Владимир Серебряков - Звездный огонь Страница 34

Похожая на длинный бледный рубец застежка разошлась, пропотев каплями лимфы, под ней автоматически расщелкнулась продолговатая коробочка, полная меченых цветовыми, сейчас неразборчивыми кодами ампул. Руководствуясь указаниями секретаря, я выдернул один цилиндрик, полный губчатого носителя, и ловко захлопнул аптечку, чтобы внутрь не попала зараженная инопланетной органикой пыль. У меня с детства нашли склонность к аллергическим реакциям, а ничто так не будоражит иммунную систему, как сложные, непривычные для земной биохимии молекулы. Жизнь на Габриэле была основана на белке, но этим ее сходство с терра-стандартной и ограничивалось.

— Ножичка тоже не найдется? — поинтересовался я безнадежно.

— Нет… — испуганно прошептала девушка.

— Обойдемся. Кстати, как вас зовут?

— Линда, — отозвалась она. — Линда Томина.

Это имя мне до сих пор не попадалось, а дотянуться до банка данных колонии я не мог. Хотя первую прикидку можно сделать — русская, из диаспоры, потому что в Империи больше в ходу имена из самых ветхих святцев… хотя стоп, одна база у меня есть. Вызвав из бездонной памяти секретаря список бэйтаунских рискунов, который забыл выгрузить, проверив петицию Новицкого, я убедился, что имя в нем присутствует, и больше того: к нему приложен опознаватель, содержащий в том числе антигенный набор (пока без надобности) и возраст — двадцать восемь лет. Надо же, как я ошибся…

Я пододвинулся поближе и чуть не взвыл от боли. Аптечка сработала оперативно — повис на ресницах огонек символа, и обезболивающее потекло в кровь.

Когда я сорвал застывшую корку с самой обширной ссадины, Новицкий, хотя и был без сознания, застонал едва слышно. Девушка напряглась, не зная, то ли бросаться на меня, то ли прочь, но, чтобы препарат подействовал, его следовало вводить в кровь. Грубый метод, и всегда есть опасность передозировки, но, если мы попытаемся отволочь поляка домой в теперешнем состоянии, бедняга запросто может умереть от болевого шока. Я осторожно сковырнул с рабочего конца ампулы трехслойную мембрану вместе с интелтроном, регулирующим ее проницаемость для каждого в отдельности из хранящихся в ней препаратов, и легонько прижал обнажившуюся губку к ране.

— Что вы?.. — начала незнакомка.

— Обождите, — перебил я, — пока лекарство подействует.

Верно говорится, что героизм — это вовремя проявленная глупость. Будь у меня при себе лист мушек, не понадобилось бы портить совсем недешевую ампулу… но мушками-то я не пользуюсь как раз потому, что давно вживил аптечку! Это ведь не аугмент даже — так, полтора процента…

Спустя две минуты глаза Новицкого внезапно распахнулись.

— Не двигайтесь, пан Тадеуш, — предупредил я, прежде чем инженер попытается, запаниковав, вскочить. — у вас сломаны рука и нога.

— А… Ы-ы!! — Очевидно, боль пробивалась даже сквозь эндорфиновую блокаду. Новицкий пошипел секунду, прежде чем речь вернулась к нему. — Глаза?

— Просто отключили энергию, — объяснил я. — Правой рукой можете шевелить?

— Мгм, — односложно отозвался Новицкий. — Что?..

— Вот, придерживайте ампулу на месте. — Я вложил цилиндрик в негнущиеся пальцы. — Сейчас…

Я с трудом поднялся на ноги, примерился, вглядевшись в плоскую синюю ночь. Чуть в стороне лежало еще одно тело, но даже в ИК-диапазоне видно его было плохо. Ледяной воздух быстро отнимал тепло у мертвых. Толпа буквально растоптала несчастного латиноса, не оставив в теле ни единой целой кости. Однако выдранный проигрыватель чья-то нога отбросила случайно к обочине. Я подобрал приборчик, стараясь не измазаться в крови, и сунул в карман.

— Держитесь, — скомандовал я, нагибаясь к лежащему инженеру, и задействовал силовые импланты на полную мощность.

Если бы не верная аптечка, тут же впрыснувшая дозу анальгетика прямо в ликвор, я бы потерял сознание от боли. Полностью аугментированный боечеловек — это сбалансированная машина, в которой безумная сила искусственных мышц опирается на синтетические связки и композитные кости и управляется отдельными процессорами по экранированным шинам. Мои наживленки крепились поверх естественных мускулов, пришитые к наспех упрочненным жилам, и только репрограммные блоки спасали меня от переломов. Думаю, если бы не секретарь, помогавший распределить нагрузку между суставами, я бы точно вывихнул себе что-нибудь, отрывая Тадеуша Новицкого от земли. Но когда псевдомышца пытается выдрать оба своих конца из костей вместе с танталовыми скрепками, поневоле взвоешь.

Поляку, впрочем, пришлось не легче. С губ его сорвался мучительный стон, рука, сжимавшая патрон с обезболивающим коктейлем, дрогнула.

— Не отпускайте! — предупредил я. — До вашего дома почти полкилометра.

— А я? — робко спросила Линда Томина.

— Идите за мной, — ответил я, подумав. — Мятежным город ночью — не место для женщины.

— Мы не мятежники! — возмутилась девушка. — Мы…

— Вы идиоты, — прохрипел я. — Давайте беречь дыхание. И придержите ему ногу. Левую! Если она станет болтаться на ходу, никакой анальгетик не поможет.

Не скажу, чтобы эти полкилометра стали самыми долгими в моей жизни, но никакого удовольствия прогулка по ночному Бэйтауну нам не принесла. Электричество так и не включилось, связи тоже не было. Только в стороне админ-комплекса что-то просверкивало порой, и раздавались редкие хлопки. Однажды грохнула в отдалении пулеметная очередь и тут же стихла.

На полпути к дому Новицкого мы увидели труп. Очевидно, местные полицейские, согласно уставу для неспокойных колоний, хранили полуброню и оружие дома на случай беспорядков — считалось, что в таком оснащении они практически неуязвимы даже в одиночку. Судя по тому, что я увидал, ошибочно считалось. Нечто пробило кирасу, словно хрупкий пластик, так, что осколки разлетелись, и превратило сердце полицейского в кашу.

— Ч-черт… — выдохнул я.

Такой эффект могла бы произвести пуля крупного калибра на излете… но мне совершенно точно было известно, что летальное оружие не могло попасть в руки колонистов. С тех пор, как даже Соединенные Штаты, напуганные размахом бытового насилия, отказались от священного символа Второй поправки, право убивать стало ревниво охраняемой привилегией власти и преступности. На планетах с развитой биосферой это вызывало порой проблемы — когда колонисты требовали выдать им хотя бы ружья для охраны от хищников, — но и вполовину не так много, как могли бы вызвать те же ружья в руках тех же колонистов. Уделом простых жителей как метрополии, так и доменов было несмертельное оружие вроде блиссеров или парализаторов.