Дело о покушении на Чёрного карлика (СИ) - Куницына Лариса Страница 6

Он купил этот дом на редкость выгодно у одного из фаворитов короля Ричарда, которого Жоан не желал видеть при дворе. Тот поспешил убраться с его глаз, благодаря судьбу за то, что не всё его имущество отошло в казну, и он может хоть что-то забрать с собой в ссылку.

— Я поеду с вами, — неожиданно заупрямился Шарль.

— Поезжай домой, — повторил Марк. — Скажи моей жене, что я приехал и приду, как только доложу Раймунду о результатах поездки. Пусть она прикажет кухарке приготовить на обед побольше мяса и положить на холод несколько бутылок вина. Сам поешь и ложись спать. Я обойдусь без тебя.

И не дожидаясь ответа, поехал дальше. Доехав до площади перед дворцом, он свернул направо, туда, где были расположены ворота для слуг и поставщиков. Ему не хотелось проходить по парадным залам, заполненным толпами нарядных и праздных придворных, которых, несмотря на все попытки короля и его сподвижников очистить двор от лишних людей, не стало меньше.

Поднявшись в Серую башню, он узнал, что графа Раймунда на месте нет, но его ждёт барон де Грамон. Рене был старшим помощником Раймунда и нередко замещал главу тайной полиции в его отсутствие. Его кабинет, небольшой, но уютный и богато обставленный, с множеством книг на дубовых полках вдоль стен, и красивым камином, располагался в той же башне. И у его дверей тоже стоял стражник, который, завидев де Сегюра, с поклоном распахнул перед ним дверь.

Марк вошёл в кабинет и увидел, что Рене сидит за своим столом и что-то пишет, а рядом с ним стоит старший сыщик Тома. Заметив вошедшего, де Грамон жестом отпустил сыщика и откинулся на спинку кресла.

— Наконец, ты приехал, — проговорил он утомлённо. — И что у тебя с рукой?

— Ерунда, скоро заживёт, — ответил Марк и, пройдя к столу, сел в кресло рядом. — Я задержался, потому что всё оказалось ещё хуже, чем предполагал Раймунд. Нужно было ехать туда с отрядом и взять с собой полдюжины клерков для бумажной работы.

— Но ты справился один, — констатировал Рене.

— С расследованием — да, но вот взять заговорщиков в одиночку мне бы не удалось. На моё счастье в город заехал по пути в свою цитадель маркиз Беренгар. Он без лишних вопросов отрядил мне два десятка своих егерей, и всё равно нам пришлось всю ночь гоняться за этими мерзавцами по горам.

— Вы их взяли?

— Они не пожелали сдаться живыми. Те, кого мы не убили в стычках, предпочли броситься на мечи или спрыгнуть в пропасть.

— В самом деле? Им было, что скрывать…

— Заговор против короля. Не думаю, что он бы удался, но выйди он за узкий круг местных заговорщиков, они попортили бы нам немало крови.

— Они хотели свергнуть короля? — нахмурился де Грамон.

— Нет, они хотели вывести город из подчинения Сен-Марко, получить привилегии и добиться отмены мирного договора с луаром.

— Старая песня, — мрачно кивнул де Грамон. — Где твой отчёт?

— Я не смог его написать, — Марк приподнял правую руку и пошевелил пальцами, торчащими из повязки. — Дай мне писца, я ему продиктую.

— Все заняты. Послушай, Марк, по-моему, король платит тебе достаточно, чтоб ты мог нанять себе секретаря.

— Ты же знаешь, как сложно найти надёжного человека, которого можно допустить к моей переписке. А он нужен мне прямо сейчас.

— Придумай что-нибудь, — поморщился Рене. — Неужели я должен заниматься подобными делами? У меня итак голова идёт кругом! Ты уехал так не вовремя! Ты бы всё выяснил моментально, а мне пришлось лезть из шкуры, чтоб найти ответы. Спасибо Тома, он целыми днями носился по городу и, наконец, нашёл злодея. Я б никогда на него не подумал… — Рене устало вздохнул и измученно посмотрел на лежащий перед ним лист бумаги.

— О чём ты говоришь? — насторожился Марк. — Что-то случилось?

— Что-то? — с неожиданным отчаянием воскликнул Рене. — На Айолина покушались, он чудом выжил! Король в ярости! Он требовал немедля найти того, кто пытался убить его сокровище! Я никогда не видел его в таком гневе! Даже Ричард не превращался в подобного монстра, когда злился!

— Ты просто забыл, — пробормотал Марк. — Ты хочешь сказать, что кто-то пытался убить Айолина?

— Да. Заложили бочонок пороха в том переулке, что ведёт к его дому. Не задержись он на пару минут у входа в него, он был бы разорван в клочья.

— Кто это сделал? Вы выяснили?

— Леонард Дэвре. Он уже арестован. Король назначил день суда, но приговор не вызывает сомнений, его казнят, чтоб впредь никому неповадно было покушаться на друзей короля.

— Леонард? — ошарашено переспросил Марк. — С чего вы взяли? Он сознался?

— Нет, упирается, но всё итак ясно. До этого он прилюдно ругал Делвин-Элидира и угрожал ему, а на месте засады был найден его перстень. К тому же в его комнате нашли кусок просмоленной верёвки, такой же, как на месте взрыва, и записи о передвижениях Делвин-Элидира. Он говорит, что был пьян той ночью и спал, но никто не может подтвердить это, из его каморки над залом таверны можно спуститься к заднему входу и так же незаметно вернуться обратно. К тому же Тома удалось отыскать торговца, у которого он заказывал порох. Бочонок по его указанию был доставлен на склад, где он хранит свои пожитки. Теперь его там нет. Так что всё сходится и улик более чем достаточно.

— Их даже слишком много, — нахмурился Марк. — Леонард не глуп, и вдруг оставил в доме столько улик против себя, не позаботился об алиби и потерял на месте засады перстень. Не говоря уж о том, что такое покушение вообще не в его стиле. Он может потерять голову и ринуться на врага открыто, но следить за ним, готовить покушение… Честно говоря, я не верю, что Леонард способен на такое, — хмуро глядя на де Грамона, проговорил Марк. — Это не похоже на него.

— Он слишком много потерял после войны и на каждом углу крыл Делвин-Элидира, на чём свет стоит. В любом случае, я уже доложил королю о результатах расследования, и он приказал назначить суд на ближайшее светлое утро.

— То есть завтра? — воскликнул Марк. — Подожди, Рене, но всё это выглядит слишком странно! Нужно проверить…

— Поздно, Марк! — оборвал его де Грамон. — Всё решено. Король приказал осудить его на основании найденных улик, а спорить с ним никто не решится.

— Я решусь! — возразил Марк с горячностью. — Я не верю, что Леонард мог пытаться взорвать Айолина! Это абсурд! Я немедленно иду к королю.

— Ты оспоришь результаты моего расследования? — с некоторой угрозой спросил де Грамон

— На карту поставлена жизнь рыцаря, верного слуги короля, поэтому, да, Рене, я рискну испортить с тобой отношения.

— Учти, тебе придётся ответить за свои слова и действия.

— Ты же знаешь, что я никогда не уклонялся от ответственности.

Марк решительно поднялся и направился к дверям, но возглас де Грамона заставил его остановиться.

— Ты должен представить отчёт о своей поездке не позднее завтрашнего утра! Это приказ!

— Ладно, — мрачно взглянув на него, бросил Марк и вышел.

Ему всё-таки пришлось пойти во дворец и идти по залам, заполненным придворными. Он чувствовал на себе их возмущённые и недоумённые взгляды и слышал перешёптывания за своей спиной. От них исходили волны ароматов, их наряды были украшены лентами и драгоценностями, а он ворвался в их томный, изысканный мирок, неся с собой запах раскалённой дороги и конского пота. Его тёмный запылённый дорожный камзол выглядел чуждо и убого рядом с ними, и только его статус друга короля уберёг его от более открытого выражения недовольства. Его даже не посмели задержать гвардейцы у дверей в королевские покои и лакеи в бархатных ливреях. Один из них, у которого он спросил, где король, всё же поколебался немного, стоит ли отвечать, но встретив свирепый взгляд холодных, как лезвие меча, глаз, поспешно пролепетал: «В кабинете».

Жоан был не один, и к тому же он явно не в духе. Он стоял возле своего огромного стола, на котором громоздились стопки книг, большие папки с картами и эскизами и аккуратно переплетенные рукописи, и распекал стоявшего перед ним капитана гвардейцев. Войдя в кабинет, Марк тут же отметил про себя, что Жоан в простом камзоле коричневого бархата, украшенного лишь белым кружевным воротником, без венца на каштановых волосах и без золотой цепи на груди, всё же выглядит вполне достойно. Он был высок и широкоплеч, и за последний год его фигура стала ещё более статной. Правда, лицо его оставалось по-мальчишески свежим и юным, а теперь ещё и раскраснелось, поскольку он был в гневе.