Младший ветер - Надежда Храмушина Страница 31

— Мама, я с тобой пойду. — Сказал Павел — Завтра в городе с утра куплю венок, приеду, и целый день здесь буду. На работе договорюсь. Я решил папе ничего не говорить про то, что написал Михаил в дневнике, зачем его расстраивать. Я всё равно считаю его своим настоящим и единственным отцом.

Лариса Николаевна подошла к Павлу и обняла его. Валентина повернулась к Сакатову:

— Я не спросила у Анны, мне можно будет вернуться на поминки, когда я монеты в воду опущу, или не выходить из дома, с ними сидеть?

— Конечно можно, она ведь сказала, как их нейтрализовать, а потом делайте что хотите. — Ответил он ей — И ещё, Лариса Николаевна, зачем вам по квартирам ходить? Весь свет вашего посёлка соберётся завтра в столовой на поминки. Может Вам сказать слово за столом, и заодно спросить про дудочку. Решить проблемы одним разом.

Павел ответил за мать:

— Ладно, там разберёмся. Поехал я домой, завтра, как только куплю венок, сразу еду сюда.

Илья тоже засобирался, мы с Дениской пошли его проводили, потом немного погуляли с Бобиком. Возле подъезда нас дождались Валентина с Ларисой Николаевной, мы немного поболтали с ними и разошлись. Я заметила, насколько стали спокойнее обе женщины. И хотя у Валентины всё ещё не была снята монета, но она изменилась, исчезла враждебность и настороженность, даже разговаривать она стала по-другому. Всё-таки, в который раз убеждаюсь, что дух человеческий очень силён, главное настроиться на победу, и сделать первый шаг. Дома мы набрали тёплой воды в ванну, я вылила туда полфлакона средства для мытья посуды и поставила туда Бобика. Вкус воды Бобику понравился, он старался побольше отпить из ванны, а пену хватал пастью. Я потихоньку драила его мазутное пятно. Особо засушенные клочки я просто выстригла. Илья мне предложил сводить Бобика в собачью парикмахерскую, но запись там была за неделю вперёд, а Наташа приезжает уже через три дня. Потом я сняла серёжки и браслет, убрала их в сумку. Цепочку сняла, повесив крестик на толстую нитку. Крестик не украшение, а с ним мне спокойнее.

Утром я успела выгулять Бобика, спокойно собралась, и пришла минут за десять до электрички на станцию. Мимо пронёсся поезд Москва-Владивосток. Вот бы сесть на него, и шесть дней до Владивостока мирно покачиваться на верхней полке, пить чай в фигурном подстаканнике, выходить погулять на остановках на перроны незнакомых городов, болтать с соседями по купе, слушать их истории. Замечталась так, что чуть не пропустила свою электричку. Павел стоял на платформе, отдохнувший и выспавшийся. Как я и думала, сегодня Сиверко никому не мешал спать. Павел был в чёрном к строгом костюме, светлой клетчатой рубашке, и в начищенных до блеска ботинках.

— Я сегодня проснулся с чувством жалости к Мише. Если я вчера ещё злился на мать, что она меня попросила прийти на похороны, то сегодня я сам хочу проводить его в последний путь и попросить у него прощения.

— За что? — Удивилась я — Ты же не знал, что он твой отец.

— Мы привыкли делить людей на своих и не своих. Вот за это и попрошу прощения.

Я поняла, что он хотел сказать. Хороший парень, этот Павел. Пусть он не может это высказать словами, но внутри он всё правильно решил.

Я даже успела заскочить домой перед открытием аптеки. В десять позвонила Валентина и сказала, что монеты уже у неё, она их только что положила в тазик с водой, и в данный момент идёт обратно на похороны. Вот и хорошо, подумала я, одно дело сделано. До вечера время тянулось очень медленно, даже Сакатов мне не позвонил. На пороги я старательно не наступала, узлы не завязывала.

Вечером Илья с Сакатовым заехали за мной, и мы поехали в Северный. Валентина и Лариса Николаевна были уже дома. На видном месте, посреди стола лежала бахлаватка. Мы вертели её в руках, удивляясь простоте и незамысловатости конструкции, а в это время, Валентина с Ларисой Николаевной, нам рассказали про похороны.

Валентина была очень бледной, почти белой, нос у неё заострился, и губы почти не выделялись на лице. Оказывается, совсем не просто было собрать обе монеты в свою руку. Она сказала, что как только начала сосредотачиваться на монетах, лоб у неё горел так, будто поставили клеймо. Ларисе Николаевне пришлось подхватить подругу под вторую руку, потому что она увидела, как побледнела и качнулась Валентина, когда положила свою руку на руки Михаила. Соседи уже начали шептаться за их спинами, а монета на её лбу только чуть тронулась с места и начала очень медленно опускаться где-то внутри руки к ладони. И вот уже, когда её монета почти упала в ладонь, Мишина рука дёрнулась и упала, стукнув о край гроба. Валентина сжалась, как от удара, но тут же почувствовала Мишину монету у себя в ладони, следом появилась и её монета. Она отошла от гроба, А Лариса Николаевна с бабой Маней, кинулись к Мише, положили его руки на грудь, прикрыли простынкой и заняли место Валентины. Народ потихоньку собирался прощаться со своим земляком. Пришло человек шестьдесят. Конечно, не обошлось и без курьёзов. На кладбище, когда опустили гроб в могилу, один из весёлой магазинной компании свалился вслед за брошенной горстью земли в могилу. Когда его пытались вытащить, он упирался и кричал, чтобы его похоронили вместе с Витькой. Когда его достали и деликатно поправили, что хоронят не Витьку, а Михаила, он округлил от удивления глаза и спросил: «А почему тогда в гробу Витька лежит?» Какой- то шутник из толпы тихо ответил, что Мишка с белочкой в нижнем ряду. Потом всех на автобусах привезли на обед в столовую, где был накрыты столы. В общем, проводили Мишу честь по чести. Лариса не стала во всеуслышание спрашивать про бахлаватку. Она вызвалась раздавать на помин носовые платочки, и каждому, кто подходил к ней, она тихо шептала: «Жалко, дудочку Миша потерял, вот бы найти её на память». И один человек откликнулся. Это был наш сосед Алим. Правда, уже после похорон, когда Лариса Николаевна зашла к нему за бахлаваткой, ей пришлось выслушать про весь список бандитов посёлка Северный, с перечислением всех украденных вещей, но это того стоило. Бахлаватка была у нас. Сакатов, после того как всю её рассмотрел, от нетерпения меня подгонял, чтобы я быстрее положила её в горит. А я всё не решалась, боясь повторить вчерашний опыт проникновения внутрь. Просто меня обуял