Гром над городом (СИ) - Голотвина Ольга Владимировна Страница 32

Джанхашар тоже помедлил несколько мгновений. Наверное, прикидывал, считать ли насмешкой пожелание телесной мощи. Наконец неохотно сказал:

– Ладно, Спрут, бери в десяток заморскую диковину. Под твою строжайшую ответственность. Но чтоб я ее больше не видел в этой простыне и босиком! Чтоб она привела себя в человеческий вид!

– Этим займусь я, – вмешалась Авита. – Я ей обещала платье и башмаки. Отпусти нас, командир, мы с ней все купим. Заодно ее и покормлю. Наверняка ведь она голодная!

– Я голодная! – охотно призналась Июми. – Здесь плохая охота. Вся дичь – чья-нибудь домашняя скотина, и хозяева сердятся...

– Вот-вот, поедим, – поспешила перебить ее умница Авита. – И пожить пока сможешь у меня.

– Ступайте, – разрешил Ларш. – Авита, ты ей объясни, что стражнику можно, а чего нельзя.

Девушки умчались.

Джанхашар заворчал было, что «лисы» в последнее время вконец обнаглели. Но тут Вишур привел плотника. Джанхашар начал объяснять, что вот эту дверь надо для начала повесить на место, чтоб можно было ее запирать. А потом, уже без спешки, изготовить на ее место другую, не такую хлипкую.

Ларш, оставленный в покое, призадумался: а не прогневаются ли на него Безликие и Безымянные за то, что он взял на службу чужую богиню?

Пожалуй, не прогневаются. Особенно если зайти в ближайший храм и пожертвовать пару серебряных монет.

Богом больше, богом меньше...

* * *

Крепкие пальцы мужчины бережно сдвинули на столе два обрывка бумаги, соединив их в одно.

Женщина подошла, встала рядом и, приобняв мужчину, склонившегося над столом, глянула на бегущие по бумаге строки, кое-где залитые кровью.

– Жаль, я не знаю наррабанского, – сказала она, чуть поигрывая красивым голосом. Сказала лишь для того, чтобы отвлечь мужчину от задумчивости.

– Я же всё тебе перевел, – ответил мужчина, не оборачиваясь к ней.

– Теперь ты доволен, алмаз мой? – коснулась она губами его виска.

Он распрямился, обернулся, обнял женщину за плечи:

– Нет. Не доволен. Я узнал все, что мне надо знать. Но этого мало.

– Значит, ты все-таки решился?

– Да. Поверь, если бы был другой путь, я бы не решился на...

Он замолчал, подбирая слово вместо того, что шипо́м встало у него в горле. Женщина ждала.

– ...на крайность, – закончил он наконец. – Ты боишься?

– Немного.

– Не бойся. Мне нужна сильная подруга.

– Я боюсь не того, что надо будет сделать. Я боюсь тебя! – Женщина порывисто прижалась к его широкой груди. – Да, я сделаю всё, что ты скажешь, алмаз мой, но я молю Безликих, чтоб ты отказался от этой ужасной затеи!

– Не моли, – горько усмехнулся он, гладя женщину по волосам и плечам. – Это мое самое заветное желание, моя неутоленная страсть, она выжигает меня изнутри. Всегда так было, с детства!

И он так стиснул женщину в объятиях, что она вскрикнула.

– Прости... прости! Я сделал тебе больно?

– Немного, – побледнев, ответила она.

– Не бойся меня. Не бойся, слышишь? Я люблю тебя.

– И еще я тебе нужна. – Женщина глазами показала на лежащую на столе бумагу. – Я не говорю о том, что сделаю завтра, ведь это так немного... ох, что я говорю, сердце кровью обливается... да, немного, если сравнить с тем, что сделаешь ты. Но когда вернешься с добычей... вот тогда тебе действительно понадоблюсь я, и надолго. Ты сам прочел мне то, что написано на бумаге.

– Да, – негромко ответил мужчина. – Там написано: «Не обойтись без надежного человека».

– Но я надежна, алмаз мой! Надежна, как крепостная стена! – Она мягко высвободилась из его объятий. – Но у моей надежности есть цена.

Мужчина глянул на нее неожиданно трезвым, холодным взором. Сел в кресло. Сказал с легкой насмешкой:

– Разговоры о цене, милая, оставим уличным шлюхам. У тебя есть какое-то желание? Скажи мне, а я посмотрю, смогу ли...

– Да! – перебила его женщина с неожиданной страстностью. – У меня тоже есть мечта! Она жжет душу так же, как твоя!

– Вот как? И что же это?

Она склонилась к нему, что-то зашептала на ухо.

На лице мужчины любопытство сменилось изумлением, но тут же – яростью.

– Ты сошла с ума! – рявкнул он, вскочив из кресла и оттолкнув ее. – Знаешь ведь, что это... это немыслимо!

От толчка женщина не устояла на ногах. Даже не пытаясь подняться с пола, она сказала нежно:

– Какой ты горячий, какой вспыльчивый...

– Дура!

– Но подумай: все можно сделать тайно! И никто не узнает, алмаз мой...

Эти слова разом заставили мужчину успокоиться. Он отвернулся к окну и некоторое время глядел в щель меж приоткрытыми ставнями.

Наконец, не оборачиваясь к женщине, ровно ответил:

– Тайно? Да, пожалуй... это можно...

* * *

Над высокими, в человеческий рост, зарослями бурьяна летел негромкий мальчишеский голос:

– Пилюля! Эй, Пилюля! Ты где? Сюда, Пилюля!

Но не шуршал бурьян, не бежала на зов беспризорника Головастика мелкая собачка, рыжая и лохматая.

Маленький дом с распахнутыми дверями был пуст. Дворик зарос дикой травой. До сих пор на дом не нашлось покупателя, а утварь растащили соседи, до последней миски. Даже полки из стен выдрали.

А когда-то это был самый лучший, самый уютный дом на свете. Им заправляла вольноотпущенница Ворчунья, старая, но добрая. На кухне хлопотала кухарка-наррабанка, хозяин звал ее Пышечкой. Какие яблочные оладьи она пекла! А по дому скакала, заливаясь лаем, общая любимица, ласковая малышка Пилюля.

Какая радость воцарялась в домике, когда после трудового дня возвращался усталый хозяин! Он ходил по всему Аршмиру от одного больного к другому или отбывал положенные всем городским лекарям часы в больнице для бедных. А дома, едва поев, шел в пристройку, в лабораторию. Хозяин мечтал создать Снадобье Всеисцеляющее.

А еще он учил Головастика читать и писать.

Где они сейчас, две замечательные, четко переписанные, с красивыми картинками книги, по которым Головастик складывал первые слова? Мальчик видел их как наяву: «Лекарственные травы» и «Ядовитые растения».

Хозяин хотел дать Головастику вольную и сделать его лекарем – а ведь это самое лучшее на свете ремесло!

Но Безликие решили иначе...

После смерти хозяина Ворчунья показала судебным приставам свою вольную грамоту и ушла. Куда ушла – про то Головастик не знает.

Кухарке-наррабанке повезло. Ее купила богатая семья, кухарка у них неплохо прижилась. Когда Головастик уже был в бегах, он иногда тайком навещал старую знакомую – и ему всегда перепадал вкусный кусочек. Но этого нельзя было делать часто. Вдруг господа дознаются, что их стряпуха помогает беглому!

А рыженькая Пилюля так и осталась здесь, возле пустого дома. Охраняла, что ли? Чем она жила – Головастик не знал. Может, ловила мышей. А может, соседи подбрасывали ей объедки. Пару раз Головастик, проходя по улице, видел ее издали. Но всегда спешил уйти незамеченным. Еще узнает, привяжется... Куда ему – с собакой? Сам как дворняга бродячая...

Но сейчас мальчуган сам искал старую подружку.

Головастик все-таки решился уйти из Аршмира. Совсем. Навсегда. И тут ему стало ясно: надо забрать с собой Пилюлю. Последнее, что осталось от хорошей жизни. Если уйдет один, память о прошлом будет слабеть, а потом пропадет. Головастик сам себе не сумеет доказать, что когда-то у него был учитель, был дом...

А с Пилюлей – ого-го! Вдвоем они не пропадут. Да, уходить страшно, но это сейчас, а потом будет не до страха, потому что придется заботиться о малышке...

– Пилюля, где ты? Сюда, ко мне!..

Нет ее. Не отзывается. Убежала? Или кто-нибудь пришиб?

Головастик, понурый и несчастный, вышел за калитку, чуть не столкнулся с прохожим, поднял глаза...

И тут же молча рванул прочь со всех ног!

Самая опасная встреча, какая только могла случиться!

Мальчик нарвался на слугу своего нового хозяина, перекупщика. Как раз этот долговязый мерзавец и приглядывал за господским двуногим добром.