Сакс Ромер - Зловещий доктор Фу Манчи Страница 4

— Я не могу сказать, что его убили, — ответил я, пытаясь выразиться как можно более деликатно. — Но он…

— Мертв?

Я кивнул.

Она закрыла глаза и издала низкий плачущий звук, качаясь, как будто у нее кружилась голова. Опасаясь, что она упадет в обморок, я обнял рукой ее плечо, чтобы поддержать ее, но она печально улыбнулась и мягко отстранила меня.

— Я чувствую себя совершенно нормально, спасибо, — сказала она.

— Вы уверены? Позвольте мне проводить вас, пока вы полностью не придете в себя.

Она покачала головой, быстро взглянула на меня своим прекрасным взглядом, сверкнувшим как молния, отвернулась в каком-то горестном смятении, которое я совершенно не мог себе объяснить, и неожиданно заговорила вновь:

— Я не могу позволить, чтобы мое имя упоминалось в этом ужасном деле, но… мне кажется, у меня есть кое-какая информация… для полиции. Вы не передадите это… тому, кому сочтете необходимым?

Она вручила мне запечатанный конверт, еще раз взглянула на меня своим ослепительным взглядом, и быстро пошла прочь. Она прошла не более десяти — двенадцати ярдов от того места, где я стоял, сбитый с толку, не отводя глаз от ее грациозной удаляющейся фигуры, затем резко обернулась и вновь приблизилась ко мне. Не глядя мне прямо в глаза, но поглядывая поочередно то на отдаленный конец площади, то на дом генерал-майора Платт-Хьюстона, она обратилась ко мне с такой необычной просьбой:

— Вы бы оказали мне очень большую услугу, за которую я навсегда останусь вам благодарной, — она страстно и пристально взглянула на меня, — если бы отдали мою записку нужному человеку, оставили его и больше не подходили к нему этой ночью.

Я не успел найти слов, чтобы ответить, как она подобрала свой плащ и побежала. Пока я решал, бежать за ней или нет, так как ее слова разбудили мои наихудшие подозрения, она уже исчезла! Я услышал шум заведенного мотора невдалеке, и в то мгновение, когда Найланд Смит бегом спустился с лестницы, я понял, что прозевал ее.

— Смит! — воскликнул я, когда он подбежал ко мне, — скажи, что нам делать!

Я быстро рассказал ему, что произошло.

Мой друг посуровел, но затем мрачная улыбка тронула его губы.

— Она была крупным козырем, — сказал Смит, — но он не знал, что у меня есть чем побить его.

— Что! Ты знаешь эту девушку! Кто она?

— Она — одно из самых изощренных орудий во вражеском арсенале, Петри. Но женщина — обоюдоострый меч, она вероломна. Нам страшно повезло, что у нее, как это бывает у женщин Востока, внезапно возникла симпатия к тебе. Можешь иронизировать, но это очевидно. Ее задача была — добиться, чтобы это письмо попало в мои руки. Дай его мне.

Я подал ему письмо.

— Ей это удалось. Понюхай.

Он держал конверт перед моим носом, и, внезапно почувствовав тошноту, я узнал странный запах.

— Ты знаешь, что это предвещало в случае с сэром Криктоном? Неужели ты еще можешь сомневаться? Она не хотела, чтобы ты разделил мою судьбу, Петри.

— Смит, — неуверенно сказал я, — я слепо шел за тобой до сих пор и не настаивал на объяснениях, но я должен знать, что все это значит, иначе я больше и шагу не сделаю.

— Еще несколько шагов, — возразил он насмешливо, — до такси. Здесь не очень безопасное место. Нет, нам незачем бояться выстрелов или ножей. Тот, чьи слуги сейчас наблюдают за нами, не унизится до того, чтобы пользоваться такими топорными методами.

На остановке стояли только три такси, и, когда мы садились в первую же машину, что-то просвистело мимо моего уха, чудом не задев ни меня, ни Смита. Это нечто, пройдя над крышей такси, упало, по всей видимости, в огороженный садик в центре площади.

— Что это было? — воскликнул я.

— Влезай, быстро! — гаркнул Смит. — Это — покушение номер один. Больше ничего не могу сказать. Тихо! Он ничего не заметил. Подними боковое стекло со своей стороны, Петри, и посмотри назад. Порядок! Поехали.

Машина рывком тронулась с места; я повернулся и посмотрел назад через маленькое окошечко.

— Кто-то сел в другое такси. По-моему, оно следует за нами.

Найланд Смит откинулся назад и рассмеялся невеселым смехом.

— Петри, — сказал он, — если я выберусь отсюда живым, буду знать, что родился в рубашке.

Я не ответил. Он вытащил старенький кисет и набил трубку.

— Ты просил меня объяснить, — продолжал он, — и я постараюсь, как смогу. Ты, конечно, удивляешься, почему чиновник британского правительства, в последнее время находившийся в Бирме, вдруг внезапно появляется в Лондоне в роли детектива. Я здесь, Петри, — и у меня имеются полномочия от самых высоких источников, — потому что совершенно случайно мне в руки попала ниточка. Я начал ее разматывать и обнаружил факты, свидетельствующие о существовании и опасной деятельности одного человека. На настоящем этапе дела я не имею права утверждать, что это эмиссар определенной восточной державы, но я могу сказать, что послу этой державы в Лондоне вскоре будет сделано соответствующее заявление.

Он сделал паузу, глядя назад, на преследовавшее нас такси.

— Нам нечего особенно бояться, пока мы не приехали домой, — сказал он спокойно. — А вот затем станет по-настоящему опасно.

Итак, я продолжаю. Этот человек, будь он фанатик-одиночка или официальный правительственный агент, без сомнения, является самой страшной и грозной личностью, известной сегодняшнему миру. Он лингвист, говорящий почти одинаково бегло на любом языке цивилизованных наций и большинстве варварских наречий. Он знаток всех искусств и наук, которым обучают в крупнейших университетах. Но он еще и знаток определенных тайных наук и искусств, которым не обучают ни в одном современном университете. Он втрое умнее любого гения, Петри. Он — интеллектуальный гигант.

— Невероятно! — сказал я.

— Теперь насчет его миссии. Почему Жюль Фурно скоропостижно скончался в зале парижской Оперы? От сердечной недостаточности? Нет! Потому, что его последняя речь показала, что у него был ключ к тайне Тонкинского пролива. Что случилось с великим герцогом Станиславом? Похищение? Самоубийство? Ничего подобного. Только он один ясно сознавал нарастающую опасность для России. Он один знал правду о Монголии. Почему убили сэра Криктона Дейви? Потому, что, если бы работа, которой он занимался, увидела свет, она бы показала, что он был единственным англичанином, понимавшим важность тибетских границ. Я тебе торжественно заявляю, Петри, что это всего лишь малая часть примеров подобного рода. Если есть на свете человек, который разбудит Запад, заставит его ощутить зловещую деятельность Востока, человек, который научит глухих слышать, слепых — видеть, что миллионы людей на Востоке только и ждут своего лидера, такой человек умрет. И это всего один этап этой дьявольской кампании. Об остальных я могу лишь догадываться.