Елена Руденко - Дорогой темной, нелюдимой Страница 30

– Всем знаком таинственный Воин Анубиса, который вмешивается в мои дела, – продолжал инквизитор, – нетрудно догадаться, что это существо не может возникнуть в нашем мире случайно… С этим связан кто-то из мира живых… Будьте внимательны, каждое слово может оказаться полезным… Если вы порадуете меня, то будете щедро вознаграждены…

– Вы оказываете мне огромную честь! – воскликнул Феб, – но я не уверен в своих силах… если я откажусь?

Приветливая улыбка исчезла с лица Гийома.

Он резко протянул руку к горлу собеседника. Феб почувствовал, как ледяные пальцы сжали его шею, хотя инквизитор почти не коснулся собеседника.

– Я не давал вам права выбора! – прозвучал бесстрастный голос. – И постарайтесь меня не разочаровать!

Он опустил руку.

– Очень на вас надеюсь, – голос отца Гийома снова зазвучал слащаво. – Чтобы вас утешить, и в надежде на ваше рвение, прошу принять часть отплаты за труды.

Мгновение и на ладони Гийома появился темно-зеленый камень.

– Эта вещица дорого стоит, не продешевите, – улыбнулся он.

Феб дрожащей рукой принял оплату.

– Также меня волнует Паолина Кавелли… Не сама девчонка, до нее мне нет никакого дела, а содержимое ее шкатулки. Любопытно, какой загадочный предмет оставили ей в наследство. Франческо поносил этот танственный амулет пару дней всем назло, потом ему надоело, и он вновь отдал его племяннице…

– Постараюсь разузнать…

В этот момент в зале раздался глухой звук упавшего предмета. Собеседники обернулись. Они увидели Доминика, который стоял на коленях у фигуру святого. Он поднял упавшую из рук книгу.

Завидев Гийома и Феба, молодой человек спешно встал с колен и подошел к ним.

– Простите, я так увлекся, что не заметил вас, – виновато произнес он, изящно поклонившись.

Феб презирал Доминика, считая его трусливым мальчишкой, и даже не пытался скрывать своих чувств. Также Шатопер завидовал знатному происхождению и богатству этого юноши, что только добавляло неприязни.

– Только в стенах Нотр-Дама я чувствую себя в безопасности от колдунов и ведьм, – произнес Доминик, виновато взглянув на отца Гийома.

Шатопер с трудом сдержал гримасу презрения.

– И я очень обеспокоен за Паолину, – продолжал Доминик, – вдруг ее убьют ведьмы, чтобы забрать шкатулку.

– Да, сын мой, я всецело разделяю ваше беспокойство, – Гийом отечески обнял Доминика.

– Вы многому научили меня, – продолжал Доминик, – и я смогу это рассказать Паолине…

Шатопер отвернулся, чтоб никто не увидел насмешки – так и будет дерзкая девчонка из рода Кавелли слушать трусливый бред. Любой знает, что Паолина всячески избегает Доминика.

– Буду очень рад, сын мой, – произнес Гийом. – Завтра вы начнете беседы с девицей Кавелли, постарайтесь быть настойчивее и наблюдайте по сторонам… Ведь вы не хотите, чтобы ведьмы украли шкатулку.

Доминик послушно поклонился.

– А теперь ступай домой… Шатопер, проводите юношу…

Просьба не вызвала у Феба восторга, но возразить Гийому он не посмел.

Доминик боязливо выглянул из дверей собора, и только когда Феб подошел к нему, решился выйти на улицу.

– Уже восемнадцать лет, а такой дурень, – пробормотал Шатопер, следуя за Домиником.

К радости офицера, дом Доминика располагался недалеко, и прогулка оказалась недолгой.

Отец Гийом прислушался к бою часов – одиннадцать вечера, через час полночь. К инквизитору подошел человек в маске, который опустился на одно колено, выражая свое почтение.

– Мой господин, – произнес он, – мы привезли её…

– Ступайте за мной.

Слуга Гийома взял факел и послушно последовал за господином. За ними отправились двое человек в масках, они вели под руки женщину, лицо которой скрывал капюшон плаща.

Инквизитор и его слуги спустились в потайной подвал Нотр-Дама. Пройдя по узким коридорам, вошли в маленькую тесную комнатушку, на полу которой были начерчены таинственные знаки. Гийом велел своим слугам оставить его наедине с пленницей. Он поставил в углу песочные часы.

Подойдя вплотную к арестантке, Гийом сам поднял капюшон с ее лица. Несколько мгновений пристально рассматривал молодое красивое лицо. Осторожно провел рукой по волосам. Арестованная замерла и не могла пошевелиться.

– Прошу вас, присядьте, дитя моё, – ласково произнес он.

Женщина опустилась на каменный пол, в центр нариованных знаков, куда указал инквизитор. Гийом сел рядом с ней.

– Я ничего не сделала! – воскликнула она, утирая слезы. – Я умею только шить, только так я обеспечиваю пропитание себе и детям после смерти мужа… Никаким колдовством не промышляла, клянусь!

– Верю вам, вы ничего не сделали, – ласково произнес он, беря ее за руку.

– Правда? – она радостно воскликнула.

– Я хочу вам помочь, – вкрадчиво продолжал собеседник, – не по своей воле вы стали обладателем мистического дара, точнее, проклятья… Вы сами не знаете насколько это опасно для людей… но проклятье особенно опасно для вашей души…

Собеседница хотела что-то сказать, но не смогла. Она зачарованно слушала ласковые слова Гийома.

– Чтобы спасти вашу душу, вы должны избавиться от этого дара… Но, с прискорбием должен заметить, сделать это не просто… Только смерть может очистить вас…

– Нет-нет! – прошептала она. – Прошу вас, не надо…

– Взываю к вашему благоразумию, – настойчиво продолжал Гийом, – мне бы не хотелось уродовать пытками ваше прекрасное тело и лицо…

Он провел пальцами по шее пленницы.

– А смерть на костре… вы представляете какое это мучение? – добавил инквизитор. – Я предлагаю вам легкую смерть, вы ничего не почувствуете, и избавитесь от своего проклятья… Подумайте о детях, если не избавиться от проклятья, оно перейдет к вашей дочери…

Женщина зарыдала.

Гийом по-отечески обнял ее, утешая.

– Вы должны найти в себе силы, ради ваших потомков… Кто знает, какие несчастья принесет им это проклятье… Заметьте, я не хочу вас пытать… Отдайте мне ваше проклятье, и вам не понадобиться «очищение огнем»… ваше тело отдадут семье и похоронят с почетом… Легкая смерть ради вашей семьи… не бойтесь… вы попадете в рай… и там вас ждет ваш любимый супруг… он хочет встретить вас после смерти…

Слова инквизитора звучали как успокаивающая мелодия.

– Подумайте, если вы откажетесь, то никогда больше не встретитесь с ним… и подумайте о судьбе ваших детей… Знаю, только дети и надежда на встречу с мужем на небесах помогли вам пережить горе… Мы позаботимся о ваших детях, они не будут голодать и страдать, мы защитим их.

Пленница зачарованно смотрела в глаза собеседника, его речи подчиняли, не оставалось сомнений в его благих намерениях.