Илья Некрасов - Град на холме Страница 6

Директор сознался в плохом мнении об учебниках истории: мол, это «интерпретации и натяжки». «Колосс из археологических находок, но любой ветер клонит его свою сторону». «Большинство находок не несёт смысловой нагрузки, не служит подтверждением или опровержением принятой версии истории». То есть археологические данные – не информация, а просто как шум. Не более. Будто они с одной планеты, а наши измышления с другой. И эти «штуковины» не соотносятся друг с другом. «Кто знает, может, и нет никакой истории. По крайней мере, в том виде, в каком её рисуют люди».

Мы распрощались, а я, порядком озадаченный откровениями директора, покинул храм истории. Через день меня проинформировали о результатах экспертизы почерка печатных машинок. Помнится, информация опять застала меня по пути домой.

Хотя нет. Вначале пришла дополнительная информация. По поводу экспонатов, которые возвращалась в музей после краж.

Директор прислал подробный список артефактов «на подозрении», и ещё один обобщённый, где они были сгруппированы по характерным признакам.

Пробежавшись по голограмме коммуникатора, я понял, что ничего не понял. Информация была странной, в ней скрывался некий смысл, но он ускользал от сознания.

Логические выводы граничили с абсурдом. Получалось, что в отдел кельтской культуры оказались помещены предметы явно из других времени и мест. «Подправленные». Директор установил это по каким-то очевидным для себя признакам.

«В рамках здравого смысла», – как он выразился.

Я раз за разом просматривал список, выделяя помещённые в чужую, языческую эпоху экспонаты:

– кости и черепа переходных форм от обезьяны к человеку, со следами порезов, нанесённых металлическими орудиями;

– гипсовые слепки отпечатков ног первобытных людей, оставленные в геологических слоях тех времён, когда людей современного анатомического типа не должно было существовать;

– черепа давно вымерших обезьян с пулевыми отверстиями;

– серебряные и медные монеты, прошедшие промышленную прокатку;

– каменные и металлические орудия, найденные в невероятно древних геологических породах, например, наконечники арбалетных стрел;

– свидетельства наличия технической цивилизации – чуть тронутые ржавчиной болты, винты, гвозди, аккумуляторная батарея и предмет, который мог служить лампой накаливания;

– якобы обнаруженные в древних слоях стеклянные колбы, похожие на алхимическое оборудование;

– изображённые на архаичных черепках календари, идентичные средневековым картам неба;

– извлечённые из реальных исторических памятников каменные блоки, внутри которых обнаружены волосы, похожие на человеческие;

– гранитный блок, в срезе которого видна древесная лягушка и маленький паучок неизвестного науке вида, непонятно каким образом оказавшийся в ловушке внутри камня;

– извлечённый из реальных исторических памятников каменный блок, внутри которого обнаружена ветка вишни с её цветами;

– глиняные таблички с билингвистическими текстами, где приводится один и тот же текст на двух языках, например, на одном давно вымершем и одном относительно современном.

Повеселило упоминание об исчезнувшей пробе колумбийского кокаина, найденной в гробнице египетского фараона. Если бы у нас ещё работал отдел наркоты, то можно было спихнуть дело им! Вот только отдел давно распущен.

Итак, всего до двух тысяч подправленных экспонатов, против четырёхсот исчезнувших. Может, эти четыреста сейчас находятся на «реставрации» и будут возвращены обратно? Что, если воры не крали историю, а пытались… изменить её? Но кому сейчас нужна настолько древняя история – все эти кости с отпечатками ног неизвестно кого? Может, паранойя директора? Впору задуматься о действии секты или фанатиков лженауки.

Мне вспомнился случай за прошлый год. Километрах в тридцати за стеной города, в месте, которое почти не затапливается приливами сезонного моря, обнаружили тело неизвестного. Установить личность не вышло, что уже странно для нашего электронного века. В общем, лежал на дне вырытой в лигнине ямы, в воде.[6]

Рядом из слоя породы торчали старые кости. Не его, конечно. Более старые. Смерть признали естественной. Поскольку было сразу ясно, что «галочки» в ведомости не получится, случай не регистрировали. То есть ничего не было. Никого не убивали. От тела избавились. Ведь за ним никто не пришёл. Вот только какого черта он там делал? Откапывал кости или наоборот… закапывал их, чтобы потом сказать, будто обнаружил их в доисторическом слое?

«Секта неоязычников? Экологи?» – Мне вспомнилась та версия, что пришла в голову при разговоре с музейщиком.

Затем мы начали копать насчёт того, могли ли засветиться сотрудники музея среди неформалов. Точнее, мы отправили запрос в Облако.[7]

Оно и раскрыло дело. Когда электронка выдала ответ, то мы долго смеялись. Всё сошлось! Оказалось, что двое сотрудников музея, Саххет и Эрасмуссен, являются членами организации «Весна человечества», в неявной форме упомянутой проговорившимся директором.

Если верить информации с их официальной странички, организация ставила перед собой чисто познавательные цели: этнография, культурное многообразие, восстановление утерянных знаний о каких-то сущностях, тайных обрядах и так далее. На самом деле «Весна» представляла собой сообщество вполне реальных неоязычников, среди которых преобладали два культа: матери-земли и огня.

Напрашивался простой вывод, и он же прямой путь к заветной галочке. Те двое крали экспонаты, чтобы осуществлять свои ритуалы. Немного потасканные предметы возвращались обратно. Кельтское происхождение артефактов, видимо, устраивало придурков. Наверняка кельты тоже жгли костры. Поклонялись природе. Ведь кроме неё вокруг кельтов ничего не было. Интересно, что духовный лидер организации – не помню клички – объявил себя потомком индейцев.

Анализ почерка печатных машинок показал, что парни не утруждались заметать следы. Правки в списки экспонатов вносились с их машинок, на которых обнаружились отпечатки пальцев только двух человек. Дело было раскрыто.

Тем не менее, прямой путь к галочке не состоялся. По непонятным причинам шеф проявил принципиальность и приказал копать дальше. На тот момент подозрения директора по поводу «правок» экспонатов не подтверждались доказательствами. Ведь точных описаний исходного вида предметов не было, а их перемещения из отдела одной эпохи в другую могли объясняться путаницей и личным мнением директора. Его сомнениями. «Корректировка» артефактов и их возвращение в музей оставались на уровне версии, которая была подброшена немного странным человеком. Учёным-гуманитарием, что терял веру в своё дело.