Августина лучше всех - Юлия Сергеевна Васильева Страница 6

Незваный гость вздрогнул и схватился за подштанники, которые уже почти был готов снять.

— Кто здесь? — спросил он, сощурившись против солнца.

— Русалки! — звонко откликнулась Лунара, не прекращая хихикать.

— Тьфу, Лу! Предупреждать надо! — Военный выругался, но тут же попытался прикрыться, как стыдливая девица.

— Я выстроила целый редут в предупреждение, еще и платье на него повесила! — откликнулась моя соседка по пруду. — Кто ж виноват, что ты ломишься как лось к водопою!

Бравый лось сгорбился, похватал свои вещи и ломанулся обратно.

Пора было и нам вылезать. Я посмотрела на Лунару вопросительно.

— Не беспокойся, не вернется, можешь спокойно одеваться.

Мы двинулись к берегу.

— Ой, — вдруг выдохнула девушка, — что это у тебя?

Я обернулась, проследила за ее взглядом и поняла, что гесса Северин рассматривает низку крупных перламутровых бусин у меня на лодыжке.

Отпираться не было смысла.

— Ограничители, — честно ответила я. — Меня почти не учили обращаться с силой.

— Так много?!

— Они слабенькие. — Пришлось все же немного приврать.

Лунара покачала головой и стала отжимать подол нижней сорочки, по которому ледяными ручейками стекала вода.

Я же по привычке провела руками вдоль своего тела, и вся влага медленно испарилась с одежды, оставив после себя лишь небольшое облачко пара.

— Действительно слабенькие, — согласилась Лу, не придав особого значения моей оплошности, затем повторила это движение, и вода с ее сорочки закапала в разы быстрее, словно земля вытягивала влагу из ткани.

Гесса Северин легко вернула кусты вокруг пляжа на их первоначальное место, оставив только прожженную незнакомцем дыру как есть, и мы направились на поиски несчастной гувернантки.

Так вот знаешь, Нора, кем в итоге оказался тот бесцеремонный «лось», прервавший наше купание? Одним из сыновей крестной!

Но о нем я расскажу в следующем письме.

Целую тебя в нежные щечки. Передавай привет Виктору, пусть не злится, что я отвлекаю его новоиспеченную женушку.

Августина, истощившая почти все запасы чернил в чужом поместье

Письмо 4

Дорогая Нора, как проходит твой медовый месяц? Надеюсь, прекрасно, и ты читаешь мои письма за завтраком только из дружеского участия, а не от скуки, которая раньше одолевала нас на побережье.

Тем временем в моей истории становится все больше действующих лиц. Слишком многих мне надо тебе описать, да и о семье крестной я упоминала настолько мало, что ты, скорее всего, представляешь эту даму суровой затворницей, коротающей дни в обществе неразговорчивого дворецкого.

Конечно же, это неправда, хотя на момент моего приезда поместье действительно пустовало.

Крестная овдовела несколько лет назад, но уже вполне оправилась от горя. Супруг был многими годами старше, и, судя по всему, гесса Версавия предвидела такой исход. Да и четверо сыновей доставляют ей достаточно забот, чтобы не поддаваться унынию.

Старший занимает место в парламенте, сам в поместье почти не появляется, зато прилежно исполняет роль наследника, чуть ли не каждый год одаряя матушку новым внуком или внучкой.

Двое младших еще учатся, один в столичном университете, другой в морской академии.

Со вторым сыном ты имела удовольствие познакомиться на страницах моего предыдущего письма. Да-да, это тот самый «лось», помешавший нашему с Лунарой купанию. Чуть позже мне представили его как гесса Вистеррия Ярина, а сам молодой человек, игнорируя красноречивый материнский взгляд, предложил называть себя Терри.

Предполагалось, что «лось» Терри служит в четвертом артиллерийском полку под командованием его высочества принца Эрландского, хотя признаюсь, не только при первом, но и после, при официальном знакомстве военный чин вызвал у меня определенные сомнения.

Неряшливый внешний вид гесса Ярина и небритость, которую у пруда еще можно было объяснить последствиями дальней дороги, оказались естественным его состоянием, потому что именно в том же виде он появился во время обеда.

Мы столкнулись в коридоре около столовой, и, вообрази себе, этот мужлан со словами «не знал, что русалки едят суп» кольнул меня электрическим разрядом! Кажется, я рассказывала, что Ярины у нас потомственные «повелители молний», так вот этот их отпрыск сполна унаследовал семейный дар, но, к сожалению, не семейную рассудительность и рост.

Нахал, несмотря на внушительную ширину плеч, оказался едва ли на полголовы выше меня, что дало мне возможность взглянуть ему прямо в глаза и ответить на электрический удар огненным.

Весь обед в столовой пахло паленой шерстью от его камзола (надеюсь, что камзола, потому что громовержец отличался редкой волосатостью). Крестная едва заметно, как и полагается благородной даме, шевелила ноздрями, но не говорила ни слова. На этот раз для разнообразия ее неодобрительный взгляд был направлен на сына, а не на меня.

— Почему ты не предупредил, что собираешься взять отпуск? — наконец поинтересовалась она.

— Видишь ли, мама... — Раздолбай беспечно взмахнул бокалом вина, который вытребовал у дворецкого, игнорируя многозначительное покашливание гессы Версавии и тот факт, что, судя по запаху, учуянному мной в коридоре, вином он был прекрасно обеспечен еще в покоях. — Меня тоже о нем никто не предупредил, особенно о том, что отпуск может оказаться бессрочным.

— Вистеррий! Что ты натворил?! — Хозяйка так скрутила салфетку, что я невольно вжалась в спинку стула, хотя это вовсе не меня выгнали из полка.

— Мы всего лишь отмечали с товарищами новый чин... Ну и увлеклись немного...

— Какой позор. — Крестная расправила чудом выжившую салфетку и притворно промокнула ею уголки глаз. Но мне сбоку было видно, что слез там даже не намечается, эта поразительная дама давала себе время на размышления. — Что скажет твой старший брат?

— Что я ставлю под угрозу его карьеру и репутацию. — Беспутный сын продолжал невозмутимо поглощать еду и вино, будто разговор шел на самые тривиальные темы.

— Какой пример ты подаешь младшим? — использовала следующий козырь гесса Версавия, но и тут промахнулась.

— Мама, им не по десять лет, они уже давно думают своей головой, так что абсолютно никакого.

Крестная закусила губу, и это движение, на мой взгляд, выдавало ее переживания гораздо больше, чем все предыдущие нарочито театральные жесты.

— Скажи, насколько все было безобразно? Я могу воспользоваться связями, чтобы тебя восстановили… не сразу, но через какое-то время…

Я съежилась на стуле еще сильнее — сложно было представить более неуместное время для столь откровенного разговора. Но крестная не обращала на меня внимания, хотя перед этим дождалась момента, когда слуги покинут