Станислав Гагарин - Вторжение Страница 31

Да, со всей ответственностью надо признать, что массовая общественность, социальная база для построения сталинского казарменного социализма в стране сложилась, это бесспорный факт. Но это вовсе не означает, что пресловутая историческая необходимость требовала идти именно таким, преступным путем.

Когда капитан и его штурманы прокладывают курс через опасные рифы, пусть при этом, как им кажется, путь корабля станет короче, морской устав возлагает ответственность только на них, обрекших экипаж на возможную гибель.

Всем им, соратникам Сталина, суд народа обязан вынести обвинительный приговор. Всем, подчеркиваю, а не одному Сталину, порою, как это ни парадоксально звучит, виноватому куда в меньшей степени, нежели другие. Но по высшему счету история обязана осудить и то Кровавое Время, которое сбило их с верных ориентиров, отвернуло от реальных альтернатив.

Понять, значит, простить… В этом беспрецендентном случае мы обязаны все понять, но простить не имеем права.

Ведь о том, что прощено, быстро забывают.

Надо помнить об этом и оставаться бдительными диалектиками.

XIII. СХВАТКА В БРОНЕТРАНСПОРТЕРЕ

Они почувствовали, как лайнер заложил крутой вираж и принялся выходить на другой курс.

— Мы возвращаемся? — спросил Станислав Гагарин вождя, искоса наблюдая, как приближается к ним плешивый тип, так похожий на руководителя «Октября».

Сталин неопределенно пожал плечами, и тут Плешак, как мысленно окрестил его писатель, заорал, протянув руку:

— Это они!

Белокурый охранник ухватил Ларису, сдернул девушку с колен вождя и писателя, затолкнул ее в заднюю дверцу, ведущую в туалет, куда уже был отправлен радист в наручниках, затем наставил на двух спутников укороченный автомат-пистолет.

«А ведь у него вовсе не Калашников, — подумал Станислав Семенович. — Иностранная марка…»

Он силился вспомнить название ее: недаром выписывал журнал «Зарубежное военное обозрение», работая над романом «…Пожнешь бурю», но счел уточнение такой детали несущественным делом и с любопытством продолжал следить за развертыванием событий.

— Документы! — потребовал Плешак.

Пистолет так и оставался в его руке, это был двадцатизарядный Стечкин, из которого приходилось и Станиславу Гагарину постреливать в молодые годы.

Стечкин явно мешал плешивому пирату, и тот сунул его в привязную кобуру, прикрытую кожаным пиджаком.

Прибалт недвусмысленно повел стволом автомата, как бы поторапливая клиентов, но те уже доставали паспорта.

— Передай, Витас, — потребовал главарь, не решаясь приблизиться к этим двоим, располагая, видимо, некоей информацией.

— Этот тоже из мяса? — шепнул Сталину писатель. — Хорошо бы его вашей стрелкой… Плешака гнусного. Или мне его на дуэль вызвать?

— Увы, — вздохнул вождь, — это белковое существо замещенной ломехузами личностью. Был когда-то хорошим парнем. Но вам его можно…

— Что именно? — спросил Станислав Гагарин.

— Застрелить его можно, — спокойно ответил вождь.

— Из какого хрена?

— А это уже другой вопрос. Потерпите…

Плешивый внимательно посмотрел паспорта, два раза посматривал на того, кто подал ему документ на имя Джугашвили, родившегося в 1879 году и прописанного на сегодняшний день в Одинцово-10. На писателя он даже не глянул ни разу. Либо знал его, либо особой его не интересовался, хотя возглас «Это они!» вождя со Станиславом Гагариным как-то объединял.

— Давайте их сюда, Витас, — распорядился Плешак, сунув паспорта во внутренний карман пиджака, и прибалт несколько ткнул писателя стволом автомата — какой же он марки? — снова подумал тот — в левое плечо.

— Поднимайся, дедушка, — ласково предложил он.

— Повинуюсь, внучонок, — лениво огрызнулся Станислав Семенович и стал выбираться в проход. — Идемте, Иосиф Виссарионович. Поучаствуйте в спектакле. При вашем времени таких фокусов не знали.

— Это уж точно, — согласился вождь поднимаясь из кресла.

— Следуйте за мной, — с некоторым почтением предложил ему плешивый и стал пятиться, перебирая правой рукой спинки кресел, как бы считая их, а левую он держал у открытой привязной кобуры, откуда многозначительно выглядывала рукоять Стечкина.

— Нам тоже задом наперед? — насмешливо проворчал Станислав Гагарин, скорее для того, чтобы иронией подбодрить самого себя, нежели задеть Плешака, который язвительного вопроса и не услышал вовсе.

Сочинитель не то чтобы трусил, но было ему весьма неуютно. Происходи такое на земле — еще куда ни шло, в океане же ему вообще привычно. Но когда подобные шутки-хохмы выделываются на высоте в десять тысяч метров, да еще выясняется, что захват самолета явно связан с их персонами, тут хочешь не хочешь, а иронизировать надо. А что еще остается делать?

Так они и добрались до буфета. Плешивый октябрист — теперь его Станислав Семенович так именовал, уж очень он напоминал того типа, председателя трибунала из писательской шайки, именуемой «Октябрь» — пятился задом, буравя Станислава Гагарина свиными глазками, следом продвигался Иосиф Виссарионович. Прибалт остался караулить гальюн с Ларисой и радистом.

Пассажиры давно проснулись. Молодцы, стреляя из автоматов, позаботились об этом. Люди старались уменьшиться в объеме, вжимались в кресла, не поднимали голов над спинками, чтобы посмотреть на происходящее вокруг. И только дети, которые не осознавали смертельной опасности, надвинувшейся на всех, пытались освободиться от судорожных захватов родительских рук, прижимавших беспокойных ребятишек к себе.

Когда подошли к приоткрытой двери буфета, главарь шагнул, не поворачиваясь спиной к писателю и вождю. При этом наступил на ногу одному из двух молодчиков, которые так и стояли у переборки, направив автоматы на пассажиров. Пострадавший скривился от боли и выругался на незнакомом языке.

— Это бакинец, — негромко сказал позади Сталин. — Я узнал по его акценту.

Плешивый жестом показал, чтобы они вошли в буфет, а сам остался в салоне. Едва переступив порог и сдвинувшись в сторону, чтобы дать возможность войти Сталину, писатель услышал, как октябрист громко заговорил, обращаясь к пассажирам:

— Прошу не волноваться! Проводилась операция по задержанию опасных международных преступников… Все в пределах законности! Наш самолет сядет на военном аэродроме, откуда вы будете немедленно отправлены в Тбилиси. Всем успокоиться! До посадки самолета мест своих никому не покидать! Опасность сохраняется! В самолете могут оказаться сообщники гангстеров!