Эрик Фуллилав - Круг одного Страница 33

Бентсен смотрит на меня с ужасом, поняв, что защита его подвела.

— Уйдите отсюда немедленно. Немедленно…

Звон разбитого стекла, и Джереми Бентсен умолкает. Снова звон, и по груди у него стекает ярко-алая струйка — между глаз у Бентсена пулевое отверстие.

— Дженни, снайпер! Ложись!

Бентсен опрокидывается назад — ноги больше не держат его. Он стукается головой об пол, и снаружи начинают тарахтеть автоматы с глушителями, поливая дворик пулями и битым стеклом.

— Обстрел! Дом Бентсена в Беверли-Хиллз… нужна помощь! — Деррик подключен, но взывает о помощи и мысленно, и вслух.

Я подползаю к Джереми Бенстену, ищу пульс — на запястье, на шее, где угодно. Повсюду свистит свинец, и Деррик пытается утащить меня в дом.

— Отстань, Деррик! — отбрыкиваюсь я. Мои руки на еще теплом теле Бентсена, кровь стекает, собираясь в лужицу, из ран в голове и груди. Я ищу что-нибудь в его сознании, но улавливаю только беглую мысль —

<они провели испытания>

и стрельба внезапно обрывается. Вдали воют сирены, и Деррик шепчет что-то, наверное, патрульным машинам, стараясь перекрыть боевикам пути к отступлению.

12

Бентсен мертв, а боевики где-то близко. Я, конечно, при оружии и отыскиваю дверь, чтобы пуститься за ними в погоню — я не сомневаюсь, что это команда Трейнора.

Знакомый холодок стали в руках — этот рефлекс у меня уже так отработан, что я не знаю, когда достала пистолет, и откуда-то знаю, что он заряжен и снят с предохранителя.

Есть дверь слева от трупа — она ведет на лужайку. Я вошла именно в нее — когда же? Вчера? позавчера? В тот день, когда жертвой стала жена Бентсена.

Не обращая внимания на крики Деррика, я выскакиваю через эту дверь в прохладную ночь — тихую теперь, когда огонь прекратился.

Сворачиваю вправо, к заросли кустов. Стреляли оттуда, через окно, и я ищу что-нибудь — следы, стреляные гильзы, хотя бы запах — в знак того, что убийцы были здесь.

Поломанные ветки показывают, в какую сторону они убежали. Намного ли они опережают меня? Успеют ли сесть в машину? Возможно, хотя машина должна стоять достаточно далеко, чтобы ее потом не опознали свидетели.

Иду по следу. Надо больше бегать по утрам. Загораживающие дорогу ветки не должны мешать прицелу — успешно управляюсь с ними одной рукой. Куда они, к черту, подевались? Ноги подгибаются, голова немного кружится — но это еще не беда.

Тишина — враг скорости. Я, наверное, топочу, как целый взвод коммандос, прочесывающий дельту Меконга в недобрые старые времена. Открытое место, когда я на него выбираюсь, застает меня врасплох, и я спотыкаюсь ни с того ни с сего, о Господи! Падаю, проклиная потерянные секунды, и над головой свистит пуля, уходя в рукотворные джунгли, отмечающие конец бентсеновских владений.

Если это снайпер, то он скорее всего потерял меня в своем узком прицеле. И теперь ищет меня в траве, ведя дуло вниз и вправо.

Я откатываюсь влево как раз в тот момент, когда выстрел вышибает из земли пучки травы вместе с грязью. Я не успела засечь вспышку — но тут в меня выпускают целую очередь.

Палю в направлении подавляющего огня, привстаю на колени, отбегаю вправо и снова возвращаюсь влево так быстро, как только возможно вприсядку. Ни вспышек, ни мыслей, плывущих из темноты. Ничего…

Кто-то выбивает пистолет у меня из руки. Оборачиваюсь — кто-то в черном, пинаю его руку, отводя ствол, и пуля свистит мимо…

Но не тут-то было. Он разворачивает винтовку прикладом вперед, задевает меня по виску, в голове взрывается боль, и колени подкашиваются. Чувствуя, что приклад сейчас опустится снова, я откатываюсь, но недостаточно быстро — мускулы сводит, как будто они вот-вот выйдут из повиновения. Тяжелый пластиковый приклад промахивается, но ненамного.

Бью врагу ногой в пах, слабо — да что же это со мной! — пистолет у меня под левой рукой, на траве. Он снова вскидывает винтовку к плечу — вблизи ему несподручно…

Мой пистолет выпаливает раз, другой, и я выигрываю этот гейм.

Слышу, как хлопает дверца машины и взвывает электродвигатель. Слишком далеко для пистолета, да наплевать — я все равно жму на спуск. Встаю, как пьяный матрос, и бегу к машине. Выстрел, отдача, ноги работают что есть мочи, электрокар разворачивается на двух колесах, готовясь отъехать по улице. Пистолет отдает в руку снова, снова и снова, и пуля разбивает заднее стекло. Бегу, бегу-бегу-бегу-бегу, стреляю снова, машина скользит к краю тротуара. Меня вознаграждает автоматная очередь сквозь выбитое стекло. Падаю на колени, продолжая стрелять, дверца со стороны водителя открывается, и из нее выбрасывают тело. Машина выбирается на середину улицы и прибавляет ход.

Скидываю туфли и делаю рывок, состязаясь с электромотором, но у меня нет для этого энергии, нет э-нер-ги-и.

Опустошаю обойму, добежав до фигуры в черном на мостовой. Вставляю новую, машина исчезает из виду, и я оглядываюсь, чтобы оценить нанесенный мною урон.

Тело лежит так, что я вижу свое входное и выходное отверстие — пуля попала в плечо и разбила грудную кость. Рана была не смертельной, на что указывают следы пороха на груди. Когда водитель получает тяжелое ранение, от него избавляются.

Я быстро опускаюсь на колени — кавалерия вот-вот прибудет. Прикладываю руку к еще теплой шее убитого, ищу, но что-то здесь не так. В голове у него пусто, как будто его мозг умер сто лет назад. Зачем этому боевику было использовать «маску»?

< Дженни, >

громом разражается позади. Мои руки все еще сжимают шею убитого в отчаянной попытке нащупать контакт, но сзади подходит кто-то другой, рывком поднимает меня на ноги и вгоняет в голову непристойные, ни на что не похожие образы — никогда еще не испытывала такого.

Ноги меня не держат, сказывается моя спринтерская пробежка сквозь кусты. Нет никакого запаха, словно он прошел дезинфекцию, нет дикарской бороды — на лице и на голове вообще никакой растительности. Свою грязь он льет мне в мозг, одновременно поднимая меня, беспомощную, и осторожно отбирая у меня пистолет.

Фредди Барнс нашел меня и тащит туда, где сможет прикончить. На свой лад. А я слишком слаба, чтобы оказывать сопротивление.

Рива — настоящая стерва. Она высмеивает Фредди, говорит: если уж у тебя на сестру не встает, как же ты можешь удовлетворить другую женщину? Ей нравится сковывать его и лупцевать.

Нет, не в голове, Фредди. Я хочу здесь. У меня все готово. Давай… эх ты, тряпка! Давай же, Фредди, даже у такого слабака, как ты, может встать иногда…

Дом пуст, насколько я могу судить, и расположен где-то поблизости от Южного Централа. Натиск на мое сознание не прекращается. Я прикована к решетке, голая, с раскинутыми руками и ногами, а Фредди рядом, все время бормоча что-то, ласкает тело мертвой женщины. Она лежит на крышке длинного гроба, к которому прилипла свежая земля, и раздета так, что видно влагалище и одинокая капля спермы на лобке.