Руслан Галеев - Радио Хоспис Страница 46

Только за последний год Шрам находил Аучу пять или шесть машин. Там были и американские «Бьюики», и германские «Фольксвагены», и японские «Тойоты», и русские «ЗИСы». Но владелец «Долины» упрямо держался за свою старенькую, проверенную годами «Татру». И Шрам это помнил и понимал прекрасно, что, пока «Татра» не отдаст душу своему автомобильному богу, Ауч ни за что не променяет ее на другую. Как не менял старый джукбокс в общем зале, не сменит буквы на витрине на новые, модные литеры, не захочет сменить ни одной пластинки из слегка приевшегося за последние три года репертуара. «Как я посмотрю в глаза моим завсегдатаям?» – говорил Ауч и отчасти был прав. Все это Шрам прекрасно понимал, но смириться с этим не мог.

Стас толкнул кабинетную дверь и вошел внутрь, на секунду зажмурившись от яркого света. Шрам и Ауч нависали над столом, уперев в столешницу кулаки. Со стороны могло показаться, что они вот-вот пустят эти кулаки в дело. Но Стас не был человеком со стороны, он знал, что этого не произойдет.

В углу на двух сдвинутых стульях дремал Бруно. По всей видимости, только что сменившись с суток. Левая ладонь в области костяшек была перебинтована, и сквозь бинт проступали пятна засохшей крови. В борделе в этот раз было неспокойно.

Скальпель сидел во главе стола, переводил взгляд с одного спорщика на другого и с явным наслаждением наблюдал за развитием спора. Прекращать его он, естественно, не собирался.

– Ты пойми, – кричал Шрам, – машина – она должна быть как песня для одного человека. А твоя «Татра» – это не песня, это…

– Вот ты зачем опять так говоришь, Шрам? Ты зачем опять меня обижаешь? – сводя брови к переносице, возражал Ауч.

– А вы что, не расходились еще? – спросил Стас. В прошлую пятницу встреча закончилась как раз подобным спором.

– Вот, Стас, рассуди, – почти в один голос обратились к нему спорщики.

– Нет уж, сами разбирайтесь. Меня не втягивайте. – Стас повесил пальто на вешалку, нахлобучил сверху шляпу и подсел к Скальпелю.

– Здорово, детектив, – поздоровался тот.

– И тебе не хворать. – Стас кивнул на Бруно. – Что с рукой?

– А… Матросня гуляла.

– Ну и как?

– У одного перелом челюсти в двух местах. У другого так, ушиб ребер и по мелочи.

– А Бруно?

– А что Бруно… Руку вон поцарапал. И не выспался.

– Ясно.

– Вот ты зачем опять так сказал?! – еще выше поднял голос Арчи.

– Давно спорят? – шепотом поинтересовался Стас.

– Да я сам только что пришел, – пожал плечами Скальпель. – Уже спорили. Сейчас остывать начнут. Минут через пять.

– Не думаю, – покачал головой Стас, – накал крепок. Ставлю на четверть часа.

– Принято.

«Да придет свет в дома ваши, да приведет с собою звук! Да не утихнут вороты электростанций, и да не собьются с пути верного и праведного радиоволны. Это говорю вам я, и имя мне диджей Халли. И азм есмь бессменный ведущий рэйдио «Хоспис», последнего нормального радио катящейся в геенну огненную цивилизации. Имеющий радиоточку да услышит! Внемлите же радиопастыря своего, покуда бесовы глушилки не обронили сорное семя радиопомех на голос истины. Да будет известно вам, что не далее как третьего дня были взломаны склады на улице Гофмана, что в столице Второго Периметра. И украдены были нечестивцами несколько цистерн с ГСМ. При этом ни охрана складов, ни сам владелец ни сном ни духом, разве что страховку вовремя получили. И вопрошаю я вас, агнцы эфирные, а что ж тогда продается в магазинах того самого владельца, имя которому Генрих Арбаунен? И нет у меня ответа… Известно мне лишь, что дело то прикрыли и на тормозах спустили. Судить не мне, и да не судим я буду.

А пока вы размышляете и делаете выводы о том, на что тратятся ваши налоги, давайте обратимся, дети мои, к классике жанра. Пусть ворвется в дома ваши псалом «Love me tender». Не отходите от радиоалтаря. Сегодня пятница, и общение, даст бог, у нас будет долгим».

«Love me tender, love me sweat», – обнявшись, подпевали Шрам и Арчи. Проснувшийся Бруно налегал на жареные крылышки. А Скальпель и Стас тихо шептались за столом.

– Короче, – рассказывал хирург, – я услышал краем уха, так что на истину в первоисточнике не претендую. Сам понимаешь, в таких делах…

– Скальп, ну не тяни вурдалака за зубы, а?

– Ну, в общем, ходят слухи, что в верхах какой-то процесс идет. Будто бы заговор антиправительственный раскрыли. И в список подозреваемых входят самые громкие имена из военного командования, из министерств, из бизнес-верхушки. А вчера сразу три самострела было. Все вроде как из списка. Один полковник, один банкир и его жена.

– Круто…

– Слушай дальше. Знаешь, откуда ноги растут?

– Ну?

– Я опять же не утверждаю, но, похоже, из руководства ополчения.

– Из черно-белых? А они-то тут при чем?

– Вот и я думаю, они-то тут при чем? Однако я тут на приеме был одном непростом, – Скальпель ткнул указательным пальцем в сторону потолка. – Настолько непростом, что наш губа там был вроде как мелкая сошка, а замгуба чуть ли не на кухню заказы относил…

– А ты-то там что делал?

– Да… Долго рассказывать. Ну, короче, меня по министерству нашему продвигают.

– Маладца!

– Погоди, это ерунда, Стас. В общем, не важно, что я там делал, но помимо прочих там присутствовала вся верхушка черно-белых.

– И?

– Так вот, бывалые вояки из министерства обороны, волки из безопасников и твои коллеги с большими погонами аж бледнели, когда они мимо ходили. А если заговаривали с кем-то, то тот, с кем заговаривали, начинал вдруг заикаться или петуха давать.

– Ни хрена себе. А с чего? Они ж просто гражданские, так, лавочники и прочая шушера.

– Не знаю. Но что-то мне нехорошо от этой картинки делается. Я, конечно, против равноправия, братства и товарищества ничего не имею. Не социалист, но Маркса читал и кое с чем согласен. Но, сдается мне, если лавочники в смутное время к власти приходят, ничем хорошим это не пахнет.

– М-да…

Стас попытался вспомнить лицо того невзрачного представителя черно-белых, что буквально несколько часов назад выкрикивал с трибуны о воинах Бога и предназначении. И не смог. Невзрачный…

– В целом, как считаешь, чего ждать от такого конъюнктивита? – спросил Стас Скальпеля.

Скальп помолчал, вращая между двух ладоней пустой стакан. Потом ответил тихо:

– Этого я тоже, старина, не знаю. В том-то и беда… Но тревожно мне так, как будто вот-вот аврал крикнут, а я на толчке со спущенными штанами.

Ближе к полуночи Скальпель набрался так, как не набирался давным-давно. Стас бросил свое пальто на сдвинутые стулья в углу, где недавно дремал Бруно, и аккуратно перетащил туда друга. Тот мгновенно свернулся, прижав к груди ноги, и оказался вдруг маленьким, так что всего два стула было как раз. Стас подумал и накинул на него сверху кожаную куртку Бруно.