Дело об убийстве маркиза де Лианкура (СИ) - Лариса Куницына Страница 57

— Негодяй… — простонал де Полиньяк. — Этот парень совсем отбился от рук. Я всё-таки обломаю палку о его спину! Ну, что стоишь! Вели закладывать карету! Я еду к де Рогану, а потом во дворец.

Приехав к виконту, он с раздражением выслушал доклад своего капитана, охранявшего пленника, о том, что хозяин дома ни свет, ни заря уехал во дворец.

— Я полагаю, он струсил, — поделился своим мнением Брикар. — Он предоставил действовать вам, оставаясь в стороне на случай, если что-то пойдёт не так.

— Я вовсе не считал его храбрецом, — проворчал де Полиньяк, неодобрительно взглянув на капитана. — Мне известно, что он трус и ничтожество, но в нашем деле это даже к лучшему. Им легче будет управлять. Приведите сюда де Лорма. Мы едва успеваем к началу заседания суда.

Он мрачно наблюдал, как из подвала вытащили пленника, на голове которого красовался серый мешок, для верности на шее перехваченный бечёвкой. В таком виде его и вывели на улицу, чтоб усадить в карету. Де Полиньяк сел напротив, и карета тронулась по заполненным народом улицам.

По дороге граф нервно постукивал пальцами по колену, то и дело, приоткрывая шторку на окне, чтоб выглянуть наружу. Он не учёл, что наступило светлое утро, и горожане вышли из домов, чтоб заняться повседневными делами, потому карета ехала медленно, пробираясь сквозь толпу.

— Мы едем в суд, — в какой-то момент сообщил он, взглянув на неподвижного узника, но тот никак на это не отреагировал. — Тебе что, заткнули рот? — поинтересовался де Полиньяк. — И поделом! Вчера ты был не в меру разговорчив. Ничего, у тебя будет возможность выговориться в суде, если конечно, ты сможешь говорить после ночи с кляпом во рту. А если нет, тем лучше, скорее будет вынесен приговор!

Он гордо отвернулся, но вскоре снова с беспокойством выглянул в окно. Он опасался, что в отсутствие подсудимого суд перенесёт заседание на другой день, и передача узника страже ввиду отсутствия зрителей не произведёт нужного эффекта.

Однако, наконец, Королевская улица осталась позади, и карета бойко застучала колёсами по брусчатке огромной площади. Здесь тоже было людно, но прогуливающиеся перед дворцом придворные и горожане поспешно убирались с дороги, не мешая её движению. Она подъехала к воротам Чёрной башни, и вскоре граф уже шествовал по бесконечным коридорам административной части дворца, подгоняя своих слуг, тащивших узника.

Подходя по длинной парадной галерее к дверям в зал суда, де Полиньяк увидел возле них двух гвардейцев и вздохнул с облегчением. Это значило, что заседание ещё не закончилось, и король находится в зале. Гвардейцы, не проявив удивления в связи с этой странной процессией, распахнули двери перед коннетаблем, и он гордо вошёл в зал. Первым делом он взглянул туда, где под бархатным балдахином на золочёном кресле сидел король и со скучающим видом рассматривал свои руки, унизанные перстнями.

— Я привёл нашу пропажу! — провозгласил коннетабль и обернулся, чтоб убедиться, что его узник стоит рядом.

По залу пробежал удивлённый шум, и он обернулся, чтоб насладиться этим зрелищем, и замер. Место для подсудимого вовсе не пустовало. Там, с любопытством глядя на него, сидел граф де Лорм в нарядном камзоле из чёрного бархата, отделанном золотой парчой, а на его груди поблескивали две цепи — баронская и графская. Спустя мгновение де Полиньяк почувствовал смятение, потому что заметил у него на шее бордовую полосу от собственной удавки и вдруг вспомнил, что вчера вечером у него на шее этой полосы не было. Он резко обернулся и, поспешно развязав бечёвку, сдёрнул с головы своего пленника мешок. Он с ужасом увидел бледного и встрёпанного Феликса с засунутым в рот кляпом. Поспешно он начал вытаскивать у него изо рта этот скомканный платок, а, закончив с этим делом, отвесил ему в сердцах звонкую пощёчину.

— Ваше сиятельство, граф де Полиньяк, — услышал он спокойный голос главного королевского судьи. — Я напоминаю вам, что вы находитесь в присутствии короля в королевском суде, а, стало быть, должны соблюдать этикет. Прошу вас занять место в зале или покинуть его.

— Простите, ваша честь, — пробормотал, кланяясь, коннетабль, потом заметив свою оплошность, поклонился королю, взиравшему на него с недовольством, — ваше величество.

И под откровенные смешки придворных, он начал протискиваться на свободное место на скамье. Главный судья вопросительно взглянул на короля и тот кивнул ему.

— Заседание суда продолжается, — провозгласил господин Ковелье. — Ваше сиятельство граф де Лорм, вы, по-прежнему, отказываетесь от того, чтоб вас защищал адвокат?

— Да, ваша честь, — поднялся со скамьи подсудимый. — Я намерен защищать себя сам.

— Как вам будет угодно, — кивнул судья. — Вы признаёте себя виновным по озвученному ранее обвинению?

— Нет, ваша честь, я невиновен, — заявил де Лорм.

— Слово предоставляется обвинению, — провозгласил Ковелье.

Королевский прокурор поднялся и, на ходу обернувшись к коннетаблю, кивнул, после чего подошёл к кафедре. Его выступление было пламенным и ярким. Он нарисовал зрителям и суду портрет неблагодарного и алчного внука, который, едва обретя любящего деда, поспешил убить его ради получения наследства. Публика слушала его с интересом, изредка поглядывая на короля, который продолжал откровенно скучать, и оживился лишь, когда прокурор перешёл к доказательствам виновности обвиняемого.

— Все, кто присутствовали в тот момент на месте преступления, видели графа де Лорма, склонившегося над раненным в грудь маркизом де Лианкуром, готовым испустить последний вздох. Кровь на его руках была самым ярким доказательством его вины. Однако впоследствии были обнаружены и иные улики, подтверждающие его злобный замысел. В его доме на Королевской площади были обнаружены написанные его рукой письма в адрес его друзей: маркиза Ардена и графа де Фонтейна, в которых он обсуждал возможность продажи им части земель Лианкура, а также рыцарям Элоту и Герлану, находящимся в настоящее время в луаре Синего грифона. Указанным алкорцам он сообщал, что очень скоро станет маркизом де Лианкуром и сможет влиять на политику при дворе, а также на ход переговоров между нашим королём и альдором. То, что он заранее готовился к убийству своего деда, может подтвердить и свидетель обвинения барон Аларед, служивший графу де Лорму оруженосцем. Я прошу суд допросить его в этом зале.

— Пригласите свидетеля и приведите его к присяге, — распорядился судья.

Клерки суда тут же отправились выполнять его приказ, и в зал, гордо подняв голову, вошёл Эдам в новеньком, богато отделанном камзоле. Он прошествовал к кафедре, которую уступил ему обвинитель и, подняв руку, принёс присягу о том, что обязуется говорить правду, а также осознаёт, что если он нарушит эту клятву,