Голос Древних - Антон Александрович Карелин Страница 35

помножена на последствия, а затем рассмотрена в исторической перспективе. Почти всегда отношения двух субъектов слабо повлияют на мир, не больше прочих окружающих факторов. Но раз мера ценности в этом испытании Древних происходит от силы исторического воздействия… То в некоторых случаях любовь может быть очень весома. Например, если благодаря любви исторически значимая личность выжила или изменила направление своей важной деятельности на судьбоносное. А мы с вами находимся, без преувеличения, на пике переломного исторического момента.

Змей поднял кончик одного хвоста, совсем как Эркюль Пуаро, когда дотягивался до важной догадки и хотел это выразить.

— Мы в шаге от финала, поэтому возьмём подходящую фактуру и предположим, что любовь спасла будущего победителя Игр. После своей победы он получил огромные силы и основал новый аналог Содружества. А без вмешательства любви победил бы другой, который не создаст своё Содружество, или создаст что-то совсем другое. Тогда последствия будут огромны, и влияние данной конкретной любви на мир — просто неимоверно. Нужно учесть влияние и всех прочих факторов и вычесть их из результата, чтобы получить чистый удельный вес любви. В частностях это проделать попросту невозможно, их мириады. Но в категориальных исчислениях… Хмм.

Профессор задумался, набрасывая в уме и в нейре сетки формул, ИИ помогал ему выстраивать быстрые связи, исправляя ошибки и несоответствия на ходу. Основы крулианской волновой математики: кривая влияния Амурана, функция Кууп-Идуона, непостоянная Эруота… Получается…

— Вот, — довольно сказал змей. — Формула расчёта коэффициента влияния любви на историю, где Х это удельный судьбоносный вес отдельной любящей личности, Y удельный судьбоносный вес любимой, а F…

Он перечислил ещё с десяток факторов, а пока Свийс увлечённо тараторил и шипел, чёрная чаша Охотека и его последняя надежда медленно и неостановимо ползла вниз. Она остановилась где-то в нижней трети.

— Эврика! — удивился змей. — Судя по всему, у вас и правда особые чувства, молодые люди.

Ана и Афина смотрели друг на друга, и в их взглядах одновременно отразились взбудораженная радость, облегчение и стыд. В основном, конечно, у Аны, богиня держала себя в руках. Но кто знает саму себя, тот увидит чувства даже под мимическим контролем.

— Я ошибалась, — тихо сказала Афина.

— Ну и бред, — развёл руками Охотек. — Или читерство высшей пробы. Они как-то обманули систему, хитрохвостые верганские хруны! Точно говорю. Ну какая, к смуглям, любовь, как она может чего-то перевесить…

Олигарх безнадёжно расхохотался.

— Ты же сам сказал совсем недавно, — с внезапной твёрдостью оборвал его Свийс. — Что всё на свете можно купить. Значит, оценить денежной мерой. Значит, просчитать. Вот я просчитал тебе любовь и кидаю доказательство. Ты недооценил любовь, делец. Она подороже стоит. Может, стоит сменить инвест-стратегию и инвестировать в романтику?

Он ядовито усмехнулся, баюкая обоими хвостами позеленевшую от удовольствия Уулю.

— Но это я так, не в качестве бизнес-эксперта. Хе-хе-хе-с-с-с-с.

— Ладно, — воскликнул Охотек, временно выбитый из колеи и впервые с юности потерявший точное понимание того, как устроен мир. — Чёрная дыра с вами, сумасшедшие. Но победителей в испытании ДВА. Ваш выскочка, который попортил мне столько крови, тоже стоит низко. Если я опущу его ещё ниже, то пройду в финал и растопчу всю вашу романтику.

Он с жадной радостью уставился на умирающего Одиссея.

— Если ваши Древние так сильно ценят вклад в историю, то вот моя ставка, огромной исторической важности, — он собрался, сконцентрировался и подошёл к статуе Фокса серьёзный и надутый, как перед финальными торгами. — Когда я вернусь с этой слишком странной планеты, обещаю, гарантирую, клянусь… могу выписать бонды — что направлю всю мощь своего состояния, планет и корпораций на то, чтобы освобождать миры, которые мне принадлежат. Сто тридцать миров, столько народу!

Его глазки затуманились миражами прекрасного будущего.

— После победы мне будут уже не нужны все эти нахлебники, профсоюзы и обузы. Я реформирую их и раздам все богатства на благо своих систем. А сам получу от Древних бессмертие и неуязвимость, а свои артефактики оставлю. И, став святым и великим в глазах всей галактики, начну купаться в почитании и проповедовать всю вашу сиропную чушь! О, каким обожаемым пророком я стану. Спасибо за науку.

Он жадно схватил ладонь чёрного Одиссея и вложил туда горячее стремление изменить стратегию, обмануть Древних и переиграть всех проклятых романтических дураков на свете.

Но чаша весов не двинулась с места.

— Ты не учёл одну вещь, — сказала Ана. — Покинув игру, ты забудешь все свои обещания, потому что никогда их не давал. И тогда, даже если ты всеми силами хочешь измениться, решать будет не твоё стремление, а твоя личность. А твоя личность… эгоистична. Чтобы победить в этих играх, тебе нужно прямо сейчас стать пророком в будущем, не помня об этом. А ты не сможешь. Ты никогда в жизни не откажешься от накопленных богатств.

Охотек хотел яростно возразить, но увидел, что чаша стоит на месте. Его ставка не имела силы, а значит, девушка была права. Квинтиллиардер пошатнулся, его щёки сдулись, а уши завяли.

По равнине пронёсся ветер, все чаши весов вспыхнули, и статуи олигарха с Геометрисом рухнули вниз, расплескавшись водой. Глаз сайн остался висеть там, где секунду назад лежал, Афина создала энергетическую руку, взяла его и вложила в пустую глазницу Одиссея.

Детектив судорожно выдохнул, изогнулся и закричал — теллагерса вернулась в него моментальным рывком, заполнила изнутри. Она была нематериальна, но он почувствовал, как грязь вливается в каждую клетку. Какой же живительной она была! За столетия его тело так привыкло к теллагерсе, что не могло без неё существовать. Секунда, другая, Афина отпустила человека, он встал на ноги, сильно и жадно дыша. Затем рухнул на колени, зачерпнул воду ладонями и стал с наслаждением пить. Ана улыбнулась и отступила, в её глазах была горечь и гордость.

— Это лекарство? — волнуясь, спросила Ууля, вырываясь из хвостов Свийса и карабкаясь по рукаву наверх, на своё законное место. К детективу с каждым вздохом возвращались силы, но он не стал сгонять хистеройку и возражать.

— Будь готова вырубить его поля, — тихо пробормотал Одиссей прежде, чем встать.

Афина не ответила, но она была готова.

— Что ж, ставка не сыграла, — усмехнулся Охотек, поднимая одутловатое лицо. Напускное и наигранное расстройство сошло с него, как ненужная маска, глазки дельца расчётливо блестели, а в обеих руках было зажато по артефакту. — Но у нас, бизнесменов, есть старинная пословица.

— «Там, где правила не позволяют выиграть, истинные бизнесмены меняют правила», — кивнул Одиссей.

— О, вы в курсе. Это хорошо. За время всех испытаний я немного изучил Древних. И они, конечно, умны, но не абсолютно. Ведь нельзя предусмотреть всё на свете.

Он крутанул в руке диск-батарею элитного ингарского десанта, и два десятка крошечных самонаводящихся ракет сорвались в сторону Аны, Афины и Одиссея; каждая размером с горошину, но смертоносностью в пару тысяч энз.

Пока ракеты мчались к цели, Охотек размытым движением, безумно ускоренным вбросом стимулятора и работой мышечных прошивок, выхватил из другого кармана следующий артефакт и швырнул его под ноги. Одиссей не знал, что это, но давно понял, что делец так просто не сдастся. Если в принципе есть возможность преодолеть или нарушить темпоральный контур Древних, он сделает это — с богатством возможностей, рассованных по карманам. И сейчас Одиссею было совершенно не важно, что именно коротышка применит и как нейтрализует защиту архаев — он просто заранее предположил, что у Охотека получится.

И у Охотека получилось.

Мутная багровая волна разошлась на километр вокруг, Афина с ужасом узнала квантовый деэффектор мордиал. Откуда он у кого-то кроме хранителей Сети⁈

Это было сильнее диссонирующего излучения олимпиаров, все полевые процессы разом прервало. Афине не понадобилось отключать луковые поля квинтиллиардера, они тоже вырубились, как и большинство систем самой техно-богини. Этот всплеск был таким мощным, что Афина потеряла половину личности, три четверти слоёв тела и способность хоть как-то влиять на бой. Да, все системы вырубило временно и все эффекты прекратило на короткий период, но она выпала из боя и никак не могла помочь.

Даже ракеты потеряли самонаведение, но всё происходящее заняло не больше секунды, к тому моменту их траектории были проложены, а медлительные живые существа уже не могли увернуться. Охотек прекрасно всё рассчитал.

Кроме одного.

Резкий болезненный рокот прошёлся по Геометрису, его