Евгений Дембский - Блудный брат Страница 4

— Я проверю все, о чем вы сказали…

— Об этом я знал, должен признаться, что я весьма любопытен. Но этого мало. Хотя, если вы проверите мои сведения и они окажутся — а они окажутся — правдой, вам придется и дальше идти по этому следу, верно?

Мне понравился ход его мыслей, столь оуэновский. Мой. Чуть раньше я сам пришел к тому же выводу.

— И что дальше? Если окажется, что дедуля уже раньше все выдумал? Я должен признаться?

— Нет, мне важно лишь удовлетворить собственное любопытство. А если вы еще добавите к этому какую-нибудь благодарность… — Он заметил мой мрачнеющий взгляд и быстро добавил: — Речь не о деньгах, упаси боже! Какое-нибудь посвящение на первой странице новой повести?

Он рассмешил меня до слез. Но я не заплакал, я встал и подошел к компу. Набрав несколько слов, я повернул к нему экран:

— Этого достаточно?

Мэтью Ю. Дембски-младший подошел ко мне и прочитал вслух:

— «Юджину, который меня придумал, и притом удачно. В благодарность за хорошую идею. Оуэн Йитс». — Он посмотрел на меня и с серьезным видом кивнул. — Меня это удовлетворит, и, думаю, деда удовлетворило бы тоже.

— Естественно, я вставлю это, только…

— Естественно, — бесцеремонно перебил он меня и направился к своему креслу. Я думал, что он нахально угостит меня моим виски, но он лишь взял со спинки футляр от диска и положил его на столик. — Собственно, это все… До свидания.

Он двинулся к двери.

— На диске есть какой-нибудь адрес? Телефон? — спросил я.

— Конечно. — Он повернулся ко мне и улыбнулся еще раз. Я попытался понять, что кроется в этой улыбке, поскольку что-то в ней наверняка крылось. — Я не уверен в том, что сейчас скажу, но мне кажется, что дед чертовски обожал шутки. И несколько раз во время моих «расследований» мне казалось, что он искренне забавляется, наблюдая за моими усилиями. — Он положил ладонь на дверную ручку. — На его могиле несколько претенциозная надпись: «Тело осталось на Земле, душа унеслась к звездам». — Он открыл дверь и шагнул за порог, продолжая смотреть на меня. — Но, может быть, он оттуда уже вернулся?

Он кивнул и вышел. Дверь бесшумно захлопнулась.

— Вот тебе и раз! — рявкнул я, обращаясь к бутылке. В ней оставалось слишком мало для того, чтобы осмелиться возражать, и она послушно поделилась со мной содержимым. Наверху лестницы появилась Пима с Фебой у ноги. Они медленно спустились вниз. Феба мимоходом потерлась о мой ботинок и вышла в сад. Пима остановилась у двери в прачечную, встряхнула комом простыней, который держала в руке, и спросила:

— Кто-то у нас был, да?

— Да, — угрюмо буркнул я. — Представь себе — нас посетил внук того типа, который меня придумал.

— Дурак, что ли?

— Именно! Является непонятно кто и…

— Я говорю о тебе, — прервала она меня и скрылась в прачечной. Мою попытку объяснить ситуацию заглушил треск дверцы утилизатора, шум воды и голос Пимы, тихо напевавшей себе под нос.

— Не идешь спать? — спросила она, снова появившись в гостиной.

— Расхотелось…

— А я с ног валюсь, — призналась она. — Завтра расскажешь… Только-о-о… — зевнула она во весь рот, — … все и всю правду…

Я кивнул, мысленно пообещав ей поступить именно так, и, глядя, как она поднимается по лестнице, подумал о том, насколько симпатичнее бы я выглядел, если бы был в состоянии столь изящно преодолевать ступеньку за ступенькой, даже будучи смертельно уставшим… Потом я точно так же наблюдал за Фебой, которая поднималась по той же лестнице, оставляя на ступеньках капельки молока. В отличие от Пимы, она не послала мне с верхней площадки воздушный поцелуй, но ее явно ждали семейные обязанности, пищавшие так, что слышно было даже внизу. Я точно знал, когда Феба появилась на своей подстилке, поскольку писк усилился и тут же стих, сменившись аппетитным чавканьем.

На экране компа все так же виднелась надпись, которой я намеревался расплатиться со своим удивительным гостем. Я подошел к клавиатуре и некоторое время забавлялся, меняя шрифты — курсив, готика, хэнли, техник, деко-олд, прагма. Красивее всего это ироничное посвящение выглядело в виде узелкового письма. Идиотизм. Я стоял над клавиатурой, словно собака над гнездом куропатки, и палец мой дрожал от желания набрать некую последовательность слов, но я все же удержался от того, чтобы расширить свои познания о реальном или мнимом деде. В конце концов я вытащил диск и бросил его в груду других, где он тотчас же затерялся и исчез из моего поля зрения. Если бы я в этот момент стоял на весах, то, несомненно, мог бы взвесить собственное облегчение, но прежде чем дойти до ванной, я свернул на кухню за льдом и заинтересовался селедочным салатом. А потом кто-то известил о своем приходе. Был уже почти час ночи. Я проигнорировал звонок, заканчивая вылизывать миску. Селедка не та еда, после которой особо хочется беседовать. Но стоявший за дверью не имел об этом понятия. Звонок раздался снова; я подошел к домофону и произнес, тщательно деля слова на слоги:

— Квартира семьи Йитс. Хозяев нет дома. Просьба записать сообщение и, если необходимо, оставить свой номер телефона. Спасибо.

Я отошел от микрофона, и тут же кто-то постучал в окно. Я посмотрел через плечо на пришельца. Не могло быть никаких сомнений в том, где он работает, — как пить дать, полицейский. Что им от меня нужно в такое время? Я показал большим пальцем, что уже иду открывать, и вдруг… Вдруг мне пришло в голову, что сейчас я узнаю, что из ближайшего сумасшедшего дома сбежал тридцатипятилетний мужчина, у которого в воображении реальный мир перемешался с миром литературного вымысла. Мысленно представляя себе подобную картину, я подошел к двери и распахнул ее настежь. И сразу же мои надежды рухнули, словно брюки, у которых не выдержали подтяжки.

Первым вошел Дэниел Рейван, которого звали за глаза Взятка, а за ним — тот, что стучал в окно, незнакомый мне субъект. Рейван был в этой паре главным, и это бросалось в глаза, как, впрочем, и сам Взятка. Его хитренькая мордочка имела цвет выцветшего асфальта, впрочем, видом она напоминала тот же асфальт, по которому к тому же проехал танковый батальон. Дуг, увидев его впервые, заявил, что если бы Взятка был актером, то, если бы он хотел сыграть роль старика, ему пришлось бы смывать грим. Ник же добавил, что отец Рейвана, вероятно, проклял аистов, едва взглянув на новорожденного. Внешность второго посетителя была столь же нетипичной — самой выдающейся деталью его лица был выдающихся размеров нос, торчавший между близко посаженными глазами. Он все время смотрел себе под ноги, словно опасаясь споткнуться. Наклоненный вперед лысый череп вместе с носом напоминали корпус морской яхты с килем. Он довольно ловко рассекал этим сооружением воздух перед своей грудной клеткой, что отнюдь не придавало ему уверенности при ходьбе. Взятка бесцеремонно упал в кресло и закурил сигарету, которую взял из моей пачки.