Петр Хомяков - Тайна царя Иоанна Страница 30

Между тем, шеф завершил свой монолог тирадой:

– Хотя формально мы все еще ведем расследование совместно с милицией, но по существу дело передано нам, потому, что есть все основания считать его политическим, как говорили раньше. Убитый явно был связан с рядом радикальных националистических организаций. А нарисованный им перед смертью знак фигурирует, хотя не столь уж часто, в качестве символа как раз самых экстремистских русских националистических неоязыческих группировок. Более того, есть основания предполагать, что эти группировки связаны с зарубежными организациями соответствующего толка. А это может означать уже и международный терроризм и шпионаж.

С самого начала работу по этому делу вел от нас капитан Андриевский. Он же принял его у соседей. Но признанным специалистом по русским нацинал-экстремистам является у нас капитан Бояринцев. Я пока не склонен передавать это дело Бояринцеву. Но он должен подключиться к работе в качестве помощника Андриевского.

Вопросы есть?

– Есть Александр Алексеевич, – подал голос Бояринцев. – Мне не совсем ясно, почему наши собственные следственные подразделения сразу не взялись за это дело сами и почему, тем не менее, оно нам фактически передано сейчас.

– С самого начала мы участвовали в работе по этому делу. Но одного факта, что убитого нашли у нашей двери еще недостаточно, чтобы считать это дело нашим. Если у нас перед дверью найдут, например, пакет с мусором, это же не значит, что мы должны переквалифицироваться в дворников.

Шеф вдруг понял, что был несколько бестактен. Все же убитый человек это не пакет с мусором. Но подчиненные вежливо не заметили этой оговорки. Между тем, подполковник поспешил, сглаживая неловкость, продолжить:

– Наши усилия сосредоточились на том, чтобы выяснить личность убитого и его возможные связи с политизированными кругами. Личность мы выяснили. А потом оказалось, что убитый весьма тесно контактировал с радикальными русскими националистами. Так что мы сами уже хотели более активно включиться в работу в рамках этого дела.

И, как оказалось, были правы. Из Москвы пришло соответствующее указание. Ибо, как я уже упоминал, появились данные о том, что нарисованный убитым знак фигурирует как символ в некоторых международных организациях парамасонского толка. Возможно, я несколько неточно помянул здесь масонов. Но названные организации неформальные и довольно хорошо законспирированы. И нам было бы важно во время узнать, что намереваются делать эти господа в нашей стране. Это уже даже может быть по линии контрразведки.

В самом деле, – продолжал подполковник. – Человек, явно умирая, рисует собственной кровью этот символ. Такое поведение признак несомненного мужества или фанатизма. И такой не простой человек оказывается убитым. Явно здесь мы имеем дело с противостоянием неизвестных нам организаций, обладающих твердыми, убежденными и идейными сторонниками.

А как и против кого может эта твердость и фанатичная убежденность быть использована завтра? Вопрос с точки зрения безопасности государства не безразличный.

Так что фактически расследовать это дело надо нам. Хотя оно и не инициировалось нашими следственными подразделениями.

– Лучше поздно, чем никогда, – сказал самоубийца, кладя голову на рельсы и глядя вслед уходящему поезду, – пошутил Андриевский.

– Ты у нас известный остряк, Вадим, – заметил начальник. – Но должен тебе сказать, что коллега из милиции за аналогичное время выяснил по этому делу примерно столько же, сколько и ты. Но он, в отличие от тебя еще поймал по горячим следам трех убийц и вычислил опасного террориста.

Так что, я бы хотел от тебя кроме острот еще и результатов.

– С Бояринцевым результаты будут, – без тени амбиций или обиды с очевидным легкомыслием заметил Андриевский, ибо Валерий был в их отделе на хорошем счету.

А подполковник подумал, что подобное нескрываемое легкомыслие было невозможно представить в их ведомстве еще пятнадцать лет назад. Что уж говорить о более давних временах.

Ты бы еще опричников вспомнил, – одернул себя Бобров.

Глава 12. Капитан Бояринцев

По окончании планерки Валерий взял все материалы дела и принялся внимательно их изучать. И сразу убедился, что данных негусто. Кроме личности погибшего, его весьма неопределенных связей с экстремистскими организациями, и некоторых сведений о том, что нарисованный им знак может являться символом опять же довольно неопределенной тайной организации, существенными были только два момента.

Во-первых, установлено время смерти и предположительное время ранения. И, во-вторых, было установлено, что жертва шла от комбината искусственных кож. Дальше следы терялись.

Данные о том, что Половцев возможно переходил реку, а тем более посыпал свои следы табаком, Мыльников к делу не приобщил.

Валерий сидел, задумчиво глядя на раскрытую папку с материалами. Казалось, его мысли были далеки от этого дела и вообще от забот службы.

– Ну, как, ознакомился с проблемой? – прервал его размышления вошедший Андриевский.

– Ознакомился, – без выражения ответил Валерий.

– Что, озадачили сразу после отпуска? Давно у нас такого не было. Может, помощи запросим?

– Просьбу о помощи надо обосновать. Знаешь, если ты не против, я поищу кое-что в режиме свободной охоты.

– А почему я должен быть против?

– Но ты же пока отвечаешь за это дело.

– Знаешь, Валера. Надоело мне все. Решил я увольняться. Раньше это было трудно, а сейчас, написал рапорт и катись на все четыре стороны. У меня знакомый в Москве в центральном аппарате. Так его даже уговаривать не стали и на беседы вызывать. Написал, а через две недели иди – подписывай обходной. Ей Богу, так только на стройке, наверное, можно. На приличном заводе и то процедура дольше.

– Интересно, интересно, – задумчиво протянул Бояринцев.

– Что интересно? – спросил Андриевский.

– Да так. Все.

Через пару дней Валерий зашел к Андриевскому.

– Пошли докладывать об успехах.

– Ты, что, уже во всем разобрался? Ну, ты гигант. А все же надо было меня хотя бы в курсе держать. А то я вообще оказываюсь ни при чем, хотя формально это дело курирую.

– А тебе не все равно? Ты же увольняешься.

– Не увольняюсь, а думаю увольняться. Это, как говорят в Одессе, две большие разницы.

– Ладно, хватит трепаться. Пошли к шефу, одессит ты наш.

– Разрешите, товарищ подполковник, – спросил Бояринцев, входя в кабинет Боброва.

– А, Валера. Заходи. Вернее заходите, – поправился он, увидев Андриевского. – Вижу, хочешь доложить об успехах. Оцени, кстати, что я тебя не дергал все это время. Берег твои нервы и твой рабочий настрой.