Гром над городом (СИ) - Голотвина Ольга Владимировна Страница 43

* * *

Вьямра глянула острыми, как шильца, желтыми глазами на стоящих перед нею охранников.

Ее лучшие люди. Мертвяга. Айбиш. Сестры-близнецы Перчатки.

– Знаете уже, что Хлыст с Припортового района объявил мне войну? Не нравится гаду, что я с разбойниками дело имею.

Все четверо кивнули: знаем, мол.

Вьямра ждала. Значит, кивком не отделаешься.

Айбиш солидно отозвался за всех:

– Хлыст, конечно, суровая морда. Однако и нам не привыкать держать осаду. Надо собрать всех твоих людей.

– Дом нужен другой, – добавила Левая Перчатка. – В этом какая осада?

– В этом – не осада, – согласилась Вьямра. – Но на этот раз я решила не драться, а зарыться в нору и переждать беду.

– В Аршмире Хлыст любую нору раскопает, – с сомнением протянула Правая Перчатка. – Мы от него не спрячемся.

– Мы? – хохотнула Вьямра. – Нет уж. Вы уйдете на время из города.

– И куда, хозяйка?

– В лес. Я вам расскажу, как выйти на шайку атамана по кличке Бронзовый. Я с ним и впрямь вела дела. Время от времени по одному или по двое будете наведываться в город. Я вам попозже расскажу, как получать мои указания. А потом будете возвращаться в лес.

– Может, и ты с нами, госпожа? – спросил Айбиш.

– Мне нельзя. Пока Бронзовый знает, что я в городе и могу других своих людей на него поднять, вы у него будете дорогими гостями. Но если я сама, как распоследняя дура, суну голову волку в пасть...

Никому Вьямра не объясняла свои поступки. Только этим четверым – иногда.

И только этим четверым позволено было, уже получив приказ, задавать вопросы.

– Да разве есть в Аршмире закуток, куда не сунул бы нос Хлыст? – спросила Правая Перчатка.

– Дворец Хранителя? – предположила ее сестра.

Вьямра милостиво улыбнулась... ну, это ей показалось, что милостиво. Жутковатая получилась гримаса.

– Хорошо мыслишь, девочка. Но не угадала. И незачем тебе угадывать. Ближе к делу сама всё вам выложу. Вы присмотрите, чтобы со мной поступили честно. А сейчас скажу одно: связалась я на старости лет с тем, от чего всю жизнь старалась держаться подальше. И если сейчас всё удачно повернется, перед смертью я себе скажу: за долгую жизнь, Вьямра, ты такого попробовала, чем и герои старых сказок похвастаться не могли!

* * *

Обезьяна оказалась не такой уж послушной. Пару раз повторила движения Раушарни – и повернулась к актерам спиной, уткнулась взглядом в возвышающиеся возле клетки свежие доски сцены.

Кто-то сообразил, что животное голодно. Мирвик смотался на улицу и остановил разносчика-лепешечника.

Запах лепешек немного ободрил обезьяну, она слопала всё, что ей дали.

Раушарни прикрикнул на актеров:

– Оставьте зверюгу в покое и работайте. Афтан, Заренги, Пузо – на сцену! Пройдете сцену заговора. Мирвик, прикинь, как бы изменить пьесу, чтобы выигрышнее подать обезьяну. Остальным учить роли!

– Нуроса, мы же еще не закончили, – позвала Авита. – Иди, на спине покрывало складками закреплю. А то болтается, как хвост.

Все вернулись к своим делам. На сцене заговорщики доказывали друг другу, что король безумен. Рядом с Авитой Джалена, стараясь не подглядывать в список роли, старательно бубнила:

– Сей брак ужасный – гибель для принцессы! Как мог король-отец жестокосердый избрать такого... такого... э-э... избрать...

Нуроса, заскучав, начала негромко напевать:

То ли беден, то ли жаден мой дружок –

Всё не купит он мне вышитый платок.

Поразмыслю, поразмыслю – прочь пойду

Да другого себе милого найду.

Слово «поразмыслю» она выпевала тягуче, с удовольствием, словно леденец сосала. Шло ей это слово, шла ей эта уличная песенка.

«Бессердечная она, – горько думала Авита. – Такая никому на шею от чистого сердца не бросится. Сначала поразмыслит...»

Джалена оторвалась от списка роли и сказала негромко, с неожиданной злобой:

– Надеюсь, на пиру у короля ты будешь петь не эти... потягушки портовой шлюшки?

Нуроса отозвалась с презрительной ленцой:

– Что бы я ни пела, ты будешь помалкивать и слушать.

– Да без твоего скулежа спектакль будет только краше!

– Давай, давай, еще порычи из ревности!

– Что?!

– Думаешь, не заметно? Вчера на корабле ты за ним такими глазищами следила...

– Нуроса, не вертись, а то уколю! – сухо перебила ее Авита.

Могла бы вспыхнуть шумная ссора. Но тут раздался вскрик Бариллы:

– Ай! Кровь!

Актриса стояла у клетки и дрожащей рукой указывала на обезьяну.

Раушарни прикрикнул на «заговорщиков», которые прекратили диалог, и поспешно подошел к клетке:

– И верно. Кровь на лапе...

– А то!.. И во второй лапе гвоздь, – подсказал Мирвик, подойдя следом. – Этот дурной зверь из досок гвоздь вытащил. Из сцены. И поранился.

Он протянул руку, чтобы взять гвоздь. Обезьяна оскалилась.

– Ой, укусит! – пискнула сзади Милеста.

– Я тебя лепешками кормил, а ты меня кусать будешь? – укоризненно сказал Мирвик. – Дай сюда... хороший мальчик... вот так!

И смело забрал гвоздь у обезьяны.

– Плохо дело, – вздохнул Раушарни. – Зверь не наш. И дорогой. А мы не уследили...

– Может, сказать господину Шеркату? – опасливо вякнул Заренги.

– Дурень, – откликнулась Джалена. – Как раз сейчас ему до обезьяны, да?

– Лекаря позвать? – неуверенно предложил Пузо.

– Какой лекарь пойдет к обезьяне? – фыркнула Барилла.

– Да мы, может, зря паникуем, – рассудил Афтан. – Кто в заморских лесах к обезьянам при каждой ранке зовет лекарей? Может, он себе ранку залижет – и само заживет...

– Может... – уныло согласился Раушарни.

– А если не заживет, – сообразил Мирвик, – я завтра попрошу Фагрима из особого десятка, я с ним знаком. А то!.. Пусть подскажет, чем лапу намазать.

* * *

– Какое чудо! – восхищалась супруга Хранителя. – Какой оригинальный замысел и какое изящное исполнение! Эту вещь не подаришь случайному человеку. Только Дракону! Какой ты умница, Ларш, что разыскал ее!

Ларш учтиво улыбнулся.

Знала бы тетушка, как надоело ему это «чудо»!

Заполучив вазу после пропажи, он даже толком не наорал на дурака Вишура, не до того было – хотелось скорее сбросить с плеч хоть малую часть навалившегося бремени. Отдать вазу и забыть о ней!

Он тут же приказал Гижеру, Алки и Даххи, чтоб несли хрустально-серебряное чудовище во дворец. Двое чтоб несли, а третий чтоб разгонял перед ними прохожих, чтоб не толкнули, не разбили! И сам с ними отправился...

– И эти прожилки в хрустале! – ахала Аштвинна. – Действительно, словно дракончик в яйце! Ничего подобного рыжая кукла королю не поднесет... Ульфанш, я не намерена выпускать вазу из рук. Она останется во дворце. Этот Вилират наверняка заломит хорошую цену, но ты все равно заплати. Кстати, странно, что такую дорогую вещь продает мелкий лавочник.

– Я заплачу, – кивнул Хранитель. – Но ты права, это действительно странно.

Восхищение сменилось на лице тетушки легкой тревогой:

– Ларш, а ты не можешь узнать побольше о лавочнике Вилирате с Креветочной улицы? Очень нехорошо, если окажется, что наш подарок королю украден у какого-нибудь богача.

– Дорогая, Ларш очень занят.

– Это ужасное убийство Лебедя, да?

– И многое другое, дорогая. – Хранитель бросил над плечом жены вопросительный взгляд, а Ларш в ответ развел руками: нет, про бернидийца по кличке Шепот не знаю ничего, да и об остальном тоже...

Аштвинна вздохнула и вернулась к созерцанию вазы. Весь ее вид говорил: ах, мужчины, я же не спорю, я покоряюсь... Умная женщина знала: главное – не оставить за собой последнее слово, а добиться своего. Наверняка ее просьба будет выполнена.

И действительно: едва выйдя за дворцовый порог, Ларш приказал Алки узнать побольше о лавочнике Вилирате с Креветочной улицы. Главное – говорил ли он соседям о недавно полученном наследстве, а также о краже. А если повезет, то узнать, приносили ли в его дом ящик размером с эту хрустальную дуру, которую никто в Доме Стражи не хотел бы увидеть еще раз.