Курсант: Спецотдел МВД СССР - Рафаэль Дамиров Страница 57

— Гони! — заорал я на и без того перепуганного пилота. Тот выжимал из неповоротливого Ми-2 все что мог, но вертолет вдруг качнуло, и он стал заваливаться набок.

— Блок управления поврежден! — закричал пилот. — Мы садимся!

Бл*ть! Я вцепился в сиденье. Вертолет неуклюже стал заходить на вираж, все больше и больше заваливаясь набок. Я выглянул в окно. Больше выстрелов не было. Стрелок уже понял, что мы скоро приземлился. Вернее, наверное, сказать, что рухнем.

Вот до земли двадцать метров, десять, пять.

— Ровнее держи! — заорал я, глядя как вертушка неумолимо заваливается вправо.

— Не могу! — пилот судорожно щелкал какими-то тумблерами.

Бам! Удар о землю, крен — и основной винт взрыхлил снег. Добрался до земли и откинул корпус вместе с нами вперед, разлетевшись на куски.

Машину протащило еще несколько метров, пока она не зарюхалась в сугроб.

— Сели! — выдохнул пилот и повернулся ко мне.

На его бледном лице натянута несмелая улыбка. Нет, я бы улыбаться не спешил. Бах! Пуля пробила иллюминатор и впилась ему в грудь. Прямо в сердце. Аккуратная дырочка выпустила из груди несмелую красную струйку.

Пилот сполз на пол. Я упал и откатился в сторону, вытаскивая пистолет. Вот, бл*ха, попал. Теперь я уже не сомневался, что стреляют из снайперки. Калибр похож на 7,62. Говорят, такая и рельсу перешибет, а гражданский вертолет и подавно.

Я замер. В воздухе пахло жженой проводкой. Во рту металлический привкус крови. Я потрогал лицо. Блин. Губа разбита, сам не заметил, как шибанулся при посадке.

Тишина. Чего он, сука, ждет? Когда я выберусь? Нашел дурака… Пока я внутри, меня не достать, главное — в иллюминаторах не мельтешить. Ждем-с…

Час я притворялся мертвым. Только слышно, как сердце стучит. Никого не видно, будто ушел стрелок. Но чую, что он рядом, гад. Так просто меня не выпустит.

Начинало темнеть. Это мне на руку. Может, смогу выбраться? Я осторожно приподнялся Где-то снаружи раздался треск. Что за хрень? Потянуло дымом. За стеклами заиграли отблески пламени. Вот сука! Он костер развел. И жопой чую, что прямо под топливными баками.

Не такой, видать, человек этот отставной чекист, чтоб кого-то измором брать. Действует решительно и наверняка, да заодно еще и следы от пуль заметет. Зараза!

Времени мало. Баки скоро сдетонируют. Так… Что же делать? Я ошалело оглянулся. Распахнуть дверь и перекатом уйти в сторону? Я подполз к двери. Попробовал ее приоткрыть. Твою мать! Механизм заклинило! Или злодей снаружи чем-то подпер? Дело совсем дрянь. Еще несколько минут и я фейерверком взлечу на воздух.

В голове пронеслась тысяча мыслей. Прострелить окно, выбить ногой и попробовать вынырнуть с другой стороны от двери? Но, скорее всего, этого от меня уже ждут. И стрелок выбрал такую позицию, где обзор для него максимальный. Я даже не знаю, где он притаился. Со своим Макарычем против винтовки не потяну. Это все равно что с таксой на медведя охотиться.

Но другого выхода нет. Помирать, так с музыкой… Комбат, батяня, батяня комбат…

Мне вдругвспомнилась Соня… Наверное, ее письма лежат в общаге на Войковской маленькой стопочкой. А сам я все забываю писать с мест своих командировок. И матери с отцом толком не пишу. Дурень. От этого стало совсем грустно.

Я подполз к иллюминатору и поднял руку с пистолетом, готовясь высадить стекло. Располосовать триплекс в паутину в нескольких местах, а потом ногой долбануть. Надеюсь, получится.

— У тебя две минуты! — раздался снаружи громкий голос. — Выходи через дверь с поднятыми руками! Или взлетишь на воздух.

Я сразу узнал этот голос. Только сейчас в нем не было налета философии и нравоучений. Сквозил металл и командный настрой. Это был Погибов, а я и не сомневался, это мог быть только он.

На секунду я задумался. Хочет живьем меня взять. Зачем? И откуда он знает, что я один? Может, разглядел два силуэта на просвет, когда низко летели? Значит, стрелял он откуда-то с холма, с возвышенности, скорее всего.

— Выхожу! — крикнул я и спрятал пистолет под куртку, за ремень за спину. Кобуру отстегнул и отшвырнул в сторону.

Зачем я ему живой? Подождал бы, и сгорел бы я к хренам собачьим.

— Не стреляй! — крикнул я и снова надавил на дверь.

В этот раз она поддалась. В чуть приоткрывшуюся щель я вытащил руку и помахал:

— Я выхожу.

В ответ тишина. Молчит, сука, чтобы я не услышал, где он окопался. Я открыл дверь пошире, поборов соблазн рвануть вперед и перекатом уйти в сторону. Но рисковать так нельзя. Лесок негустой, а стрелок явно матерый. Я как на ладони.

Шаг, еще шаг. Снег, казалось, оглушительно скрипит под ногами.

— Руки! — из-за дерева в двадцати шагах на меня выставился ствол.

Я поднял руки. Вслед за стволом показался сам Иван. Непривычно видеть его в одежде. Тулуп из овчины, валенки и лисья шапка. В руках СВД-шка с оптикой, как я и предполагал.

— Ты один? — Погибов шагнул вперед, держа меня на прицеле.

— Теперь — да, пилот двухсотый. Ты ему прямо в сердце попал.

— Пистолет вытаскивай.

— Какой пистолет? — пожал я плечами, не опуская рук. — Я пустой.

— На п*зди! Пистолет! Ну!

Я потянулся одной рукой за спину.

— Стой! Повернись ко мне спиной! — скомандовал Погибов. — Встань на колени, ноги скрести. И без глупостей.

Вот падла! Из такого положения не то что пальнуть, развернуться даже в его сторону не получится. Продуманный… И голос его звенел, но даже не от напряжения — от осознания собственной власти. Я для него — не противник.

Пришлось подчиниться. Я из позы досматриваемого достал макарыча и бросил его в снег рядом с собой. Естественно, такая хитрость не проканала.

— В сторону отшвырни! — крикнул Иван. — Ноги не расцепляй.

Я наклонился за пистолетом и сам чуть не завалился в сугроб от такой позы “зю”. Наконец, подхватил свой ПМ и закинул его подальше.

— Мордой вниз!

Снова пришлось подчиниться. Опустился на руки, затем на грудь. Снег обжег лицо.

Слышно, как Иван прошлепал к тому месту, где зарылся мой ПМ. Щелкнул извлекаемый магазин. Проверяет, сколько там патронов. Лязгнул затвор. Передернул его, значит, один патрон выскочил. Щелк. Вставил обратно магазин. Знакомые звуки выдавали его действия. Снова передернул затвор, загнав патрон в казенник. Семь патронов, значит, боекомплект теперь Макарыча.

Затылком я чувствовал, что в спину мне смотрит мой родной пистолет.

Я чуть приподнял голову и скосил глаза. Видел, как Иван подбежал к вертолету и отшвырнул ногами хворост, что разгорался возле топливных баков.