Александра Брагинская - Муниципальная ведьма Страница 31

— То, что этот твой Мелентий сказал обо мне и Каретникове — наглая ложь! Я с ним не спала!

— А он этого и не говорил. Адвокат всё-таки, и не из худших. Они умеют почти ничего не сказать, но так, чтобы при этом все всё поняли.

— Он врёт, — мама отвела глаза.

— Наверняка, — ехидно согласилась я. — Вокруг меня собрались одни вруны.

— Что ты имеешь в виду?

— Мама, ты работала главбухом в его фирме. Сколько тебе тогда было лет? Думаешь, я, бухгалтер, не смогу посчитать? Кто назначит главбухом постороннюю сопливую девчонку? Да никто! Разве что, если главбух подставной. Но тебя не посадили, значит, это не тот случай.

— Ну, было один раз. Он же, подлец, ни одной юбки не пропускал.

— И твою юбку он не пропустил всего раз?

— Может, два раза.

— Послушай, можно сбиться со счёта, когда восемьдесят пять раз или восемьдесят шесть. Но когда раз или два — не верю!

— Что ты хочешь от меня услышать? Что я — шлюха?

— То, что ты родила меня без мужа, я отлично знаю. Ты постоянно мне об этом напоминаешь. Мол, растила одна, и всё такое.

— Кто старое помянет, тому глаз вон!

— Согласна. Вот только хотелось бы знать, я — дочь Каретникова?

— Ты — моя дочь, и больше ничья. Какая тебе разница, кто был донором спермы?

— Ладно, проехали. Что скажешь по остальному?

— Леночка, тут есть много такого, что можно сказать. Странно, что этот осёл Мелентий сам ничего не видит. Да и Мэрский не лучше. Вот только поздно уже, а я всё-таки немножко переволновалась. Давай завтра поговорим.

Я согласилась с ней, отметив про себя, что она волновалась на самом деле. Мне-то казалось, что это всё театр. Наверно, не надо было с ней так жёстко. Несмотря на угрызения совести, я быстро уснула.

Снилось мне море. Оно было тёплым и спокойным. Я медленно плыла на спине с закрытыми глазами, едва шевеля руками и вытянув ноги. Яркое солнце слепило мне глаза даже сквозь веки, и я решила, что пора выйти на берег, полежать в тенёчке. Нащупав дно, я сделала несколько шагов и оказалась на берегу, настолько забитом загорелыми телами, что ступить было практически некуда. Я остановилась в растерянности, и тут ко мне подбежал неведомо откуда взявшийся Мэрский, одетый в строгий чёрный костюм и белоснежную рубашку с ядовито-зелёным галстуком, но при этом босой.

— Что вы себе позволяете? — заорал он на меня. — Разве можно купаться без штанов? Мне из-за вас приходится валидол пить, потому что я не могу спокойно смотреть на это безобразие!

— Но ведь никто не купается в штанах, — робко возразила я. — Ни женщины, ни мужчины.

— Что вы всё на других пытаетесь свернуть? Вы за себя отвечайте, Елена Михайловна! И вообще. У всех остальных женщин на пляже ноги нормальные, и только у вас уродство неописуемое! Немедленно наденьте штаны и больше никогда их не снимайте! — в такт этим словам он начал трясти меня за плечи, чем неимоверно разозлил.

— Скотина! Да иди ты, — я перечислила несколько адресов на выбор и резко его оттолкнула.

Мэрский заплакал, а я проснулась. На полу сидела всхлипывающая мама и сквозь слёзы смотрела на меня с укоризной.

— Я тебя одна растила, сил не жалела, ночей не спала, а ты обзываешься, матюгаешься и толкаешься! — упрекнула она непутёвую дочь.

— Извини, мамочка, — искренне раскаялась я. — Это было сказано не тебе. Приснилась нечисть одна, назойливая и приставучая, вот я её и послала.

— Назойливая и приставучая нечисть — это точно не я? — всё-таки усомнилась мама, успокаиваясь и поднимаясь на ноги.

— Сейчас — точно нет. Хотя зря ты меня разбудила. Мне же на работу не надо, поспала бы часиков так до девяти.

— Леночка, уже одиннадцать.

— Тогда почему не на работе ты?

— Взяла отпуск. Должна же я тебе помочь. Позвонила начальству, и вопрос мгновенно решился. Никто не хочет перечить матери настоящей ведьмы. Тем более, многие считают, что ведьма ты потомственная, а я их не разубеждаю. Вставай, умывайся, и идём завтракать.

Ещё минутку я полежала, размышляя, делать зарядку или нет. Решив, что сегодня некогда, а уж с завтрашнего дня — обязательно, вскочила и помчалась умываться.

Кроме особо торжественных случаев, ели мы на кухне. Когда я туда вошла, меня уже поджидала приличная порция вермишели с котлетами. Мелькнула мысль, что не стоит есть столько мучного, да и воспоминания о вчерашней тушёной говядине порождали некоторую переборчивость, но если я откажусь от приготовленного мамой завтрака, она жутко обидится, а этого именно сейчас категорически не хотелось.

— Погоди, не садись, — неожиданно попросила мама, и я застыла на месте. — Сними халат и тапочки. Не бойся, пол чистый, — мама внимательно на меня посмотрела, затем удовлетворённо кивнула и предложила: — Всё, одевайся и садись за стол.

— Что это значит? — поинтересовалась я.

— Ничего. Не обращай внимания.

— Нет уж, скажи!

— Ой, ну, глянула. Нормальные у тебя ноги, пусть Мэрский всякую ерунду не выдумывает. Так ему при случае и передай.

— Мама! Хоть ты не начинай! — взвилась я.

— Так я и не хотела ничего говорить. Это ты прицепилась, ‘скажи’ да ‘скажи’. Так что сама виновата.

Я успокоилась, вспомнив, что виновата всегда и во всём. Мир, вчера вечером немного пошатнувшийся, стал приобретать прежние, привычные очертания. Вздохнув с облегчением, я приступила к завтраку.

— Мелентий и Мэрский — дураки, — заявила мама с набитым ртом. — Не то они ищут. А всё почему? Потому что увлеклись второстепенными деталями. Но мы, бухгалтера, точно знаем, что всегда самое главное — это деньги.

Я молча кивнула. Мне отлично была известна её точка зрения на этот вопрос. В душе я могла не соглашаться, но жизнь наглядно демонстрировала мамину правоту.

— Ты там насчитала с десяток кандидатов на роль подносчика снарядов, в смысле, денег в кабинет Мэрского. И как из них выбрать того, кто нужен? Да никак, — продолжила она. — А теперь смотрим на ситуацию с бухгалтерской точки зрения. Отпечатки пальцев Мэрского на банкнотах о чём говорят? Что он их трогал. То есть, деньги были у него в руках. Потом он их кому-то отдал, они где-то путешествовали, и в итоге оказались в тайнике. Вот что нужно отслеживать! Исходная точка есть — Мэрский. Вот его и расспроси на эту тему.

Лишний раз общаться с Мэрским не хотелось, поэтому, немного поразмыслив, я позвонила Мелентию, благо вчера он дал мне свой номер. Правда, при этом сально подмигивал, но я предпочла не обратить внимания, мало ли, может, у человека нервный тик. Адвокат по телефону сообщил, что занят, и перезвонит мне через двенадцать минут. Что удивительно, перезвонил он ровно через двенадцать минут.