Руслан Галеев - Радио Хоспис Страница 56

– Какая марка мотоцикла?

– Пока не знаю. Но думаю, будет что-то достаточно скоростное. И с коляской.

– То есть полтора метра ширина, да?

– Наверное. Не знаю.

– Возьмем тогда два про запас. Два метра – это либо Семен, либо Фицпатрик. Но Фицпатрик сейчас в Третьем Периметре. Собирает товар. Так что Семен. Он мой должник. Очень кстати.

– Сколько потребуется времени на улаживание?

– Ну, – Фарик осмотрелся, – если на кухне есть телефон, то меньше пяти минут. Но, Стас, если узнают в Управлении…

– Не узнают. А если узнают, меня первого в расход пустят.

На первом канале у новостей была несколько лет назад такая заставка. На фоне звездного неба медленно восходила Земля, постепенно окрашиваясь солнечным светом. Программа была утренняя. Своего телевизора у Стаса тогда не было, так что он ее редко видел. В это время он либо ехал на работу, либо с работы – в зависимости от того, в какую смену нужно было крутить баранку. Так вот, говорили, что если присмотреться, то видна леска, за которую привязан поднимающийся глобус Земли, а в один из моментов мелькает рука, которая эту леску тянет. Каждый раз, когда кто-то говорил об этом, Стас клялся и божился себе, что непременно при случае этот момент разглядит. Но случай никак не представлялся. А когда полтора года назад в его квартире появился собственный телевизор, заставку уже сменили: римская колесница, запряженная тройкой огнедышащих лошадей, неслась по залитому синим светом полю. Вообще-то было не совсем понятно, что эта заставка символизировала. Наверное, тот факт, что от хреновых новостей никуда не спрячешься. И рано или поздно они настигнут тебя, как эта римская колесница. Накрутят на обод колеса или спалят огнем из лошадиных ноздрей. Потом обведут сначала белым мелом, потом черной рамочкой, и ты станешь мало кого интересующей новостью. Ненадолго. Так это понимал для себя Стас.

Но в этот вечер он снова вспомнил старую заставку. Только так, как будто бы ее прокручивали задом наперед и Земля опускалась, постепенно погружаясь в ночь. Он подумал, что если бы не началась война, то ученые, про которых он однажды читал в журнале, закончили бы свою работу по изобретению двигателя, с помощью которого человек мог бы летать к звездам. И оттуда тоже можно было бы увидеть руку, которая держит леску.

Между тем город кипел жизнью. Его асфальтовые вены пульсировали фарами и поворотниками, стоп-сигналами и освещенными салонами. Над ним парили квадратными нимбами яркие окна домов, устремленных ввысь, туда, куда так и не смог забраться человек. Как знать, может, когда-нибудь люди научатся строить дома, крыши которых будут выходить в космос. Было бы интересно побывать на такой крыше и посмотреть вниз. Хотя вроде бы в космосе нельзя дышать. Ну, можно было бы раздобыть по такому случаю водолазный костюм, в мореходке были такие штуки. У них огромные круглые шлемы, которые надевались на голову, а из затылка тянулся мощный шланг для закачки воздуха. Стасу, правда, так и не удалось побывать в таком шлеме под водой. На самом деле ему многого так и не удалось сделать.

Он подъехал к дому Алисы и Готфрида за четверть часа до назначенного срока. Припарковал машину через дорогу и закурил. Он внимательно осматривал улицу из темного салона, но непохоже было, что кого-то заинтересовал одноэтажный краснокирпичный особняк с белым крыльцом.

Машины шли ровным потоком мимо. Кроме «Плимута», ни одна из них не пыталась припарковаться на обочине. Снег медленно кружил в безветрии, скапливаясь на шапках фонарей, на заборах, на крышах домов, но асфальт, даже на безлюдном тротуаре, оставался почти идеально черным.

Стас набрал полную грудь воздуха и открыл дверь. Было свежо.

«Вот и ночь, дети мои. Бездельники, а ну скажите старине Халли, как вы намерены провести ее? А? Набивая желудки разносолами и открупоривая бутылки? Ну что ж, кто я такой, чтобы судить вас? Я сам именно этим занимаюсь едва ли не с полудня. Потому что суббота – это праздник, который всегда с нами!

А я, знаете ли, намедни посмотрел новое творение этого молодого гения от кинематографа с колючим именем Хичкок. Называется лента «Psycho». Оригинально, должен вам сказать. Вроде бы и детектив, ан нет. Там фишка скорее даже не в преступлении, а в том, что творится в голове убийцы. Да. Рекомендую к просмотру. Одного я только не смог и никогда не смогу понять. Какого черта надо было так высоко держать камеру во время сцены убийства в душе? Вот я буду откровенен. Когда женщина моется в душе и я смотрю на это, меньше всего меня интересует выражение ее лица. Ну да ладно, спишем этот минус на молодость режиссера.

Что бы мне вам такого поставить в этот славный вечерок?.. Ну, пусть, к примеру, будет K. D. Lang с композицией «So In Love». Славная добрая музыка для славного осеннего вечера».

В прихожей около дверей стояли две сумки. Стас не вспомнил об этой мелочи, когда инструктировал Алису и Скальпеля. Если бы кто-то перебрался незамеченным через забор, он легко увидел бы эти сумки через одно из окон прихожей. Хотелось бы знать, о каких еще мелочах забыл Стас…

В доме уже пахло заброшенностью. Так бывает. Перед побегом люди пытаются собрать необходимые вещи, они суетятся, и поднимается много старой, забытой пыли. А может, дело в другом. Может быть, дом чувствовал, что его бросают, и был напуган. И у него выделялось что-то типа адреналина, как у человека, когда на него нападает собака. Запах старой, поднятой в спешке пыли, запах побега. Последний раз Стас чувствовал его во времена отступления. Тогда не нужно было заходить в дома, чтобы почувствовать его. Этот запах витал повсюду.

Они сидели в гостиной вокруг того же стола. Лишь согбенный Захария сидел в кресле поодаль и смотрел на экран выключенного телевизора. Он снова терял хозяина, старый верный слуга.

На столе все еще стояла большая тарелка с одиноким бутербродом-панини. Даже не притрагиваясь, можно было сказать, что он зачерствел. Толстяк Ауч дымил окурком дешевой сигары. Стас молча подошел и положил перед ним сигару Керима Фарика.

– Иди в «Долину», старина. Теперь моя очередь. По дороге придумай, что сказать, если тебя будут ждать и спросят, почему тебя не было.

– Уже придумал. – Ауч убрал подаренную сигару во внутренний карман пиджака и грузно поднялся. – Позаботься о ребятах, да?

Захария прошуршал мягкими тапками по гостиной, потом по прихожей, чтобы закрыть за ним дверь. Стас подождал, пока щелкнет замок. Сел за стол. Алиса была бледна, но ощущение готовой рассыпаться античной маски, с которым уходил Стас, исчезло. Да, она была в отчаянии, но это было отчаяние решимости. Если Стас и беспокоился о ней минуту назад, то теперь был спокоен. Она не упадет в обморок, не остановится на полпути. Стас снова вспомнил, как она шла по причалу, как солнечный свет не мог выбраться из ее спутанных ветром волос. Вспомнил и силой воли прогнал видение.