Жилин - Неделя: Истории Данкелбурга Страница 62

Когда поезду остаётся проехать всего пару десятков метров до места, где стоим мы с наблюдателем, я бросаюсь к коричневому, хватаю его за грудки и швыряю на пути. Парень успевает покричать от ужаса не более трёх секунд, прежде чем его голос затихает под стальными колёсами!

Скрип тормозов раздирает замкнутое пространство подземки, случайные свидетели поднимают хоровой вопль ужаса и начинают стягиваться к месту гибели коричневого. Я уже бегу прочь, не оглядываясь и не вращая головой. Смотрю себе под ноги и спешу поскорее убраться из метро.

Запрыгиваю на эскалатор. Ступени двигают меня на поверхность, но я лечу вверх, опережая их. Преследовать меня могут и товарищи наблюдателя, и дежурные полицейские, и кто угодно ещё. Встретившись сегодня с норушкой, я готов, кажется, к любому 'кому угодно'...

Вот уже и выход. Я пробегаю поручни, вестибюль, перепрыгиваю через ступени, ведущие на станцию метро, перехожу улицу. Захожу в круглосуточное кафе, пролетаю его насквозь, ломаю нос решившему повозникать повару, выскакиваю через чёрный ход. Бегу по переулку, часто меняю направления движения. Выскакиваю на улицу, пробегаю три квартала, пересекаю по диагонали перекрёсток, ныряю в первый попавшийся подъезд. Начинаю подниматься по лестнице, лестничные площадки быстро сменяются одна другой. Дверь на крышу оказывается не запертой, я выскакиваю на воздух.

Снег, оказывается, всё валит и валит. Не может успокоиться, подонок...

Разбег, толчок и вот я уже перепрыгнул на крышу соседнего дома. Группируюсь и делаю кувырок. Встаю на ноги и продолжаю бег. Прыгаю с крыши на крышу, двигаюсь хаотично, иногда кружу на одном месте.

В конце концов, останавливаюсь на одной крыше и прячусь за трубой вентиляции. Сжимаюсь за небольшим укрытием, стараясь никак не выдать своего присутствия, и жду. На холод и неудобное положение плевать, главное, чтобы не нашли...

Паранойя? Вполне возможно... Никогда не боролся за право называться психически здоровым. Более того, я таким не являюсь...

Десять минут, двадцать, полчаса... сижу, не меняя позы, стараюсь дышать как можно тише. Глаза моргают не чаща раза в две минуты. Пытаюсь хоть что-то расслышать...

Интересно, Шкура знала, что именно так всё выйдет? Знала о той примитивной ловушке, что уготовили мне Ротвейлер, Альфред и Шон? Было ли это написано на её узорах из чёрного порошка?

Лучше не думать...

Нарастающий звук шагов. Ближе, ближе... и вот уже мимо пробегает невысокий коренастый парень. Останавливается в пяти метрах от меня и начинает осматривать открывающуюся перед ним перспективу. Подставил мне спину...

Четыре тихих шага, один рывок - монета, зажатая между пальцами описывает дугу и вскрывает преследователю горло от уха до уха...

Бар Дугласа - розовое двухэтажное здание. От него веет романтикой беспробудного пьянства и яростных драк, когда об лица разбивают стаканы, а об горбы - стулья. Рай для тех, кто желает весело провести время.

Дуглас - мой старый знакомый. Когда-то я его выручил, вытащив его задницу из лап Красных Поясов, которым зачем-то понадобился полный усатый хозяин бара. С тех пор он мой должник. Я могу в любое время припереться к нему и надеяться на бесплатную выпивку и убежище.

Какое-то время можно будет укрываться у толстяка, прежде чем уеду из города. Ва-лить из Данкелбурга придётся в любом случае.

Возле бара стоят в ряд блестящие мотоциклы - сегодня у Дугласа в гостях банда байкеров. Свободные волки кочуют из города в город, рыча моторами железных коней. Даже холод и снег не встанут на их пути.

Овальная вывеска над дверью светится неоном - лиловые линии слагают картинку, на которой изображена полуголая девица в окружении наполненных стопок. Герб царства праздности, зазывающий скорее попасть внутрь. Не смею противиться.

Двери прямо как в салуне из этих... вестернов - зарубежных фильмов про ковбоев. Маленькие створки распахнулись, впустили меня и со скрипом закрылись позади. Узнаю атмосферу этого места.

Красный свет заполняет зал, осыпая сочными лучами каждый миллиметр этого места. Людской гомон и свист звенит в ушах. В громкости с ними соревнуется бодрая современная музыка, которую исторгает проигрыватель. Размахивая киями, как шпагами, в углу играют в бильярд двое. Основная часть зала заполнена столика, за которыми сидят посетители разной степени трезвости.

Однако самое интересное происходит слева, там где расположа сцена для выступления стриптизёрш. Сейчас вокруг шеста крутится какая-то новенькая рыжая девчонка, оставшаяся практически без всего. Вокруг неё столпились те самые байкеры и одобрительно свистят. Лично мне слишком худосочная и безформенная девка показалась совершенно непривлекательной. Раньше у Дугласа выступали настоящие конфетки.

Кстати, сам хозяин бара сейчас за стойкой. Всё тот же Дуглас, всё та же лысина, всё те же глубокие складки на лбу, всё те же густые, как у моржа, усы. Даже правая щека дёргается так же, как и несколько лет назад.

Не меняется, гад, дежит форму.

Двигаюсь к нему, расталкивая плечами столпившихся и обходя столики. Алый свет напоминает кровь, но не горячую, как у людей, а ледяную, как у демонов. Сжимаю челюсти до боли в желваках. Глаза устают и начинают закрываться: я уже больше часа брожу по Данкелбургу, чтобы совсем запутать следы. Устал, как маятник часов, если бы те могли уставать...

Кажется, музыка здесь имеет запах, причём довольно приятный...

Когда я сажусь прямо перед Дугласом, он даже не поднимает глаз, ковыряясь со стаканом. Истерично работает полотенцем, вычищая каждый миллиметр стекла. Игнорирует клиентов, наглец...

Снимаю шляпу и кладу её на стойку. Глазки бармена перемещаются на мою руку и обнаруживают знакомый перстень из золота. Теперь-то он уж точно оживится...

Дуглас с удивлением уставился на меня, застыв с открытым ртом. Не ждал моего визита, это определённо. Возможно, решил, что я давно умер, раз уж не захожу целых три месяца...

Слава Небожителю, он обрёл дар речи:

- Гарольд, это же ведь ты... Как поживаешь?

- Поверить не сможешь, насколько же хреново я поживаю. А ты, я посмотрю, живёшь на всю катушку.

- Да, клиентов последнее время много, - щека Дугласа неприятно дёрнулась, и он оставил-таки стакан в покое, - А что у тебя случилось?

- Я же говорил тебе, чтобы моими делами не интересовался! Голова у тебя одна и то, чтобы она была прикручена к шее, нужно только тебе!

Поджав губы так, что они спрятались за усы, Дуглас виновато потупился и упёрся кулаками в стойку. Нахмурил косматые брови.