Евгений Нестеренко - Тень ведьмы Страница 63

Колдун расширяет глаза. Человек у костра — это он сам. Во взгляде его растерянность, страх и злоба. Точно так же, как и у Колдуна.

Слышен протяжный волчий вой.

Фигура в саване разворачивается и медленно идет в темноту. В бесконечность. Человек в плаще хмурится. Изображение начинает таять. Размывается костер, темнеет лес. Светлым пятном расплывается волк. Поднимаются из-под земли горы. Разевает черную пасть пропасть.

— Нет! — вскрикивает Колдун. — Подожди!

Но человек в плаще отрицательно качает головой и идет к пропасти. Видение дрожит и угасает. Зеленый дым начинает светлеть.

— Вернись! — кричит Колдун, протягивая властным жестом руку к человеку в плаще. — Я хочу знать…

Человека в плаще поглощает черная пропасть. Со страшным грохотом смыкаются горы. И сквозь грохот и треск раздается звучный безжизненный голос.

— Зачем? — говорит голос. — То, чему суждено сбыться — сбудется. Ничто не изменит путь Зла.

Из дыма на миг выступает оскаленная в злобной ухмылке пасть и со смехом исчезает. Дым рассеивается.

Колдун видит, что черная свеча догорела, а кровавый круг с пентаклем внутри стал угольно-черным.

— Славный замок! От него так и веет легендой. Незнакомец прищурился и, прикрывая рукой глаза от слепящего солнца, запрокинул голову. От созерцания башен его оторвал оклик дружинника:

— Тебе что тут надобно?

Незнакомец посмотрел на дружинника.

— Скажи-ка, друг, живет в этом замке графиня Ла Карди?

— Ну, положим, живет, — неохотно ответил дружинник.

— А не проявит ли она чуточку доброжелательности к странствующему менестрелю? Исполняю баллады, ноктюрны. Саги в музыкальной обработке.

— Чего исполняешь? — приподнял брови дружинник.

Менестрель вздохнул.

— Эк, какой же ты, друг, непонятливый… Доложи госпоже, что музыкант, мол, прибыл. И просит разрешения потешить ее своим искусством.

— Вот больше делать им будто нечего… — проворчал дружинник, однако решил, что лучше все-таки доложить начальству. — Жди тут, — велел он музыканту и пошел в замок.

Менестрель привалился к каменной стене и принялся ждать. Очевидно, к подобным приемам он уже привык. По лицу его можно было сказать, что человек он бывалый и немало на своем веку повидавший. На вид ему было лет под сорок. Темно-русые волосы перехватывала шелковая повязка, в левом ухе виднелась бронзовая серьга. На губах менестреля постоянно держалась легкая улыбка, но вот глаза выдавали. В них можно было прочесть вечную бродяжью тоску, смешанную с усталым любопытством. Камзол музыканта, хоть и дорогого сукна, был порядком истрепан, но чист. Изящные полусапожки начищены до блеска свиным салом, за спиной — кантеле, разновидность гуслей. Весь вид менестреля являл собой образ постаревшего, но все еще бойкого волокиты. Вернулся дружинник.

— Ну, идем, — кивнул он менестрелю.

Менестрель улыбнулся, поправил кантеле и последовал за дружинником. Возле высокой входной двери дружинник остановился.

— Заходи внутрь, там тебя управляющий встретит.

— Как звать его?

— Звать — господин Иосиф.

— А графиню-то как зовут?

— Ее высочество Валерия Ла Карди. Наша хозяйка — принцесса чистых кровей, из королевского роду будет.

Менестрель слушал внимательно — явно запоминал.

— Скажи, друг, — обратился он к собиравшемуся было вернуться на пост дружиннику, — а еще в замке из вельмож есть кто-нибудь?

— Жить больше никто не живет — только госпожа графиня. А так есть, герцог соседский сейчас в гостях у них.

— Что за герцог, как звать?

— И все-то тебе надо… — проворчал дружинник.

— Что поделать — профессия такая! — весело сказал менестрель. — Так что за герцог-то?

— Владимир, герцог Ригетский, — ответил дружинник. — Все узнал, что хотел?

— Да, спасибо. Ну, бывай.

Менестрель вошел в залу. Там его ждал темноволосый вельможа.

— Господин Иосиф? — спросил музыкант.

— Да. А ты, значит, певец и будешь? — управляющий окинул менестреля изучающим взглядом.

Менестрель отвесил вежливый поклон.

— Странствующий маэстро, Борислав из Иверса, — представился.

— Странствующий, значит… Угу. Так что, Борислав, готов ты нас своим искусством побаловать?

— Готов, господин Иосиф. Останетесь довольны.

— А сколько за труды свои хочешь?

— Да как вам сказать… Мне бы пообедать, да на дорогу провизии какой раздобыть. А что от вашей милости деньгами пожалуете — будем всему рады! — бойко ответил менестрель.

— Хорошо. Я думаю, ты тоже останешься доволен.

Управляющий достал из кармана золотую монету и бросил Бориславу.

— Лови! Это тебе аванс.

Тот ловко поймал.

— Премного благодарен!

— Ну, Борислав, пойдем.

Управляющий и музыкант прошли в другую залу. Там их ожидали графиня и герцог. Они с интересом уставились на менестреля.

— Маэстро Борислав, — сказал управляющий, усаживаясь на стул с высокой спинкой, стоявший возле графини, — прибыл, чтобы исполнить нам лучшие вещи из своего репертуара.

Борислав поклонился. Снял с плеча кантеле.

— Присаживайтесь, маэстро, — благосклонно разрешила графиня.

Борислав сел на небольшой круглый стул, тронул струны рукой. По зале разлился мягкий, нежный звук.

— Что исполнять прикажете? — спросил Борислав. — Баллады? Или сонеты? А может, ноктюрны?

— Я предпочитаю баллады, — сказала графиня. — Ты много их знаешь?

— Немало, ваша светлость. Но старинные вы, вероятно, слыхали… Разрешите исполнить кое-что из последних?

Графиня кивнула.

— Эта баллада зовется «Птичий Мед», — объявил менестрель и начал песню.

Покажи мне тот край, что запущен и дик.Покажи мне тот лес, где ключом бьет родник.Я услышать хочу райских пение птиц,От которого травы склоняются ниц,От которого сердце тоскою щемит,От которого словно бы мягче гранит.Там под солнцем чудные желтеют цветы.Аромат их сильней человечьей мечты.Райских птиц он к себе неотвратно влечет,Сей нектар превращается птицами в мед.Тот навеки блажен, кто вкусил этот мед,Потому что уже никогда не умрет.Только я не хочу дольше срока прожить,Не желаю ни верить, ни ждать, ни любить.Не желаю в нектар превращать свою кровь,Умирать, а затем воскресать вновь и вновь.Если б жизнь нам навеки была продлена,Потеряла бы смысл и все чувства она.Пейте мед же свой сами, не нужен мне он!Райских пением птиц не был я обольщен.Мне дороже него ключевая водаИ дороже тот свет, что мне дарит звезда.А когда я устану от жизни такой,Мне дороже всего будет вечный покой.

Менестрель умолк.