Игорь Подколзин - Год черной собаки. Фантастический роман Страница 3

Незадолго до его кончины шеф передал дела мне. В «Гуппи» я познакомился, а затем и горячо полюбил секретаршу Бартлета Вирджинию О'Нейли, очень эксцентричную девушку. Некоторыми качествами ее я восхищался, другие просто коробили, так что порой становилось не по себе. Удивляло, откуда в ней, такой юной и далеко не глупой, иногда проявлялось столько цинизма, расчетливости и холодного эгоизма. Понимаете, она жаждала иметь все блага, но не затрачивая на это особых усилий; стремилась получить как можно больше и в самые короткие сроки, словно по мановению волшебной палочки. А жизнь не детская сказка. Для того чтобы чего-то достичь, надо трудиться. И не только.

Один эпизод особенно исчерпывающе характеризует ее; думается, как бы определяет жизненную позицию. Я тогда прилетел из Египта от профессора Эдвина и был завален работой. Загадочное преступление произошло в районе Кребса, и нераскрытие его грозило инспектору огромными неприятностями. Она же возвратилась из короткого отпуска и неожиданно нагрянула ко мне на квартиру…

Вирджиния в легком — оранжевые цветочки по белому полю — платьице, прищурившись, смотрела на Грега.

— Чувствую, ты удивлен и не в восторге? — спросила она и, присев на стул, сбросила босоножки.

— У меня много работы.

— Значит, для меня времени нет? — Она обмахнула лицо подолом платья. — Боже, какое пекло.

— Но, родная, это чрезвычайно важно, — начал он, словно оправдываясь. — Представь, Кребс в весьма тяжелом положении, он может потерять службу, а у него внук и больная невестка, там…

— Не хочу знать, что там, а вот здесь я и очень тебя люблю. — Джин поднялась и взъерошила ему волосы. — Поговорим после.

— Но, — попытался он возразить, — мне совершенно необходимо…

— Никаких но, — перебила. — Я ополоснусь. Задыхаюсь от жары. — Она направилась в ванну.

— Джинни, с отцом несчастье, он попал в беду. Я надеялся именно сегодня сообщить ему кое-что обнадеживающее, что удалось распутать. Пусть попытается получить у своих сатрапов отсрочку денька на два-три, — бормотал Грег и плелся за ней.

— Растворись. — Вирджиния захлопнула дверь перед его носом.

— Но я намеревался…

— Если ты еще откроешь рот и будешь ныть, мой милый, — донеслось сквозь плеск воды, — я тотчас исчезну и мы поссоримся на век. Посиди в гостиной.

Грег досадливо пнул ее туфлю и прошел в комнату. Опустился в кресло и прикрыл глаза. Работать уже не хотелось.

— Ты не заснул?

Фрэнк поднял веки. Вирджиния в мохнатом розовом халате появилась в дверях. Пахнуло чем-то свежим и ароматным. Волосы ее были откинуты назад и собраны в пучок на затылке. Взор фиолетово-синий.

— Ты не спишь? — Она уселась на диван, закинув ногу на ногу.

— Думаю. — Он потянулся к ней.

— Думай, думай. — Джин отстранилась. — К делам фирмы ты так и не приступил?

— Не, — беспечно мотнул Фрэнк головой.

— Прискорбно. — Она встала и прошлась по ковру. — Еще до моего отъезда накопилось много неотложных дел. Клиенты могут поднять шум, а то и расторгнуть контракты. Подумал об этом?

— Не до них было. Ты понимаешь — речь идет о судьбе моего приемного отца.

— Понимаю. — Джин взяла сигарету. — Но не следует забывать о главном, о репутации конторы. Только и не хватало, чтобы кто-то остался недоволен нашей деятельностью. Уж не воображаешь ли, что заказчики придут в восторг от этой волокиты и, захлебываясь от филантропии, повысят нам гонорар. — Она щелкнула зажигалкой. К потолку потянулась струйка дыма.

— А мне начхать. — Грег действительно чихнул.

— Ну-ну. Мы сейчас в самом расцвете. Имеем массу выгодных предложений, и неосмотрительно бросаться, очертя голову, в какую-то сомнительную авантюру. Она же не даст нам ни цента.

— Эта, как ты говоришь, авантюра может избавить моих близких от беды.

— А нас от денег? — Она стояла перед ним, откинув руку с сигаретой в сторону, другую уперев в бедро.

— Удивляюсь, как это ты до сих пор не стала во главе «Гуппи», клянусь, порядка было бы больше.

— Э-э нет, дорогой. — Она стряхнула пепел в перламутровую раковину. — Каждый хорош на своем месте, мое счастье. Кроме того, я женщина.

— Ну и что?

— А то, — Джин разогнала ладонью дым. — Ты видел когда-нибудь обаятельную белую даму, которая бы посягала на мужские обязанности?

— Видел, малышка, и не только видел, но и…

— Не перебивай. Не дурачься, я серьезно. Мужские привилегии необходимы цветным, дурнушкам и неудачницам. Пусть работают.

— А ты злая, Джинни. — Грег попытался зубами схватить ее палец.

— Не придирайся.

— Я констатирую факт; ты эгоистка по отношению к людям, которые этого не заслужили.

— Я рационалистка. У меня свое мнение о месте мужчины и женщины. Надо довольствоваться тем, что определено богом.

— Бога нет.

— Не юродствуй. Когда надо, он есть.

— Когда тебе выгодно?

— Мне выгодно быть за мужем и за богом, как за каменной стеной. В моем понятии для этого-то они и существуют. Должны обеспечивать нас, один материально, другой морально. Ничем иным я заниматься не собираюсь. Жизнь коротка — надо наслаждаться ею.

— Но получается, слабый пол не должен трудиться или участвовать в общественной жизни? Не будет ли это оскорбительно? Не уронит ли достоинство женщин?

— Отнюдь нет. — Она покачала головой.

— Ну а любовь?

— Любовь? — Джин как-то загадочно улыбнулась. — В идеальном варианте можно одарить своего избранника и любовью, если он того достоин.

— А если нет? То есть не оправдает твоих надежд на то самое материальное благополучие?

— На нет и суда нет.

— Это аморально. Жить с нелюбимым.

— По-твоему, морально жить с бедным неудачником?

— Ладно. Но не будет ли женщине скучно ничего не делать? Говорят, от безделья даже миллионеры стреляются.

— Она станет помогать карьере супруга, способствовать его процветанию на общественном и служебном поприще. Быть украшением. И блистать среди избранных. Ты против?

— Я-а-а? Упаси господь. Кто же станет возражать, когда ему способствуют, продвигают, украшают. Но что делать тем, у кого нет твоей внешности, цвета кожи и достатка? И наконец, — он ударил себя кулаком в грудь, — такого мужа, как я?

— Не воображай, — она тихо засмеялась. — Не передергивай.

— Но ведь я обязан помочь Кребсу и его семье. Дело архиважное, им грозят непоправимые бедствия. Я обязан. Понимаешь? Обязан. — Фрэнк уставился на девушку.

— Не фарисействуй. Поменьше пафоса. Ты никому и ничем не обязан. А если станешь вести себя как мальчишка, то нас ждут неприятности ничуть не меньшие. — Джин побарабанила пальцами по скатерти.