Владимир Скачков - Дикарь Страница 4

— Это не металл, какая-то керамика, — Ихо задумчиво разглядывал длинное лезвие.

— Керамика? Что это? Я не знаю такой…, такого…, - она не смогла подобрать нужного слова.

— Материала? — подсказал дикарь.

— Да, мне неведом такой материал, — кивнула она, принимая мудрёное словцо. — И откуда ты о нём знаешь?

— Как-то само собой всплыло в памяти…, - дикарь с недоумением посмотрел на ножик.

— И что это?

— Если совсем просто, то камень, — объяснил он.

— Обычный камень? — не поверила Марика.

— Конечно, нет, нож сделан из НЕобычного камня.

— Волшебного? — с надеждой в голосе спросила она, так хотелось ей поверить в существование чудес и сказок.

— Волшебного, — улыбаясь, подтвердил Ихо. — Вот смотри.

С этими словами он поднял толстую кость от ноги берхаа и как тонкую веточку перерезал её ножом пополам, наискосок. Марика взирала на Ихо с восхищением. Нет, она знала о существовании изделий из очень прочных материй. Видела предметы, изготовленные из стали, которыми искусные плотники обрабатывали дерево, хотя в её селении пользовались в основном бронзовым инструментом, слышала о самоцветах, которые твёрже стали, правда сама их никогда не встречала. Но чтобы вот так, просто разрезать кость, без усилия? Это выглядело чудом!

— Славный ножик, — удовлетворённо произнёс дикарь, — мечта любого мужчины.

— Теперь тебе станет проще охотится, — сказала Марика добродушно.

— На двуногих, прямоходящих, увешанных медью и железом, считающих себя могучими и бесстрашными, — кивал он в такт своих слов. — На таких — да, охотиться станет легче…

— Ты имеешь в виду людей? — удивилась Марика.

— Их самых, — подтвердил дикарь ощерясь.

— Но я подразумевала зверей!

— Самый страшный зверь, это человек! А с лесными жителями всегда можно договориться.

— Как же ты добываешь мясо для еды? — поинтересовалась девушка недоумевая.

— Да вот оно лежит, на десяток дней хватит, не меньше, — Ихо ткнул пальцем в гору белого мяса берхаа, — а понадобится ещё, завалю кого-нибудь, только обойдусь без оружия.

— Голыми руками?

— Конечно, условия должны быть равными. Побеждает и выживает сильнейший, быстрейший, хитрейший, короче я, — избытком скромности Ихо явно не страдал.

Марика смотрела на дикаря, такого большого и в то же время изящного, перевитого мускулами, с чёрными глазами и волосами, со смуглой кожей, хотя и намного светлее её собственной, и в её душе бурлили противоречивые чувства — страх и восхищение, беспокойство и защищённость. Ихо посмотрел ей в глаза, увидел сумятицу в её душе и, беззаботно рассмеявшись, предложил:

— Пойдём, перекусим, жить сразу станет веселей.

Он раздул угли, скрытые толстым слоем золы, подбросил сухих веток, и пламя весело занялось, уничтожая дрова. Слегка поджарив на горячих камнях мясо берхаа, Ихо пригласил Марику на завтрак. Она с усилием отгрызала и жевала полусырое, но вкусное мясо ящера, дикарь же легко откусывал большие куски и сразу проглатывал жёсткие волокна.

— Ты странно ешь, — облизывая с пальцев жир, заметила Марика.

— Волки и другие хищники мяса не жуют, — объяснил Ихо, поняв смысл её слов. — Тщательно перемалывать надо растительную пищу.

— Дикарь, — улыбнулась она.

— Так и есть, одичал за сотню лет одиночества, растерял цивилизованность, — рассмеялся он и распорядился: — Оставайся тут, нарезай мясо на ломтики, раскладывай на камнях, пусть вялится, а я сейчас приду.

Ихо скрылся в зарослях, а Марика занялась работой. Дело привычное, острый нож из чудного материала легко резал жёсткое мясо берхаа. Время в заботах пролетает всегда быстро. Ихо вернулся, неся на плечах кожу питона, чем-то набитую.

— Что это у тебя? — спросила Марика, отгоняя назойливых мух, стремящихся забраться в самые уязвимые места.

— Соль, — Ихо положил ношу, — запас когда-то её, вот и пригодилась.

— Это хорошо, солёное дольше храниться, — одобрила девушка.

Дальше заготовкой занимались вместе. На ветках низкого платана развесили тонко нарезанные куски мяса, натёртые солью. Ихо вымыл кишки монстра, набил их посоленными, мелко нарезанными кусочками и тоже подвесил. Под деревом развели дымный костёр — пусть коптятся колбасы и куски мяса. Управившись, пошли искупаться в озере, смыть налипшую кровь и грязь.

— А, учуял, — радостно сообщил Ихо, подгребая к берегу. — Милая, ты выйди из воды, мой друг плывёт, мало ли чего.

— Какой такой друг? — с ноткой истерики спросила Марика, выпрыгнув из воды, как напуганная лань. — Водяной змей?

— Он, гад водоплавающий, на запах кровушки наяривает, голодный, злой, это замечательно…

Ихо не закончил говорить, из воды высунулась плоская голова, а через мгновение дикаря опутали толстые кольца змея, да такого большого! Они застыли, словно изваяние — человек и обнимающее его чудовище с бледно-голубой кожей, Марика никогда не видела таких огромных и толстых змей.

Пауза затягивалась, девушка трепетала в страхе, наблюдая с берега за их неподвижной борьбой. Наконец Ихо зашевелился, высвободил одну руку, ухватил змея за шею, вытащил вторую и, рассмеявшись, несильно стукнул чудовище по голове. Водяной змей зашипел, как показалось Марике, обиженно и нехотя сполз с человека. Дикарь снова засмеялся, вышел на берег, взял печень берхаа и бросил её в воду.

— Заслужил, — крикнул Ихо, наблюдая, как змей хватает подарок на лету и ныряет с ним под воду, — хорошо сражался, молодец!

— И ты его ещё и кормишь? — возмутилась Марика. — Он чуть не убил тебя!

— Меня убить невозможно, — грустно произнёс Ихо, — бессмертный я.

— Кто это тебя так, боги наказали? А за что? — прошептала она, схватившись рукой за сердце, девушке стало жаль дикаря. — Это же так жестоко, ты никогда не попадёшь в Антал! Что ты совершил такого?

— Слишком много вопросов, — он тряхнул мокрой шевелюрой, только брызги полетели в разные стороны, — задавай по одному.

— Ладно, — согласилась она. — Тебя наказали боги?

— Нет, проклятье не от них. Я его получил, став избранным, таковы условия.

— А отказаться нельзя было?

— Никак, тем более, что о таком подарочке никто не подозревал.

— Тоскливо, это значит, что когда я умру, мы больше не увидимся, — протянула Марика и ткнув пальцем в небо сделала заключение, — там тебе нет места.

— Мне нигде нет места, — тяжко вздохнул Ихо. — Ты не знаешь, а мне известно, что в ваш мир, то есть сюда, отправляют грешные души, это мир проклятых, свершивших где-то в прошлой жизни неблаговидный поступок.