Роман Буревой - Тень Нерона Страница 6

– Есть любители, что забираются туда еще утром. Один парень провел там целый год безвылазно. Если бы вы были патрицием, доминус, я бы вам посоветовал не ходить в «Пирамиду» одному. Но вы не уроженец Лация, так ведь?

– Не уроженец Лация?! – Корвин окинул улыбчивого портье презрительным взглядом. – С чего ты взял?

В этот миг юный патриций пожалел, что на нем пестрая блуза и шорты, а не положенный по рангу белый мундир с широкой пурпурной полосой на груди.

– Ваш акцент, доминус. Он, правда, едва заметен, но все равно – я постоянно слышу различную речь и точно знаю – на Лации так не говорят. Уж тем более патриции. Я угадал? Вы колонист с Психеи или Лация-два? Да? Но хотите это почему-то скрыть.

– Почти, – процедил Марк сквозь зубы.

Со времени своего бегства с Колесницы Фаэтона Корвин не сталкивался с подобной фамильярностью. Случалось, плебеи дерзили или даже открыто выражали неприязнь. Ненавидели – тоже бывало. Но чтобы слуга вел с патрицием себя запанибрата, – с подобным он сталкивался впервые.

– Вам нужен проводник? – спросил портье.

– Проводник? – Марк торопился отвязаться от навязчивого служителя туристического бизнеса и уже поднял с пола сумку с вещами. От услуг робота-носильщика Корвин отказался еще на космодроме.

– Я имею в виду – гид. Гостиница предоставляет гида бесплатно. Это входит в перечень услуг. Кого вы предпочитаете? Женщину? Мужчину? Какого возраста?

– Молодую женщину, – новый постоялец направился к прозрачной кабине лифта.

– Ждите через час. Только учтите, господин, ничего такого! Для этого у нас другие девочки!

Настроение было безнадежно испорчено. Юноша злился, понимая, что злиться глупо. Понятно, почему этот парень отказался признавать его за аристократа из метрополии. Патрициев Лация всегда отличала идеально правильная речь: они начинали говорить раньше других детей, и генетическая память предков помогала четко произносить слова и ставить нужные ударения. Никакой невнятицы, проглоченных окончаний, потерянных согласных и искаженных гласных. Малыш Марк начал говорить в полтора года, правда, как будто с чужого голоса. Но двенадцать лет, проведенные в рабстве на Колеснице Фаэтона, навсегда изуродовали его речь. Как ни бился все последние месяцы Корвин, вытравить проклятый акцент до конца не сумел. К тому же невысокий рост обращает на себя внимание – редко кто из патрициев бывает ниже ста девяноста сантиметров. А Марк и до ста восьмидесяти не дотянул. И вот теперь дурак портье напомнил про обидные дефекты.

– Дурак! – выругался Корвин вслух, открывая дверь в свой номер. Злость и обида не проходили.

Он оглядел номер, и раздражение лишь возросло. Комната слишком просторная для одного, слишком ярко освещенная утренним солнцем, мебель вычурная, но при этом видно, что дешевая, – пластик и имитация под кожу. Да, все здесь чрезмерно, вычурно и фальшиво. Оставалось надеяться, что хотя бы океан настоящий.

Марк бросил вещи прямо на пол, скинул блузу и направился в ванную. Но сделал всего пару шагов, когда в дверь постучали.

Что это? Неужели гид уже пожаловал?

«Надеюсь, гостья менее противная, чем этот чертов портье», – юноша распахнул дверь.

На пороге стояла девушка лет двадцати в блузе и брючках цвета морской волны, смуглая, черноволосая, чем-то похожая на Эбби. Может быть, щеки у нее были еще чуть-чуть детские, может быть, губы улыбались так же, но только память об Эбби вспыхнула, перекрывая все воспоминания о чужих любовях генетической памяти.

Эбби, которая осталась на Колеснице. Эбби, его первая страсть, чье тело приходилось делить с другими. Милая, увидимся ли? Вопрос звучал риторически. На Колесницу бывшему рабу путь заказан.

«А вот глаза у нее совершенно другие», – отметил Марк.

Удивительные глаза – серые, или даже серо-зеленые, с темной обводкой, они, казалось, светились изнутри. Смуглая кожа и черные ресницы только подчеркивали их блеск. Бывают такие глаза от природы? Или это столь модная ныне коррекция радужки?

Он мог бы смотреть в эти глаза долгие часы и не насмотрелся бы, – вдруг мелькнула мысль.

– Привет, постоялец! – воскликнула девушка весело. – Куда мы хотим отправиться?

– В «Пирамиду».

– Уже? С утра пораньше? – Она отрицательно тряхнула головой. – Не пойдет. «Пирамида» – только вечером. Сейчас там скучно, могу тебя заверить, как в самой обычной гробнице. Портье сказал, что ты – патриций с Лация. А я ответила: «Не может быть!»

– Почему не может быть? – Корвин немного обалдел от дерзости местного персонала. Девушка вела себя так, как будто была его давней подружкой. Впрочем, в отличие от портье, она его не раздражала. Ему даже показалось, что она немного боится и потому ведет себя так вызывающе. Может быть, Марк – ее первый клиент, которого она должна вести по бурным волнам развлечений?

«Мерд! Пожалуйста, без вульгарностей. Эта странная планета так на меня действует, – подумал юный патриций. – Скоро я не смогу отличить фальшь и вульгарность от истинной красоты».

– Потому что патриции с Лация не останавливаются в нашей «Жемчужине», а непременно выбирают «Колизей», – продолжала тем временем девушка. – Любители экзотики заказывают номер в «Палаццо Венеция». «Жемчужина» – приют плебеев и колонистов. Но ты не думай, я не имею ничего против плебеев и колонистов. Если не будешь брюзжать, приставать, а чаевые дашь сносные, мы с тобой поладим. Так куда мы идем сегодня утром? Хочешь посетить «Палаццо Венеция»? Покататься на гондоле? Если ты патриций, у тебя хватит кредов, чтобы покататься на гондоле.

– Пойдем в аквапарк, – решил Корвин. Он, в самом деле, еще не придумал для себя программу отдыха. Только решил, что должен побывать в аквапарке. Просто потому, что его отец был в аквапарке, и теперь юноша наяву хотел испробовать, что это такое.

– Пожалуйста. Обожаю аквапарк. Когда за тобой зайти?

– Через два часа. – Он запнулся, но тут же осмелел: – Или, моясет, позавтракаем вместе?

– Сегодня – нет. Я должна составить карту для тебя и смету. Работа – в первую очередь, завтрак – потом. Иначе завтракать будет нечем – в прямом смысле этого слова. А вот обедом можешь меня угостить.

– Как тебя зовут?

– Верджи. А ты – Корвин?

– Марк Валерий Корвин, – представился он полным именем, однако не стал уточнять, что он – следователь по особо важным делам.

Впрочем, если его гид хоть немного в курсе лацийских дел – она и так должна знать, кто он такой. Но, услышав его имя, Верджи не выразила никаких эмоций.