежде чем в его голову закралась мысль, что комната – настоящая, а всё происходящее – взаправду.

Тогда Этингер осмотрелся совсем иначе. Одежда на нём оказалась явно чужая и явно самая обычная – без терморегуляции и прочих удобств. Коммуникатор с руки тоже пропал. Запястья были притянуты к столу стальными обручами на манер скоб – даже чтобы почесать лоб, пришлось изворачиваться. Лодыжки точно так же крепились к ножкам стула.

С некоторым трудом оглянувшись, Рун разглядел за своей спиной дверь. В комнате и в самом деле больше ничего не было – только тени, жмущиеся по углам, да круглая коробка часов. Они висели на стене напротив Руна, массивные, архаичные – секундная стрелка при каждом рывке лязгала, словно билась о железный ограничитель. Часовая и минутная, образуя прямой угол, показывали на двадцать две минуты второго.

Этингер не знал, с какого момента кончилась реальность и начались видения, зато вспомнил недвижимую, точно изваяние, Амину. От этого воспоминания в гортани нещадно зажгло. Рун понятия не имел, где находится даже он сам, но при мысли о том, что пострадала Канзи, захотелось выскочить из собственной кожи.

– Эй! – крикнул он. – Есть тут кто-нибудь?!

Его голос разметался гулом по комнате, но быстро утих под неумолимыми щелчками часов. Те, как назло, тикали медленно, словно время загустело в дёготь.

– Твари, – пробормотал Рун, не дождавшись ответа. – Скоты.

Очень хотелось пить. Слишком туго притянутые запястья ныли, немели ступни, болела шея. Но все эти неудобства терялись на фоне пожара, что полыхал в те минуты у историка внутри. Неизвестность глодала его не хуже пламени, разгулявшегося в средневековом городе, а страх лишь подливал масла в огонь.

“Это Эйдженс. Больше некому. Они как-то узнали о том, что мы причастны к взлому. Синклер нас сдал. Или это его подручные? Я уже давно очнулся, и никто не спешит меня допрашивать. Если меня здесь держат не ради допроса, то для чего? Может, решают, что со мной делать? Что-то там выяснили и теперь высчитывают оптимальный путь к наилучшему для себя исходу. Грёбаные тоталитаристы… Где Амина? Надеюсь, эти мрази обращаются с ней лучше, чем со мной. Она не должна пострадать… Не должна…”

Когда минутная стрелка описала полный круг, Рун начал думать, что о нём попросту забыли. Сначала он пробовал докричаться до похитителей, потом просто звал на помощь. Никто не ответил. Этингеру казалось, что он сидит в этой комнатушке по меньшей мере сутки, а часы показывали только без двадцати три.

Ещё через час Рун пережил приступ паники. Ему вдруг взбрело в голову, что он так и умрёт от голода и жажды, как похороненный заживо. Историк начал рваться изо всех сил, но не смог даже стул сдвинуть с места – тот оказался привинчен к полу, как и стол. Зато руки и ноги заболели сильнее. Это-то его и отрезвило.

Этингер понял, что думать лучше как  можно меньше – а то до всякого можно додуматься. Не исключено, что этого похитители от него и добиваются. Он вздохнул поглубже и попытался утихомирить сердцебиение.

“Нет, обо мне не забыли. Никто не забывает людей в допросных. Они придут. Надо только…”

Закончить мысль он не успел, потому что сзади скрипнула дверь.

Вошёл мужчина – тот самый, которого Рун успел увидеть в квартире Амины перед тем как отключиться. Незнакомец принёс ещё один стул и, не обращая никакого внимания на историка, невозмутимо уселся напротив него.

Он весь был словно пластиковый: кожа без морщин и без единой родинки, чистая и бледноватая; острый нос, узкая челюсть, ровный, точно отшлифованный скульптором, подбородок. В тусклом свете лампы это лицо походило на лик какого-то диковинного андроида. Из одежды на мужчине был серый невзрачный костюм, сидевший на его худом теле мешковато, из-за чего напоминал робу.

Незнакомец достал из кармана планшет и, водя по экрану узловатыми пальцами, начал на нём что-то читать.

– Кто вы? – спросил Рун, внимательно разглядывая своего похитителя.

Тот не отреагировал. По его лицу возраст не угадывался совсем, потому что вся его внешность прямо-таки кричала о собственной фиктивности. Следов операций Этингер не заметил, но форма черепа незнакомца явно плохо сочеталась с чертами его лица. Рун был почти уверен, что ни в одной базе данных этого человека не существовало.

– Эй! Не смейте меня игнорировать! – крикнул историк, дёрнувшись в кандалах. – Я вам не животное, чтобы…

– Помолчите, – сказал похититель, не поднимая глаз.

Рун отчётливо уловил в его голосе нотку раздражения и тут же прикусил язык. Ему враз расхотелось спорить и качать права. Он вдруг увидел, насколько безразличен сидящему напротив человеку и понял, что лучше лишний раз его не провоцировать.

Похититель же продолжал невозмутимо читать с планшета. Историка, несмотря на холод, бросило в пот. Он пытался разглядеть, что происходит на экране, но не мог. Часы оглушительно тикали. Пальцы незнакомца бесшумно скользили по экрану. Мерцала лампа.

Это продолжалось около двух минут, после чего андроидоподобный человек – или крайне приближенный к человеку андроид – со вздохом убрал гаджет и достал из другого кармана маленькую коробочку. В ней лежала прозрачная капсула размером с горошину. Похититель закатал рукав, вставил купсулу во вживлённый инъектор, нажал на кнопку. Инъектор мигнул зелёным.

Пластиковое лицо за считанные секунды превратилось железную маску, на которой горели разноцветными микродиодами два искусственных глаза. Под их прямым и острым, как шпага, взглядом Руну стало ещё больше не по себе, хотя неуютнее, казалось, уже некуда.

– Итак, Рун Этингер, –