Маскарад - Валерий Пылаев Страница 52

Всего и делов.

Но реальность, как это нередко с нею случается, изрядно разошлась с ожиданиями. И сомнительные сюрпризы начались где-то между вторым и третьим пунктом плана. Сумароков прибыл в Петербург, устроился в апартаментах… и примерно через четверть часа к доходному дому приехал здоровенный черный автомобиль. За ним еще один, потом третий четвертый… В общем, где-то к полуночи мест у тротуара на Каменноостровском проспекте уже не осталось вообще.

Владельцы дорогих авто не спешили высовываться наружу, однако сыскари не зря ели свой хлеб, и уже совсем назвали нас с Геловани всех прибывших поименно. И я ничуть не удивился, когда узнал, что незваные ночные гости доходного дома примерно на две трети состояли из тех, кто не так давно стоя аплодировал речи Сумарокова на заседании Государственного совета.

«Левые» явились защитить своего предводителя. Несколько человек еще могли приехать случайно — втихаря обсудить политические перспективы, засвидетельствовать свое почтение или просто так, без особой причины. Но почти две дюжины сильных Владеющих, среди ночи, да еще и с охраной… Неспроста.

А значит, кто-то проговорился. Предупредил, что сегодня за князем Сумароковым придут.

— Еще одна машина. Генерал Куракин с сыновьями и племянником. — Геловани плюхнулся на сиденье рядом и сердито хлопнул дверцей. — С чего ты вообще взял, что твоей графине можно доверять?

— Доверять нынче нельзя никому. — Я пожал плечами. — Однако все это не слишком-то похоже на попытку избавиться от меня или вас. Есть способы и попроще.

— Согласен. Поэтому ничего и не понимаю, совершенно ничего! — проворчал Геловани. — Но все это явно неспроста!

— Явно. — Я кивнул и указал на остановившийся в десятке шагов перед нами автомобиль. — И это тоже, ваше сиятельство… Похоже, кавалерия прибыла.

Дверца распахнулась, и на дорогу выбрался Горчаков. И сразу следом за ним еще двое мужчин помоложе. Если не сыновья, то наверняка племянники или кто-то из ближайшей родни. Лиц в темноте я, конечно же, не разглядел, зато родовой Талант почувствовал сразу: могучий, тяжеловесный. Сдержанный, но уже скрученный в тугую пружину, готовую ударить.

Их благородия явно прибыли сюда во всеоружии. И даже если не собирались драться, вполне рассматривали и такой вариант развития событий.

— Так… А ну-ка посиди пока, капитан. — Геловани взялся за ручку на дверце. — Пойду поинтересуюсь, какого черта здесь забыли еще и эти.

Я послушно остался в машине. Не то, чтобы меня не интересовало, чего ради его светлость заявился сюда среди ночи, да еще и с «группой поддержки» — догадки имелись и так. А когда через четверть часа приехали еще трое друзей покойного Юсупова, мозаика сложилась окончательно.

Кто-то донес и консерваторам… Или они сами сообразили, что на Каменноостровском проспекте сегодня намечается та еще заварушка и тоже потянулись в центр города, чтобы ее не пропустить. «Правые» уступили своим недругам примерно час с небольшим, зато наверстывали упущенное с такой ретивостью, что когда небо над крышами домов начало розоветь, их уже насчитывалось раза в полтора больше — и это без охраны и подкрепления, которое наверняка оставили где-нибудь на соседних улицах.

Небо было ясным, однако над Петербургом стремительно сгущались тучи.

Я вытащил из кармана хронометр и щелкнул крышкой. До ареста Сумарокова оставалось еще чуть больше двух часов, но уже сейчас было ясно, что план развалился, как карточный домик. Не стоило и надеяться, что вся эта сердитая толпа… обе толпы по разные стороны дороги каким-то волшебным образом рассосутся к утра, и никто не помешает нам с Геловани зайти в доходный дом и выполнить свою работу.

Дело изрядно осложнялось тем, что загадочный доносчик мог точно так же предупредить и Сумарокова. Хотя ему и так наверняка уже позвонили — вряд ли в барских апартаментах его сиятельства не имелось ни одного телефонного аппарата или…

Из тягостных размышлений меня вырвала вспышка света. Почти бесшумная — сработала невесть откуда взявшаяся камера. И тут же со всех сторон послышалась забористая ругань. Аристократы держали себя в руках, зато жандармы и уж тем более городове в форме, которых согнали сюда с ближайших перекрестков, явно не отказывали себе в удовольствии поупражняться в изящной словесности.

— Довольно, господа! — Я выбрался из машины наружу. — У нас высочайшее указание не допускать прессу!

Без толку. Репортер — тощий мужичок с висячими длинными усами — послушно ретировался, отступая в тень на безопасное расстояние, и оттуда снова защелкал затвором фотоаппарата. Кто-то из Горчаковской родни пригрозил ему кулаком, но через несколько мгновений вспышки полыхнули и на той стороне дороге и откуда-то с крыши и, кажется, даже под аркой доходного дома, где остановился Сумароков.

Кровь еще не пролилась, однако акулы пера будто учуяли ее заранее. Кто бы ни проболтался о грядущем аресте, он явно сделал это не просто так. И ему зачем-то необходимо было сделать из всего этого самое настоящее шоу с максимально возможной оглаской.

Я мысленно пообещал себе медленно и мучительно убить Воронцову, которая, конечно же, знала втрое больше, чем потрудилась мне рассказать, и неторопливо двинулся к Геловани, который, похоже, уже готов был взорваться.

— … меня арестовать вас, Александр Михайлович! Или хотя бы потрудитесь объяснить, что здесь происходит. Кто эти люди, и чего ради они изволили пожаловать сюда посреди ночи? — Во все стороны от его сиятельства разошлась волна энергии, от которой ближайшие фонари тут же сердито зажужжали, мигая и искрясь. — В последний раз повторяю: отправляйтесь домой и ложитесь спать! Или, клянусь богом, я буду