Александр Николаев - Красная рука Страница 33

— Практически невозможно, — продолжил профессор. — Если бы уборщик на следующий день вышел на работу, его бы никто не заподозрил. Уборщику следовало поработать некоторое время, а затем уволиться под каким-нибудь благовидным предлогом. Думаю, что это преступление вообще не было бы раскрыто.

— Неужели совсем безнадежно? — спросил, пораженный словами профессора, полицейский.

— Безнадежно, — ответил профессор. — Единственная возможность в таких случаях заключается в том, что следствие предположило бы использование гипноза в данном ограблении. Тогда другой гипнотизер ввел бы охранников вновь в состояние гипноза, и они, находясь в состоянии гипнотического сна, смогли бы вспомнить и описать внешность настоящего преступника. После этого его осталось бы только найти и арестовать. А иначе охранники не вспомнили бы внешность настоящего грабителя до самой смерти.

— Неужели люди после гипноза сами ничего не могут вспомнить?

— Ничего, — подтвердил Шустер. — В этом, пожалуй, и заключается искусство гипноза. Сознание человека отключено, и он ничего не может вспомнить.

— Страшная штука, этот гипноз, — сказал потрясенный Саммерс.

— Согласен с вами, — продолжил профессор. — В нашей стране право заниматься гипнозом ограничено специальными законами. Все люди, способные к гипнотическому влиянию, взяты на особый учет. Меня иногда привлекает к сотрудничеству в этих вопросах ФБР. Э-э, а теперь, видите ли, криминальная полиция обратилась… Ну, а впрочем, расскажите, что вас привело ко мне.

Саммерс кратко рассказал профессору случай ограбления банка и самоубийства охранника.

— Похитил, передал, застрелился, — задумчиво сказал профессор. — Но почему вы думаете, что в данном случае использовался гипноз? По-моему, довольно банальная схема преступления.

— В нашем распоряжении имеются записи системы видеонаблюдения. На этих пленках видно, что охранник все время находился в отличном состоянии. Затем на охранника было оказано какое-то влияние, в результате чего он «сломался» в считанные минуты, совершил хищение, а потом застрелился. Экспертиза не обнаружила никаких веществ, способных повлиять на психику охранника. На пленках никого и ничего не видно. Поэтому я считаю, на него было оказано гипнотическое влияние… Знаете, профессор, я не мастер рассказывать. Давайте посмотрим эти записи. Они у меня с собой. Кроме того, наши техники увеличили и распечатали наиболее интересные кадры…

— Поверьте, я просто потрясен увиденным, — сказал после просмотра пленки профессор Шустер, — но гипноз к этому случаю не имеет никакого отношения.

— Как же так! — воскликнул Саммерс. Ведь он уже успел свыкнуться с мыслью, что на охранника было оказано гипнотическое влияние. Эта мысль, появившись в его голове сравнительно недавно, успела прочно овладеть сознанием. Стала за это время удобной и даже родной. Все сразу встало на свои места. Саммерс почувствовал точку опоры и снова был готов к противоборству с преступником. Он мысленно выстроил линию расследования, даже представляя в общих чертах внешность преступника. Саммерс был готов к трудному интеллектуальному противоборству.

И вот теперь слова профессора подействовали на него словно ведро холодной воды, неожиданно вылитое на голову. В его голосе прозвучало одновременно и удивление и раздражение:

— Нет, не может быть… Как же еще можно заставить человека совершить такое?

— Не знаю, — задумчиво ответил профессор, продолжая рассматривать листки бумаги с изображением лица охранника. — Но с полной ответственностью заявляю вам, что это не гипноз.

— Почему?

— Почему я так думаю? — переспросил профессор.

— Да! Почему вы так думаете?

— Как минимум, по трем причинам, — начал излагать свои взгляды профессор. — Первая причина — никакой гипнотизер не сможет заставить человека совершить поступок, противный его моральным убеждением, его совести. Вот, например, случай с ограблением банка, что я уже приводил. Никто бы не смог внушить охранникам идею совершить кражу денег. Преступнику только удалось внушить им, что в помещении находится уборщик. Человек, которого они давно знали и, к которому они привыкли. Хотя потом выяснилось, что преступник совершенно не похож на старика уборщика.

— Могу рассказать и другой случай, — продолжил профессор после небольшой паузы. — Случай, свидетелем которого я сам был. Один из известнейших гипнотизеров пытался внушить одному человеку желание выстрелить в другого. Пистолет, конечно, был заряжен холостым патроном. И загипнотизированный не выстрелил, несмотря на все старания гипнотизера. Через неделю опыт повторили. Тот же человек был снова загипнотизирован. Только на этот раз ему внушили, что он в тире и перед ним находится не человек, а мишень. Загипнотизированный без колебаний выстрелил. Патрон, повторяю, был холостым.

— Что все это значит? — спросил пораженный полицейский.

— Это значит, что никто не смог бы заставить охранника совершить ограбление, и тем более, застрелиться…

— Вторая причина, — продолжил профессор, — в механизмах гипноза. Для работы мозга характерны три состояния — бодрствование, естественный сон и гипнотический сон. Если попытаться объяснить проще, то можно сказать, что во время бодрствования весь мозг активен. Во время естественного сна весь мозг заторможен, а при гипнотическом сне заторможены всего лишь некоторые участки мозга. Причем, именно гипнотизер определяет, какие участки мозга заторможены, а какие нет.

— Зачем вы все это объясняете мне? — удивился Саммерс. — Меня все эти «механизмы» просто угнетают.

— Вы должны понять, гипноз — это особое состояние, и даже по внешнему виду человека видно, что он находится в состоянии гипноза. Чаще всего у него абсолютно безразличное ко всему лицо, никаких эмоций. Более того, в состоянии гипноза человек выполняет привычные, доведенные до автоматизма движения. Ведь его сознание должно «спать»!

— Не думаю, что для охранника открытие сейфов является привычным делом, — продолжил профессор Шустер. — Но главное, не его движения. Главное — лицо! Только посмотрите, сколько эмоций, сколько переживаний и страсти! Страх, отчаяние, гнев, бессилие и обреченность… Охранник пережил сильнейшее в своей жизни потрясение. Вот только, что именно он видел? Ответить на этот вопрос я не смогу… Может быть, никто не сможет.

— Но, профессор, — не выдержал Саммерс, — почему вы считаете, что охранник что-то видел? Почему видел, а не слышал? Ведь перед ним на столе стоял радиоприемник. Он мог что-то услышать.