Чужая тропа - Алёна Сергеевна Дубровская Страница 3

Чтобы поговорить с Марбасом и попросить его о помощи нужно взять сухую ветвь дерева заккума, которое в нашем мире имеет название «клён» и глядя на закате на утреннюю звезду сжечь ветвь три раза обведя дымом и огнем ее очертание, повторяя про себя: явись не Алтера тело, а дух его Марбас. Вскоре дух придет к вам.»

Нажимаю на крестик, закрывая файл. Глупости, конечно, но наудачу за окном у меня как раз растет старый клен, да и закат уже скоро. Отчего бы не подурачиться?

Иду в спальню, открываю окно и срываю самую сухую ветку старого дерева. Чувствую себя круглым дураком, но раз уж начал… Вздыхаю и шлепаю на балкон. Утренняя звезда…Где она? Если мне не изменяет память, то это ни что иное, как Венера, ярко освещаемая солнцем на рассвете и закате. Предки прозвали ее утренней и вечерней звездой. Чувствуя себя еще большим идиотом, беру коробок спичек и делаю то, что сказано в книге странного старичка. Жду. Ничего не происходит, как я и ожидал. Вздыхаю и беру в руки пачку сигарет. Давно собирался бросить, но каждый раз что-то останавливает. Ну ничего, как наладится жизнь – обязательно брошу. Докуриваю и по привычке кидаю бычок вниз. Он горит маленьким ярким пламенем до тех пор, пока не приземляется в весеннюю грязную лужу.

* * *

– Ну и?..

– Э… – смотрю на парня, сидящего в кресле напротив меня. Нужно сказать, весьма привлекательного. Брюнет, невысокого роста, скорее худощавый, чем полный, но не настолько, чтобы это было чрезмерным. Смуглый. Глаза большие, раскосые. Черные. Да чего уж греха таить – красивый мужик. Молодой, лет этак двадцати – двадцати пяти. Смотрит на меня с интересом и едва уловимой неприязнью. Впрочем, его лицо тоже напоминает какого-то знакомого мне человека, которого я, судя по всему, не очень жаловал. Не дождавшись от меня какого-либо ответа, он встает и идет к книжной полке. Пользуясь случаем, пока он перебирает книги, я решил оглядеться. Комната, в которой я находился оказалась более чем уютной: стены обиты деревянными лакированными досками, цвета красного дерева, на полу постелен паркет, а сверху свисала тяжелая расписанная люстра, в которую вместо лампочек были воткнуты свечи. На другом конце комнаты располагался большой книжный шкаф во всю стену, вмещавший в себя порядка тысячи книг, если не больше. Справа от него горел теплым огнем камин, дружелюбно потрескивая поленьями. Я сидел на деревянном стуле, с мягкими подлокотниками, напротив меня располагалось роскошное кресло хозяина. Подобное можно было найти в европейских дворцах или музеях. Между стульями стоял внушительных размеров деревянный стол. Окон в комнате не было. Дверей тоже. Это меня слегка удивило, но я не стал акцентировать на данном факте особое внимание. В конце концов я сюда как-то попал. Путем недолгих размышлений, я пришел к выводу, что сплю. Иного объяснения не находилось. Я не помню, как оказался здесь, не помню зачем, а также совершенно не представляю, кто этот молодой человек.

– Я Марбас. – сказал, парень, не поворачиваясь в мою сторону и продолжая искать что-то на книжной полке. – Ты вызывал меня накануне. И, кстати, – да, ты спишь. Но из этого вовсе не следует, что происходящее – плод твоей фантазии. Конечно, же все это нереально. – он махнул рукой в сторону. – Но происходит по-настоящему.

Марбас схватил с полки какую-то книгу, пересек комнату несколькими большими шагами, уселся на свое место и пристально посмотрел в мои глаза.

Я снова не нашелся, что ответить. Вместо этого, глуповато улыбнулся и кивнул. В глазах Марбаса снова проступила неприязнь и презрение, в существовании которого теперь можно было не сомневаться.

– Аркадий Неретин, верно? Впрочем…мне плевать, как тебя зовут. Ты вызывал меня, и уж, конечно, не верил в то, что я действительно появлюсь. Но, вот я здесь. Что тебе нужно? У тебя какие-то проблемы в жизни, с которыми ты не в состоянии справиться самостоятельно? – глаза его превратились в щелки.

Я почувствовал себя на приеме у очень плохого психолога. Была непонятна причина столь резкой антипатии у собеседника. Впрочем, если провести параллели с моей работой…его можно понять. Я как заказчик, который сам не знает, чего хочет. У меня на этот счет возникает только чувство усталости и раздражения, но у более эмоциональных коллег нервишки частенько не выдерживают.

– Есть такие проблемы. Обычно, я не прошу помощи у кого-либо, но как вы верно подметили, я действительно не верил в то, что встречу вас. Скорее это был порыв души.

– Но ты вызвал меня. И я здесь. И теперь я обязан тебе помочь. Поэтому чем раньше мы перейдем к делу, тем быстрее расстанемся. Так что слушаю.

Я вздохнул и начал:

– Моя жизнь рушится. В детстве я был очень талантливым ребенком, подающим большие надежды. Преподаватели и родственники пророчили мне великое будущее ученого или инженера. Я тоже верил в это. Но вот мне двадцать пять, а я даже не могу найти нормальную работу. Причем я точно знаю, что способен на большее, но все идет кувырком и опускаются руки. Я ничего не хочу. Просто плыву по течению. И единственное, чего я боюсь, так это то, что тот потенциал, что находится внутри меня исчезнет вместе со мной, так и не раскрывшись, и не оставив после себя ничего, кроме горстки праха.

– Красиво, конечно. Поэтично. Но чего ты хочешь от меня?

– Ммм… удачи? – наугад сказал я. Мне не приходило в голову, что именно могло спасти мое положение. Если бы у меня появился джин, о чем бы я попросил? Много денег? Славы? Любви? Кажется, удача объединяет все это.

Марбас рассмеялся.

– Не то ты просишь, Арчи. – проговорил Марбас, отсмеявшись. – Я думаю, тебе нужно принять одно правильное решение из той вереницы глупостей, что ты творишь. И все встанет на свои места. Попроси меня об этом.

Я подумал, что, наверное, буду первым, кто просит у джинна или дьявола, всего лишь одно правильное решение. В общем, я думаю, что я первый так же и в том, что спрашиваю совета у исполнителя моих желаний. Но если б я знал, что мне нужно…

– Хорошо, как скажешь, Марбас. Я прошу тебя об одном правильном решении.

Марбас поморщился, но кивнул. Достал из одного из ящичков стола какую-то бумагу и протянул ее мне.

– Что это? – потупившись, спросил я.

– А