Петр Завертаев - Небесная милиция Страница 54

Заморокин замычал и замотал головой. Коля сообразил, что с залепленным ртом тот говорить не сможет. Коля сунул за пояс свой пистолет, подобрал с пола брошенный скальпель и сделал надрез там, где у Заморокина должны были находиться губы.

Заморокин со стоном и хрипом задышал ртом.

— Уф! — сказал он, когда дыхание восстановилось. — А ну, Студент, развяжи меня!

— Багси, — поправил его Коля и снова достал из-за пояса пистолет.

— Что? — не понял Заморокин.

— Я сказал, что меня зовут Багси.

— Черт с тобой! Багси! — воскликнул Заморокин. — Развяжи меня!

Коля не тронулся с места.

— Где Дудкин? — повторил он вопрос.

— Какой еще, к чертям собачим, Дудкин?! — взорвался Заморокин. — Не знаю я никакого Дудкина!

— Дудкин — это тот, кого ты считал курьером Бека, — спокойно пояснил Коля.

— Ах, этот! — вспомнил Заморокин. — Так он же у вас!

— Что? — удивился Коля. — Ты не путай! Дудкин остался у вас.

— Ну, правильно, у нас! А потом он исчез! А вместе с ним два моих лучших человека! Исчезли без всяких следов! Я думал, это вы подсуетились!

Коля нахмурился.

— Ты врешь, — сказал он после некоторого раздумья.

— Клянусь! — выкрикнул Заморокин. — Матерью клянусь, он исчез! Не знаю я, где он! Слушай, Студент… Тьфу ты! Как там тебя…

— Багси.

— Багси! Какое там врешь! Мне только что хотели отрезать… Ты сам видел! Какое там врешь! Развяжи меня, я тебе все отдам! Все, что у меня есть! Только развяжи!

— Ты его убил! — догадался Коля. — Убил Дудкина, а теперь говоришь, что исчез. Знаю я, как у тебя люди исчезают.

— Не убивал! — воскликнул Заморокин. — Матерью клянусь! Чем угодно! Этим клянусь! — Заморокин в порыве отчаянья кивнул вниз, на свои плейбойские трусы. — Не знаю я, где этот твой чертов Дудкин! Чтоб его разорвало!

Коля был в замешательстве.

Рубен с интересом слушавший разговор, стоя на коленях, повернул голову в полоборота и сказал Коле:

— Слышь, друг! Не знает он, где твой кореш. Правда, не знает. У меня на такие вещи глаз наметанный. Давай разойдемся по-хорошему. Ты все что надо спросил, дай теперь нам работу закончить.

— Заткнись! — одернул его Коля.

Но Рубен не унимался.

— Слышь, если убивать его будешь, дай сначала нам дело сделать, потом убивай сколько хочешь. Как друга тебя прошу, Багси-джан!

— Сказал заткнись! — огрызнулся Коля.

Рубен с тяжелым вздохом отвернулся к стене.

— Слушай, Багси, — подал голос Заморокин. — Ну сам рассуди, зачем мне его убивать? Какой смысл? Мы с вами обо всем тогда договорились. Его отвезли в… гостиницу, поили, кормили, ни в чем ему не отказывали. А потом он просто исчез! Как испарился. И спросить не у кого! Два человека, которые его караулили тоже исчезли. Зачем мне его убивать?

— Ты тоже заткнись! — приказал Заморокину Коля.

Он стоял посреди комнатки с двумя пистолетами в руках и думал, что ему делать дальше.

Рубен слегка повернул голову в сторону Сергея.

«По счету три» — беззвучно прошептали его губы.

После того, как Заморокин ушел за кулисы, Болек и Лелек продолжили живо обсуждать конкурсанток. Разговор их напоминал спор игроков на ипподроме перед тем, как сделать ставки. При этом названия «ипостасей» напоминали диковинные клички лошадей: номер «шестой» — Свобода, номер «одиннадцатый» — Радость, номер «четырнадцатый» — Раскрепощенность. Номер «пятый» была слишком тощей и постоянно спотыкалась, у такой на дистанции не было шансов, зато номер «тринадцатый» была хороша во всех отношениях, это сразу чувствовалось по тому, как она не могла устоять на месте и постоянно перебирала ногами, словно рвалась в бой. Волк в разговоре не участвовал, какое-то время он молча разглядывал сцену, словно не замечая, что на ней уже никого нет. Потом молча встал из-за стола и направился в сторону туалета.

Просторный туалет, отделанный кафелем в голубых тонах и благоухающий, как влажный тропический лес, показался Волку уютным. Возвращаться в зал он не торопился. Тщательно вымыл руки, после чего задержался перед зеркалом, оценивая, как сидит на нем недавно купленный по настоянию Ивана темносерый костюм. В повседневной жизни Волк обходился кожаной курткой, но Заморокин, старый пижон, требовал, чтобы в особых, как он выражался случаях, его окружали люди в галстуках. Кривая усмешка сделала обезображенное шрамом лицо Волка еще более ассиметричным. Краем глаза он заметил, как сзади открылась дверь кабинки и из нее вышел человек. Волк моментально узнал его. Это был журналист, которого привезли вместе с курьером от Бека, тот, что оказался потом подполковником РУОПа.

Волк прикрыл лицо рукой и наклонился к зеркалу, сделав вид, что исследует что-то в области своего носа. Журналист даже не взглянул на него. Напевая себе под нос, он быстро вымыл руки и ушел.

«Обложили» — мелькнуло в голове у Волка.

Из кобуры под мышкой он достал пистолет, проверил обойму, сунул пистолет за ремень и вышел в зал. Встав у стены, он быстро осмотрел зал, столик за столиком. Кроме журналиста-подполковника, беседовавшего с какой-то девицей, Волк увидел еще несколько человек типично РУОПовской внешности. Он посмотрел на свой столик. Лелек и Болек продолжали безмятежно болтать друг с другом. Лелек, словно почувствовав на себе тяжелый взгляд Волка, повернул голову в его сторону. Волк сделал ему незаметный знак рукой, приказывая подойти. Лелек быстро понял, что что-то случилось. Улыбка сползла с его лица. Он встал из-за стола и оглядываясь по сторонам пошел через зал к Волку.

— Обложили, — негромко сообщил ему Волк. — В зале РУОП.

— Где?! — ужаснулся Лелек и попытался оглянуться.

— Не оглядывайся! — цыкнул на него Волк. — Я сейчас пойду к Ивану. Вы оставайтесь на месте. Сидите спокойно. Если начнется заваруха, поднимите в зале побольше шуму и прорывайтесь к нам. Понял?

Лелек сглотнул слюну и кивнул.

— Ага.

— Что, ага?! Повтори, — сказал Волк.

— Поднять в зале побольше шуму и прорываться к вам, — повторил Лелек. — Да ты не волнуйся, шумнем как надо! В первый раз, что ли!

— Иди! — сказал Волк, поморщившись.

Лелек развернулся и быстро зашагал обратно к столику.

Придерживая пистолет под полой пиджака и не спуская глаз с журналиста, Волк бочком тронулся вдоль стены по направлению к ступенькам, ведущим за кулисы.

При любом резком движении любого человека в зале Волк готов был стрелять. Но, к счастью, никто не обратил на него внимания. Зрители вели себя как ни в чем ни бывало. Он беспрепятственно пробрался в темный коридор за кулисами. Коридор был пуст. Откуда-то из дальнего конца доносился гул женских голосов и смех. Ничего подозрительного. Он двинулся на голоса, дошел до двери, обклеенной звездами из фольги, с табличкой «Гримерная». Резко распахнул дверь. У Волка зарябило в глазах от блестящих одежд и множества обнаженных женских грудей. Тут же раздались возмущенные крики: «В чем дело?!», «Закройте дверь!», «Хам!»