Александр Лонс - Арт-Кафе Страница 48

– Да? – она по привычке вскинула брови. – Тоже мне, открыл Америку. Но ты мне казался человеком творческим, что предполагает эмоциональность и самодостаточность. Тут не надо быть философом, чтобы понять столь банальную вещь.

– Как тебе сказать, творческим… – немного замялся я. – Это происходит немного от других корней. Творческий человек должен быть постоянно чем-то неудовлетворен. А счастливые люди, обычно не жаждут ни самовыражения, ни самореализации: для чего им это надо? Зачем? Они и так упакованы по полной программе. Всем довольны, всему рады. Лишь чем-то неудовлетворенная личность может создать нечто конкретное. Творчество – всего лишь вытаскивание из себя тех образов, что давят изнутри и мешают жить, а внешние впечатления – пища для этих образов. Если питаться каким-нибудь бредом, то и на выходе получается бред… Хотя иной раз и не поймешь, где бред, а где объективная реальность со своими образами.

– Ну, по-моему, это величайшее недоразумение всех времен и народов, – ораторствовала Стелла, – смотреть на некую мифическую «связь с реальностью», как на что-то объективное данное нам в ощущении. Никакой такой связи нет, да и не было никогда. Человеческое сознание – и есть та самая реальность, а сама реальность – всего только сознание этого самого человека. Сам человек, и все что он потребляет, видит, слышит и всячески ощущает, пока живет – вот она реальность. Справедливо и противоположное: реальность управляет человеком, если он не в состоянии управлять реальностью сам. А случаев, чтоб нормальный здоровый человек совсем не умел ничего менять и переделывать, еще не было. На то он и человек, кстати. Беда, вернее – вековая привычка – состоит в том, что бытует некий усредненный образ реальности как общепризнанного стандарта. Некая среднестатистическая величина образов мира в сознании многих людей. Но это уже не совсем реальность. Вернее – совсем не реальность. Потому что нету реальности кроме той, в какой обитаешь ты сам. Есть твой мир, каким бы бредом он не казался другим, и это для тебя все. А те личности, которые не могут принять это, всегда будут лишь трехмерными проекциями на четырехмерное пространство чужого мира. Да, я давно уже предпочитаю существовать в мире, сотворенном моим собственным разумом, и не собираюсь обитать в реальности, при создании которой принимала весьма слабое участие.

– Это философия чья? – забеспокоился я. Тема уходила куда-то в сторону, принимая нежелательный оборот. Меня такие разговоры всегда пугали и вгоняли в крутую тоску. Но по горькому опыту я знал, что пресекать тему сразу нехорошо и неполезно для будущего. Достаточно немного поддержать разговор, а потом утопить в ответах не к месту, и при первой возможности перевести стрелки на иную тему. – Какого-нибудь философа с труднопроизносимой фамилией? Какой-нибудь крутой плохозапоминаемый субъективный трансцендентальный идеализм?

– Не совсем, но типа того…

15. Кофе по-бедуински

…Она перевернулась, и мы продолжили уже в другой позе. Потом все, наконец, иссякло, и минут через двадцать, когда она уже спала, мне вдруг захотелось пойти в душ. Сна не было. Тихо поднялся, на цыпочках вышел из комнаты, и направился в сторону санузла. Когда я уже стоял под теплыми упругими струями и мылся, Стелла вдруг вошла в ванную.

– Ну, ты даешь! – сказала она улыбнувшись. У нее был сонный немного усталый вид, и она мило щурилась от яркого света.

– А что? Чего-нибудь не так?

– Все так. Вообще у нас с тобой первый раз такое, но ничего, понравилось. Можно к тебе?

– Заходи.

Она встала в ванну, взял с полочки гель и, налив его на руку стал меня мыть. Начала с шеи, потом провела ладонями по плечам, по груди, ниже… Я опять напрягся. Она это заметила и улыбнулась едва заметно. Но все, даже самое приятное, в результате приходит к своему естественному завершению.

– …я видела два сохранившихся чуда света, – рассказывала мне она о своих путешествиях по странам юга и востока, когда мы снова оказались на ее диване. – Пирамиду Хеопса и храмовый комплекс Каджурахо. Впрочем, Каджурахо в традиционные семь чудес никогда не входил. Короче – потом мы поехали в Тунис и там нам устроили экскурсию по Сахаре.

– А в Тунисе есть Сахара? – как-то бездумно, спросил я. В принципе после хорошего секса появляется чувство расслабленности и какого-то освобождения. Может именно поэтому некоторые люди говорят, что витают в облаках? И еще в таких случаях нужен хороший сон, только вот обычно не остается времени на этот самый сон.

– Ну, сдрас-с-сте! Весь юг Туниса – Сахара и есть. Кстати там проходили съемки первого фильма «Звездных войн». Дело было в окрестностях какого-то берберского поселения, и я ездила туда. Вообще, если бы не этот Тунис, то вся космическая эпопея получилась бы совершенно другой. Даже само название планеты Татуин – тунисского происхождения, если хочешь знать. Уж очень напоминает оно один из тамошних регионов – Татауин. А в песках Сахары до сих пор торчат остатки декораций, и это теперь туристический объект. Гладкая пустыня, а на ней кучкуется несколько домиков с круглыми крышами и стоящие рядом сооружения, что-то среднее между роботами и водокачками, прикинь? Эти железяки придавали всему поселку нереально фантастический вид. Я тебе фотки потом покажу. Но дорога туда – это полный пипец! Наш джип с каким-то надсадным ревом карабкался на высоченные барханы, потом буксовал, а затем, под вопли и причитания пассажиров, съезжал с почти отвесного склона вниз, чтобы снова лезть на новый бархан. У меня было только одно желание – выскочить из этой машины нафиг, пока она еще не перевернулась. Однако обошлось. Так вот, именно там меня обучили готовить кофе по-бедуински, он же кофе по-берберски.

Я вздрогнул. Это мне напомнило недавний сон и еще кофе по-мавритански, с которым у меня сразу же возникали болезненно-неприятные ассоциации и разные шизофренические воспоминания[11].

– Расскажешь рецепт? – попросил я, чтобы хоть что-то сказать, ибо новый рецепт кофе мне сейчас был нафиг не нужен. – Что, сами бедуины научили? Или берберы?

– Бедуины. Вот оригинальный рецепт, который мне любезно сообщили прямо там. Запоминай. Нужно взять две столовые ложки кофейных зерен арабика, чуть меньше стакана воды, кувшинчик с узким носиком – дхалле, или нечто подобное. Можно использовать джезву с длинным горлышком и крышкой, только нужно будет оставить небольшую щелочку для испарения воды. Кофейные зерна обжарить до светло-коричневого цвета, истолочь или смолоть довольно мелко, но ни в коем случае не в пыль. В идеале ручная мельница – самое оно. В кувшинчик или кофейник с длинным узким носиком налить воду и довести до кипения. Потом снять с огня, засыпать весь свежесмолотый кофе и перемешать. Затем надо накрыть кувшинчик крышкой, и зарыть на одну треть высоты в раскаленный песок и оставить так на восемнадцать – двадцать часов. Полученный густой, тягучий, ароматный напиток понемногу разливают в чашки, запивая каждый глоток чистой холодной водой. Пить его, по бедуинским обычаям, полагается неторопливо, наслаждаясь каждой каплей, каждым глотком.