Жилин - Неделя: Истории Данкелбурга Страница 42

Есть у этого района иноземцев и свой плюс - это та экзотика, что становится доступна любому жителю Данкелбурга за сравнительно небольшие деньги. Магазины диковинок, необычные цирки, ресторанчики с национальными блюдами и, конечно же, те самые диковинные наркотики и экзотические женщины, готовые на то, на что не всякая местная проститутка решится.

Ну и местная легенда - Меланфий - тату-мастер от бога, как о нём говорят в народе.

Самый интенсивный приток эмигрантов в нашу страну и в Данкелбург в частности пришёлся на послевоенное время. Было тихо, но спустя какое-то время иностранцы потянулись со всего света. Тогда государство сильно нуждалось в воспроизводстве населения, и власти сильно упростили процедуру въезда в страну.

Теперь эмигрантов стало, пожалуй, слишком много!

Нам от них понадобилась лишь волшебная кухня...

Эрик остановил машину возле небольшого ресторанчика на самой окраине восточных улиц. Невысокий одноэтажный дом ютится между невысокими жилыми постройками. Он встречает нас ярким красным светом круглых бумажных фонариков, связанных в целые гирлянды! Экзотическую прелесть этой красоты передать словами - занятие крайне неблагодарное...

Покатая крыша устремляется в пасмурное небо. На её углах застыли в зверском оскале четыре морды круглоголовых бородатых драконов. Два таких же красных дракона с длинными змеиными телами заменяют перила на широкой лестнице.

Белые стены ресторанчика похожи на бумажные. Кажется, только тронешь и проткнёшь пальцем насквозь. Все они покрыты рядами иероглифов, значение которых ведомо только хозяевам ресторана.

Мы поднимаемся по деревянным ступенькам, и невысокий работник ресторана, играющий роль секьюрити, открывает перед нами отодвигающуюся дверь и приглашает войти.

Внутри тесно, но немноголюдно, что позволяет не беспокоиться слишком сильно о толчее. Мы с Эриком выбираем столик в углу ресторанчика и присаживаемся на низкие стулья. Тут же рядом возникает официантка, одетая в пёстрый халат и густо намазанная косметикой, похожей больше на грим. Её деревянная обувь громко отстукивает по полу. Давая нам время обдумать заказ, официантка удаляется.

- По-моему, эта обувь называется гэта... - Эрик заметил, что я заинтересовалась обувью девушки, - Или гэта - это только мужская? А женская... дзори? Эм-м-м, честно говоря... я плохо помню!

- Многим остаётся только завидовать твоей памяти, Эрик!

- Ну, не многим, конечно...

Стараясь прекратить неожиданно смущающий его разговор, одноглазый блондин взял в руки меню и пробежался по названиям блюд. Я последовала его примеру и тут же пришла в замешательство, так ни одного мало-мальски понятного названия я не нахожу.

- Ох, Эрик, у меня, похоже, трудности...

- В чём дело?

- Я совершенно не разбираюсь в этих жутких названиях! Тут хоть бы одно знакомое слово было...

Умилённо улыбнувшись, Эрик отложил своё меню и заглянул ко мне. Пара секунд, и он уверенно указывает на одно название, состоящее сразу из шести слов:

- Вот, это блюдо из риса и сырой рыбы под особыми специями - очень вкусно! Рекомендую для первого раза его и ещё, куда уж без этого, чай! Прийти сюда и не отведать местного чаю - преступление.

- Пожалуй, доверюсь твоему выбору.

Эрик подмигнул, что при учёте его повязки выглядит довольно специфично, и подозвал официантку, чтобы сделать заказ. Девушка быстро нацарапала названия блюд на стилизованном под древневосточный свиток блокноте и, лучезарно улыбаясь, удалилась.

Мы остались одни. Прямо над нами сияет ярко-оранжевый фонарик.

- Так что же там было в спектакле? - положив руки на колени, спросила я, - С того момента, как Мильо с библиотекарем начали разговор о жизни, я мало что помню...

- Дальше было весьма интересно: Мильо снова встречает принцессу и влюбляет её в себя познаниями в поэзии, в любви и прочими знаниями, однако он уже не молод, а она давно замужем за одним лордом, который был близким другом Мильо в годы его рыцарства. Кроме того, церковь и корона не допустят их свадьбы.

И тут Мильо, насмотревшись на страдания простого народа, натерпевшись сам и желая быть с прекрасной принцессой, решает свергнуть короля и устроить равноправие! Делает он это крайне неумело - выходит на улицы и, пользуясь большим объём полученных знаний, начинает ораторствовать, призывая людей на борьбу с короной и церковью.

Понятное дело, что его слова игнорируют все, кроме солдат короля и представителей церкви. В назидание остальным, Мильо сжигают прилюдно на костре - символ того, как человек не умеет воспользоваться своими знаниями, какими бы обширными они ни были!

Концовку я помню хорошо, но только сейчас она приобретает полный смысл.

- Так значит, Мильо так и не получил мудрости, пройдя через глупость? Он был глупцом-рыцарем, глупцом-шутом да и умер глупцом-нищим?

- Да, но мудрость получили мы, наблюдая глупости рыцаря со стороны! Мораль спектакля, как видишь, была направлена на зрителя, а не героев действия!

- Получается, Мильо всюду совершал ошибки? - я чуть прищурила глаза.

- Вовсе нет! - отрицательно закачал головой Эрик, - По идее его задумки были правильными, но вот добивался поставленной цели он исключительно в лоб...

- А мог бы поступить иначе?

Блондин повёл бровью и скривил губы, состроив на лице необычную гримасу. Трудно поверить, что и сейчас внимательный психолог не теряет бдительности и всё держит под контролем.

- Видишь ли, он вечно торопился: когда напал на короля, понадеялся на свои силы, а когда пытался поднять людей на восстание - на свои знания. Сами по себе это не аргументы, а лишь инструменты в их получении! Ничто не мешало ему потратить какое-то время на поиски союзников, укреплении позиций, авторитета...

- Но ведь он уже был не молод, - перебила я Эрика на полуслове, - Успел бы он сыграть свадьбу с принцессой, если бы тратил так много времени на всё это?

- Нет. И это было бы к лучшему!

На моём лице отразилось обиженное недоверие, я даже немного отстранилась от Эрика, выдавшего довольно странную фразу.

- И чем же? - строго спросила я.

- Да тем, что любви между ними не было: вспомни принцессу - пустая, малообразованная неженка, она влюбила в себя Мильо исключительно своей красотой. А что он? Он добился её внимания вычитанными где-то красивыми словами... И это любовь? Глупости! А отношения, построенные на неосмысленной симпатии, не стоят времени и внимания, тем более, если они причинят потом боль!

Лукавит! Безусловно, лукавит, и я не верю этим словам. Внутри меня крутится нездоровое торжество по причине того, что я, кажется, раскусила обман этого необычайно хитрого человека!